Герои Гражданской войны - Теодор Гладков

Грянул семнадцатый год. Царский трон зашатался и упал. Начались бурные дни революции. Раскольников, сдав экзамены, оставляет гардемаринские классы. «С радостным чувством, — писал он позднее, — покидал я затхлые казармы, чтобы присоединиться к восставшему народу».

Таврический дворец встретил его митингами и речами. Раскольников зарегистрировался в военной комиссии Петроградского Совета, получив удостоверение на право ношения оружия. Он присутствует на первых легальных заседаниях Петроградского комитета большевиков, которые проходили тогда в здании Биржи труда. Здесь впервые встречается с М. И. Калининым. Тот поручает ему провести предвыборное собрание в пулеметном полку. Солдаты послали в Петроградский Совет депутатов-большевиков.

Когда Раскольников с очередной статьей явился в «Правду», ему предложили, ссылаясь на рекомендацию Петроградского комитета, немедленно выехать в Кронштадт. Незадолго перед этим редакцию посетила делегация кронштадтских моряков-коммунистов и просила прислать кого-нибудь из литераторов на пост редактора местного партийного органа «Голос правды». «Хорошо бы Раскольникова», — заявили матросы.

И вот он в Кронштадте.

Кто хотя бы раз бывал в этом городе-крепости, никогда не забудет его суровый и строгий характер, его гранитные набережные и гулкие в полночной тиши мостовые, его видавший виды Петровский парк и знаменитые каналы. Это город морской истории, флотской доблести и боевой русской славы. Недаром его называют отцом моряков.

Я был в этом городе. Здесь прошла моя флотская юность. И мне никогда не забыть тебя, Кронштадт. Я хорошо помню те исторические места, где в далекие годы революционной молодости прославил свое имя Федор Раскольников.

Улицы давно изменили свои названия. Забыты их старые имена. Но дела людей не забываются. Вот на этой улице, носящей ныне имя Ленина, находился Кронштадтский комитет большевиков. Вместе с С. Рошалем, И. Смилгой и В. Антоновым-Овсеенко, Т. Ульянцевым и Б. Жемчужиным Раскольников был одним из его руководителей. Здесь в небольшой комнатке располагалась редакция «Голоса правды», которую он редактировал. Сюда приходили со своими заметками матросы с кораблей. Вслух читались письма. Рождались споры. Шли задушевные беседы. Кронштадтский Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов помещался рядом. Раскольникову часто приходилось здесь бывать. Моряки избрали его товарищем председателя. Якорная площадь помнит шумные матросские митинги, на которых не раз довелось ему выступать. Имя Раскольникова хорошо знал революционный Кронштадт.

А как он любил свой родной Петроград! Может быть, поэтому он так часто навещал его. Привозил материалы для «Правды», рассказывающие о жизни моряков Балтийского флота. В один из таких приездов посетил Максима Горького, чтобы пригласить его в гости к кронштадтским матросам. Зашел как к старому знакомому. Еще в двенадцатом году послал он Горькому письмо на Капри, в котором от имени студентов Политехнического института просил писателя прислать некоторые его книги для библиотеки. Вскоре пришел ответ. Горький выслал свои книги. При аресте письмо отобрали и приобщили к делу. Лично им удалось встретиться через три года в Петрограде. Горький сразу обратил внимание на гардемаринскую шинель, туго обтягивающую крутые плечи, и добродушно заметил:

— Здорово вас, правдистов, переодели.

В тот вечер писатель был занят. У него на квартире шло какое-то совещание. Мичмана попросили пройти в гостиную. Там сидел Иван Бунин. Познакомились. Разговорились. Вскоре освободился Горький. Все вместе прошли в столовую. Пили чай. Беседа шла легко, время летело незаметно. Раскольникова больше всего расспрашивали о Кронштадте.

Рассказать было что.

О Кронштадте в те дни говорили много. Друзья произносили это имя с гордостью и надеждой. Врагов оно бросало в дрожь.

Кронштадт не признавал Временного правительства. Власть здесь принадлежала Совету депутатов, руководимому большевиками. Керенский ненавидел кронштадтцев. А сделать ничего не мог. Даже командование Балтийского флота находилось под контролем выборной матросской организации — Центробалта, где председательствовал большевик Павел Дыбенко. Не случайно кто-то назвал этот город «Кронштадтской республикой».

Выслушав Раскольникова, Горький сказал улыбаясь:

— Молодцы, моряки! Да и вы молодец! — и похлопал дружески мичмана по плечу.

Незаметно пришла весна. Стаял снег. Но Нева еще была подо льдом. Как-то в редакции «Правды» Раскольникову сообщили, что в Петроград из-за границы приезжает Ленин. Кронштадтцы на встречу вождя прислали целую делегацию. После речи с броневика Ленин под охраной матросов уехал во дворец Кшесинской. Здесь, в одной из больших комнат второго этажа, собрались руководящие работники Центрального Комитета. Приглашены были и военные товарищи. Беседа длилась долго. Ленин попросил Раскольникова рассказать о настроениях моряков флота. И по тому, как Владимир Ильич внимательно слушал и глаза его светились радостью, было ясно, что он одобряет дела балтийцев.

Прощаясь, Ленин сказал Раскольникову:

— Сообщайте нам обо всем чаще. Звоните в Цека, мне лично. Пишите в «Правду».

Мичмана Федора Раскольникова вместе с Рошалем кронштадтские большевики на общегородском партийном собрании избрали делегатами на седьмую апрельскую конференцию, где обсуждались вопросы дальнейшего развития революции. Вернувшись в Кронштадт, Раскольников объехал все крупные базы флота — Гельсингфорс, Ревель, Выборг, — чтобы рассказать морякам о приезде Владимира Ильича, о ленинском плане перехода к социалистической революции.

Лето принесло жару и новые тревоги.

3 июля до Кронштадта дошли слухи о том, что в Петрограде готовится большая демонстрация. Матросы стали требовать, чтобы их отпустили в Питер. Раскольников позвонил в Центральный Комитет. Оттуда сообщили: принято решение об участии в демонстрации. Большевики должны взять стихийно начавшееся движение в твердые руки.

Всю ночь кронштадтцы готовились к походу. Созвали заседание исполкома Совета. Решили послать 10 тысяч матросов. Рано утром от причалов отошло сразу несколько пароходов. Высадились у Николаевского моста и под духовой оркестр двинулись по Университетской набережной на Петроградскую сторону к дворцу Кшесинской. Впереди многотысячной колонны моряков шел мичман Раскольников. Кронштадтский комитет партии поручил ему командовать отрядом.

…Слова Владимира Ильича были встречены раскатистым «ура». И шеренги демонстрантов под музыку оркестра двинулись к Таврическому дворцу. На Марсовом поле присоединились новые тысячи рабочих и работниц. Вышли на Невский. Колонна вытянулась на несколько километров. И все росла, росла, росла…