Герои Гражданской войны - Теодор Гладков

ГЕРОИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

На первой странице обложки:

М. В. Фрунзе, И. П. Уборевич, М. Н. Тухачевский, Ф. Ф. Раскольников, Р. П. Эйдеман, B. И. Чапаев, С П. Медведовский, К. Б. Калиновский, П. А. Павлов.

МИХАИЛ ТУХАЧЕВСКИЙ

ИЕРОНИМ УБОРЕВИЧ

ИОНА ЯКИР

ВАСИЛИЙ ШОРИН

ВИТАЛИЙ ПРИМАКОВ

РОБЕРТ ЭЙДЕМАН

ВАСИЛИЙ ЧАПАЕВ

ПАВЕЛ ПАВЛОВ

ИВАН ФЕДЬКО

ФЕДОР РАСКОЛЬНИКОВ

НИКОЛАЙ КУЙБЫШЕВ

САМУИЛ МЕДВЕДОВСКИЙ

ИВАН ПАВЛОВ

МИХАИЛ ЛЕВАНДОВСКИЙ

КОНСТАНТИН КАЛИНОВСКИЙ

ДМИТРИЙ ЖЛОБА

МИХАИЛ ТУХАЧЕВСКИЙ

Апрель 1918 года. Днем солнце изо всех сил старается вызвать улыбки у голодных людей. Ночью лужи похрустывают ледяной коркой, а звезды светят куда ярче, чем битые фонари.

Люди рады солнцу в нетопленной Москве. Ночами они не смотрят на звезды. Ночь как день. День забот, борьбы, лозунгов…

У представителя Военного отдела ВЦИК Михаила Николаевича Тухачевского и день и ночь тяжелая, хлопотливая работа. Ему не до солнца. И даже ночью нет времени, чтобы подумать о чем-то своем. Но он доволен. Он, наверное, даже счастлив. Это счастье хлопот, тревог, счастье деятельности принесла с собой весна. Для него она началась 5 апреля. В этот день его приняли в партию большевиков, и в этот же день он вступил в ряды Красной Армии[1]. И, может быть, накануне этого дня он вспомнил детство, юность, все двадцать пять прожитых лет. Может быть.

Говорят, что традиции семьи, окружение детства закладывают основы привычек, вкусов и склонностей человека. Наверное, это так. Но не в обстановке детства нужно искать объяснения тому, что Михаил Николаевич Тухачевский стал профессиональным военным.

Детство — это одноэтажный деревянный дом в имении Вражское Пензенской губернии. Пруд и близкий лес. Деревенские ребята и несложные, но обязательные работы в саду, в мастерской, по дому.

Михаил Николаевич хуже, чем Вражское, помнил отцовское имение на Смоленщине, где родился. Имение было продано с молотка.

Отец Михаила Николаевича — Николай Николаевич — любил деревенскую жизнь, знал ее, дорожил ею. Но он был не из тех, кого называют «хорошим хозяином». Крестьян он не прижимал, а, напротив, всегда старался им чем-нибудь помочь. Урожаями же Смоленщина никогда не славилась. И Тухачевские жили бедно.

У будущего, маршала было три брата, пять сестер и большая крестьянская родня.

Мать — Мавра Петровна — дочь бедного крестьянина села Княжино Смоленской губернии — научилась читать и писать, уже став членом семьи Тухачевских. Николай Николаевич Тухачевский — дворянин — женился на простой крестьянке. Он был близок к народу и далек от той среды, к которой принадлежал только по праву рождения.

Семья Тухачевских была дружная, сердечная.

И музыкальная.

Тон задавала бабушка — мать Николая Николаевича, Софья Валентиновна. Она была ученицей Антона Рубинштейна, и не удивительно, что сын ее блестяще играл на рояле, а внуки с детства жили в атмосфере искусства, в мире чудесных звуков и разговоров о прекрасном.

И если бы действительно склонности определялись обстановкой детства, то, вероятнее всего, Михаил Николаевич Тухачевский стал бы скрипачом, причем хорошим скрипачом.

Два его брата посвятили себя музыке. Старший, Александр, сделался пианистом и виолончелистом, а младший, Игорь, рано умерший, в четырнадцать лет уже учился в консерватории.

А детство шло своим чередом. Книги, рояль, мальчишеские игры. Лето сменялось осенью. Наступала пора желтых листьев, затяжных дождей. Наступила и пора серой гимназической скуки.

Мы только предположили, что Михаил Николаевич накануне своего приема в партию большевиков вспоминал о семье, детстве. Это так естественно — мысленно оглянуться на пройденный путь перед тем, как сделать решительный жизненный шаг.

Может быть, никто из товарищей, принимавших Тухачевского в партию, и не расспрашивал его о семье и детстве, но, наверное, их интересовало, почему бывший царский офицер Тухачевский стоит теперь вместе с ними.

В эти апрельские дни в большевистскую партию вступали тысячи. Он был только одним из многих. И все же немногие бывшие офицеры, перейдя на сторону Советов, связывали свою жизнь с жизнью партии.

Большинство из них просто честно служило.

Сомневались, думали, верили.

Возможно, Тухачевскому и не пришлось объяснять собранию, что он не «переходил на сторону». Ведь он никогда и не был «на другой стороне». Формальная принадлежность к дворянству, да и то только по отцовской линии, формальное звание офицера, конечно же, никак не могут считаться обязательными признаками «той», враждебной советской власти и народу «стороны».

Мы не знаем, как проходило это собрание, но вправе предположить, что кто-то спросил о плене и кто-то поинтересовался, почему солдаты запасного батальона Семеновского полка избрали своим ротным командиром Михаила Тухачевского.

Плен… О нем тяжело вспоминать.

Уже миновали дни первых побед русских армий в Галиции. Сотни тысяч убитых, сотни тысяч раненых и сотни тысяч попавших в плен солдат и офицеров. Пока к началу 1915 года это был самый ощутимый итог шести месяцев войны. Правда, война еще не стала позиционной, окопной, но царские генералы, за редким исключением, не были готовы к ведению маневренной войны. Не была к этому подготовлена и русская армия. Пушки без снарядов, винтовки без патронов, солдаты без винтовок, генералы без таланта… По Галиции наступали, и головы кружил патриотический дурман. Но наступательный порыв скоро захлебнулся. Армии «долбили» Карпаты и теряли людей, пушки, теряли и веру если не в отечество, то, во всяком случае, в царя, в победу, в необходимость этой мясорубки, именуемой первой мировой войной.

Семеновский полк разделил участь русских армий. С первых дней войны он наступал под Люблином и Ивангородом, отчаянно бился под Краковом, увязал в полесских незамерзающих топях под Ломжей.

Пока Михаил Николаевич учился сначала в пензенской, а потом московской гимназиях, пока заканчивал последний курс Первого Московского Екатерининского кадетского корпуса, постигал премудрости строевого шага в Александровском военном училище, осваивал обязанности взводного командира, копил знания, необходимые, по его мнению, офицеру для ведения современной войны, многие офицеры русской армии уже задумывались над тем, что надвигающаяся война с Германией не будет похожа на блестяще проигранную войну с Японией, так же как русско-японская не походила на русско-турецкие войны минувшего столетия.