Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А что другое сделал Пушкин, когда после картины с безумием Евгения написал: «Да умирится же с тобой и покоренная стихия». Стихия! Но как же человек? Надо чувствовать себя хорошо, чтобы, имея в виду будущее, мириться с настоящим, надо самому сейчас лично иметь интерес живого в настоящем, заставляющем забывать и трупы, и голод людей.
Оставаться в этом с христианской моралью нельзя, и вот, наверно, это, скрываемое поэзией, мое раздвоение моральное и мутит таких простейших «американцев», как Симонов. Так будет и с «Каналом», если я не в шутку буду «мирить» стихию с «Медным всадником».
Петр I тем силен, что он и не знает высшей морали, что он сам как стихия, и то же и все эти Симоновы и пр. и пр. Они сильны незнанием.
А знающий эту высшую мораль человек, чтобы действовать для будущего и быть в мире с собой должен неминуемо, как Гитлер, отбросить, и с ненавистью, христианскую мораль. Недаром, недаром все вспоминается матрос в начале революции, стрелявший в актера, говорившего стихи о Христе. Недаром и социалисты так ненавидят религию. Чтобы жить для будущего человечества, нужно самому 334
жить и, значит, тем самым, не стесняясь, давить другого. А по христианству этого нельзя. И тут рождается злоба. Какой же выход? В мыслях нет выхода: выход есть в жизни.
Ставский погиб из-за того, что послал рукопись Сталину и тот отверг ее, как Цезарь поэта: уйди, дурак, и не мешай. После того Ставский бросился на войну и погиб. Панферова тоже разнесли после того, как он послал рукопись Сталину и тот отверг. Посылают к первоисточнику мнение, которое держится критиками очень определенного, стандартного типа. Отсюда вывод, что не Симонову дал я свою поэзию, а Цезарю, и тот мне ответил в точности как я написал: уйди, дурак, и не мешай.
С деньгами плохо: обманул и подвел Госиздат. Спина ужасно болит, ходить почти не могу. Надо собирать все силенки, зажечь огонь и разогнать наступающих волков.
24 Октября. Ночью -10. Днем мороз -5. Временами солнце, временами снег. Зима самая настоящая. Начал процедуры глубокого прогревания. Начал битву за деньги в Гизе. Нашел 7 тысяч в Детгизе. Установил денежный режим: 10 тысяч плотникам, по 5 тыс. в м-ц до 1 марта. Начинаю писать «Канал» по утрам до 10 ут. После того процедура, прогулка до обеда. В 4 д. подготовительная работа до 7 веч.
Все эти Михалковы, Симоновы и проч. не имеют никакого преемства революционного и народного, для них правительство есть просто стул, на котором они сидят. Вот почему все им легко дается, успех, ордена, слава. Под ними сидят сторожевые существа, навострив уши. Это бездари, трепещущие за свое положение: Кирпотин, Субботский...
Постановление само по себе плохое, но мы должны из него сделать хорошее: постановление похоже на удобрение животное, какое-нибудь свиное, мы же похожи на растения, выращиваемые на этом удобрении. Так все прекрасное растет на говне.
335
Вечером угощал Чагиных. Были Реформатские. Интересно было, что таких поэтов, как Симонов, не имеющих прошлого, называют «декадентами». Смеялись над Фадеевым в его высказываниях о философии, напр., о Бергсоне с точки зрения марксизма. Вообще, становится очень неловко, когда в связи с этими высказываниями вспоминаешь содеянное, т. е. «Берега». Ведь я писал, рассчитывая на живые силы, скрытые в современной литературе. Но если там лишь «декаденты»? Когда же я сказал о Симонове, что его мутило от моей рукописи, то все решили в одно слово, что, значит, очень хорошо у меня.
25 Октября. Стоит зима и мороз ночью -11 (по «Вечерке»). Ходил на процедуру в Кремлевку. Готовился у Городецкого к бою с Головенченком за договор. Придет Саушкин заключить договор на книгу «Моя страна».
Когда егерь натаскивает кровную собаку, у которой предки на протяжении столетий учились тому же самому, чему теперь учит егерь, то собака не вновь усваивает приемы охоты, а как бы вспоминает приемы своих предков. И егерь ничуть не удивляется, когда собака сама делает мертвую стойку, сама начинает искать челноком. Егерь говорит: - Этому нечего собаку учить - это у нее врожденное.
А человек, приступающий к изучению природы или своего собственного прошлого - разве человек в неизмеримо большей степени, чем собака, тоже не вспоминает себя самого в своих предках, животных, растениях, в стихиях, неподвижных скалах. В стихии огня, воды, ветра. Поэты с древних времен поют нам о человеке, вмещающем в себя природу, о всем том, что он вспоминает в себе самом, когда внутренним вниманием созерцает природу.
Сколько всего пережил человек прежде чем мысль его облеклась в форму слова, и это слово стало до того характерным человеческим спутником, что потеряло всякую связь с физической природой. Мало того! Мысль человека обернулась к природе, как ее господин, и мало-помалу стала
336
ее переделывать: леса стали садами и парками, появилась домашняя птица, домашние животные. Вода, огонь, ветер стали человеку служить. И наше изучение природы стало иметь определенную цель: мы изучаем природу в целях ее подчинения и практического служения человеку.
Вот такое изучение природы стало в неизмеримой степени преобладать над тем сосредоточением своего внимания на собственной душе, вызывающей при созерцании природы воспоминания о себе самом, каким был сам.
Изучение природы стало опираться только на методы научные с простейшей целью, а всякое другое отношение к природе, скажем, материнского характера, природе как матери нашей, перешло в область поэзии.
Но почему не может быть поэтического изучения природы с целью не практического господства над нею, а с целью установления своего родства с ней, знакомства со своими родственниками, образующими наше общее всему человеку материнское начало?
Пришел Саушкин, Удинцев. Читал им «Берега» и получил возражения со стороны коммуниста. Я понял, что фигура Легкобытова с его чаном - самая одиозная фигура для коммуниста. «Воробьиная гипотеза» непонятна. Традиция Правды одобрена. Жалкий лепет Удинцева из-за присутствия мальчишки-коммуниста. Тут происходит встреча силы организации со «своим мнением» (которое можно высказывать только с друзьями). При невозможности высказать «свое мнение» все стали по-разному врать, в то время как коммунисты крепче и крепче стали работать на общее мнение. По-своему думать коммунисту не возбраняется, но думать по-своему надо на общее мнение с целью сварить, сковать, сплавить цельного человека.
Заключен договор на книгу «Моя страна», в которой автор делает «открытие» природы и людей
