Энциклопедия русских суеверий - Марина Власова

Обезопаситься от колдуна, лишить его колдовских чар можно было, главным образом, покалечив, «вышибив кровь», ударив наотмашь осиновым поленом осиновой или вязовой палкой, тележной осью — при этом необходимо сказать: «Чур меня!» (Орл.) (согласно вологодским поверьям, убивает колдуна только ось из летней повозки). Архангельские крестьяне, как и жители некоторых других губерний, полагали, что колдун теряет свое могущество при встрече с более сильным колдуном, а также при выпадении зубов.

По-видимому, все эти представления обосновывали многочисленные случаи самосуда над колдунами, при которых «люди, заподозренные в колдовстве и порче, избивались самим населением» <Высоцкий, 1911> (по суду (по крайней мере в XVII в.) каралось в основном лишь «колдовство с последствиями», т. е. определенно повлекшее болезнь или гибель человека) <Елеонская, 1994>. Однако колдунов, особенно «сильных», опасались и расправлялись с ними, пожалуй, не столь часто, как с ведьмами.

Менее радикальные способы, которыми можно обезопасить себя от колдовских влияний, следующие: упереться при встрече с колдуном безымянным пальцем в осиновый сучок, где бы он ни был; палкой с прожженным концом начертить на земле круг и встать в его середине. При споре или ссоре плюнуть колдуну в лицо и смотреть в глаза; напоить колдуна чистым дегтем, смешанным с лошадиными испражнениями; проколоть ему левое ухо (Орл.); пробить его тень осиновым колом; прочитать в присутствии колдуна молитву «Да Воскреснет Бог» три раза с конца.

При переходе в новый дом клали в углах его ладан — «от черного глаза, колдовства и вражьей силы» (Ворон.). «Если боишься, что нашептали на еду, которою тебя угощают, то три раза дунь на нее, глядя на матку (на матицу. — М. В.), и все шаманство отойдет» (Енис.).

Один из традиционных способов охранения от колдовства — опоясывание сетью; ношение пояса из сетки (шарфа) по голому телу. Во время опоясывания читались заговоры, ср.: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Заговорю твое тело белое и закреплю крепче стали и булату, крепче меди и укладу, крепче железа немецкого, крепче тугого лука и каленой стрелы и подпояшу своим заговорным поясом, и запру, и замкну в тридевять замков и тридевять ключей и пущу ключи в Окиян море, а взяла их щука, как щуку в море не поймать, так и тебя [имя] не отыскать, а кто ключи достанет, тот и отомкнет. Аминь» (Арх.) <Ефименко, 1877>.

«От злого чарования» молились по священномученику Киприану и святой Иустинии (святой Киприан до обращения в христианство был жрецом Аполлона и считался великим чародеем; от его волхвований страдала святая Иустиния).

Кроме молитв, крестного знамения, а также заговоров, помогающими против колдунов считались травы — донник, богородская и лиходейная трава, трава адамова голова и др.

Умирают колдуны обычно тяжело. Старушка, жительница Пермского уезда Пермской губернии, рассказывала, что «лет семьдесят назад Пермского уезда крестьянин Абрам, одержимый, по ее словам, бесовским духом, долго мучился перед смертью и помер лишь тогда, когда с избы его сняли охлупень» <Сыропятов, 1924> (кроме того, облегчая кончину, колотили в окладное бревно).

Основное объяснение тяжкой кончины колдуна в поверьях XIX―XX вв. — его сговор с нечистой силой, которая беспрестанно тормошит и мучит умирающего; стремится завладеть им (нередко буквально «стать им» — см. ЕРЕТИК).

«В смертный час колдун (или колдунья) начинает бегать по избе, бросаться на что попало, кричать, петь, смеяться и т. п. Всякая колдунья перед смертью должна всех „своих“ чертей передать другой колдунье или колдуну и наоборот. Так черти от одного к другому и переходят» (Волог.). Оставлять чертей при себе — грех (Костр.).

В Калужской губернии полагали, что умирающий колдун «может передать чары свои даже предмету неодушевленному, который получает силу чародейства только на три дня. Первый, в течение этого времени прикоснувшийся к этому предмету, становится, против своего желания, еретиком-колдуном».

Если колдуну не удается найти себе ученика и «передать чародейство», то «он умирает в тяжкой агонии, которая длится несколько суток». Такое состояние может объясняться борьбой Дьявола и ангела, которые одновременно явились за душой колдуна (если поднять князек над домом, то не замечаемая ангелом душа улетит) (Забайк.). В случае трудной смерти колдуна вынимают девятую потолочину (Влад.); «поднимают „кочет“, то есть передние стропила крыши, вбивая под него клин, или же „конь снимают“ (конек — украшение на передних стропилах крыши)» (Костр.).

Тема предсмертных мучений колдунов и «передачи колдовства» развивается в многочисленных рассказах, остающихся популярными среди русских крестьян на протяжении XIX―XX вв.

Верили, что скончавшийся колдун (или превратившийся в него нечистый) становится по смерти еретиком, упырем (может «вставать» из могилы, преследовать, губить людей) (см. ЕРЕТИК, УПЫРЬ). В популярном и распространенном повсеместно в России сюжете умирающий колдун просит домашних ни в коем случае не хоронить его самим и даже не оставаться рядом. При невыполнении просьбы он «встает» и преследует оказавшихся поблизости людей (гонится за погребающими его и т. п. — Влад. и др.). В не менее распространенном повествовании колдун, напротив, просит родных сидеть возле него после смерти (обычно три ночи поочередно). Не умеющие спастись от покойника-колдуна гибнут, спасающиеся вознаграждены — например, оказавшимися в гробу деньгами (Орл.).

В сказке Владимирской губернии умирающий колдун просит родственников не хоронить его самим, но зарыть на перекрестке в межевой яме, не засыпая его первые три дня.

В крестьянском быту колдунов нередко хоронили с целым рядом предосторожностей: связав им руки, ноги, вниз лицом и т. п., чтобы помешать «вставать и ходить». «Колдуна в могилу нужно класть лицом книзу — тогда не встанет: как оживет, начнет царапать руками землю, а сам все глубже проваливаться будет» (Костр.). Могилы подозреваемых в «ночных хождениях» мертвецов разрывали, подрезая им пятки и вбивая в спину осиновый кол.

КОЛДУНЬЯ, КОЛДОВКА, КОЛДОВНИЦА, КОЛДОВОЧКА, КОЛДОВЩИЦА, КОЛДУНИХА, КОЛДУНИЦА, КОЛДУНЬИЩА, КОЛДУХА — женщина, умеющая колдовать; ведьма, ведунья, чародейка; ворожея; знахарка; жена колдуна.

«Пятница-Параскева, матушка!.. Будь им заступница от колдуна и колдуницы» [из заговора] (Калуж.); «Пристала к бабушке колдовщица и попросила… узнать, дома ли змей» (Пск.); «Тут жила-была старуха, Емельяновна колдуха» (Костр.); «И колдуньей зовем, и многознающей» (Арх.); «Она ведь колдовка, могла любого человека присушить, ноне такие редко» (Перм.); «Никак [Гаврила] путь не может найти, все она ему запоперечила — така колдовница была» (Том.);

Я на тоненькой веревочкеТеленка привяжу,Я сама себе колдовочка.Миленка присушу

Колдовки, колдуньи в народных поверьях тождественны ведьмам (см. ВЕДЬМА, ВЕДУНЬЯ). По рассказам жителей Забайкалья <Болонев, 1978>, колдовка (как и ведьма) может превращаться в собаку, свинью, ворону, сороку, сову. Колдовки опасны для скотины. В ночь под Иванов день (с 6 на 7 июля) хозяева «снимали с телят ошейники и привязку (веревку или ремень для привязи теленка у места доения), прятали подойник и стульце для дойки и с воскресной молитвой обходили двор кругом. Ворота закрывали тоже с молитвой, то есть предпринимали меры предосторожности, ибо верили, что в эту ночь бесчинствует нечистая сила: ходят колдовки, колдуны». Вечером (под Иванов день) «обходили с молитвой двор три раза и в воротах бросали крапиву крест накрест для того, чтобы колунья обожглась и не проникла во двор». Хозяин ночью выходил из дома «и стрелял для того, чтобы попугать колдовок. На воротах чистым дегтем ставили кресты. А то они ходят по чужим дворам, доят коров, оборотившись в собак. Иногда за пять дней до Петрова дня (12 июля) корова начинала доиться кровью, значит, колдовка спортила. Перед воротами клали бороны вверх зубьями. Побежит колдовка, прыгнет и застрянет на зубьях».