Гиброиды - Альфред Ван Вогт

— Всего один корабль, — сказал мужчина рядом с Молтби. — Чего нам бояться? Надо уничтожить его, прежде чем он успеет вернуться в Галактику и сообщить о нашем существовании.

Женский голос спросил с беспокойством:

— Она говорит правду или блефует? На самом деле верит, что они смогут найти нас?

— Это невозможно, — раздался грубый голос другого мужчины. — Искать иголку в стоге сена — старая задача, а эта проблема еще сложнее.

Молтби промолчал, хотя в душе был согласен с этим мнением. Он подумал о том, что капитан Лорр будет вести свои поиски в такой кромешной мгле, в какой никогда не приходилось искать ни одну цивилизацию.

Вновь раздался голос Достопочтенной Глории Сессилии:

— На всякий случай хочу объяснить вам, как исчисляется наше время. Звездный час состоит из двадцати четырех часов по сто минут в каждом. В минуте сто секунд, за каждую из которых свет проходит ровно 10 000 миль. Наш день несколько длиннее, чем день по старому стилю, когда минута состояла из шестидесяти секунд, а скорость света превышала 186300 миль в секунду. Действуйте, исходя из нового времяисчисления. Ровно через неделю я снова выйду в эфир.

Репродуктор замолк. Спустя некоторое время другой мужской голос произнес:

— Граждане Пятидесяти Солнц! Передавалось сообщение, записанное на пленку. Оно было получено около часу назад. Совет Пятидесяти Солнц дал указание транслировать его в соответствии с нашим желанием информировать население о всех событиях, связанных с самой серьезной опасностью, которая когда-либо угрожала нам.

Минуту спустя голос продолжил:

— Возвращайтесь к своей работе и будьте уверены, что все возможное в данной ситуации предпринимается. Мы будем информировать вас о происходящем. На данный момент — все.

Молтби поднялся на борт воздушного такси. Лишь только он устроился на свободном сиденье, подошла незнакомка и заняла место за ним. Он ощутил сверхосторожную попытку войти с ним в мысленный контакт. Зрачки его слегка расширились от внутреннего напряжения, но он не подал виду, что заметил в женщине нечто необычное. Наконец женщина заговорила:

— Вы слышали радио?

— Да.

— И что вы думаете об этом?

— Командир корабля казалась уверенной.

— А вы обратили внимание, на какие категории она разделила всех нас, живущих на Пятидесяти Солнцах?

Его не удивило, что она заметила это. Жители Земли не знали, что, кроме деллиан и неделлиан, на планетах есть третья группа — гиброиды. Тысячи лет со времени Великой миграции браки деллиан и неделлиан были бездетны. Но благодаря методу, известному под названием “холодное давление”, эти пары смогли иметь потомство. Так появились гиброиды, существа, наделенные двойным разумом, физической силой деллиан и творческими способностями неделлиан. Скоординированное в своих процессах двойное сознание позволяло его обладателям доминировать над любой личностью, имевшей только один мозг.

Молтби был гиброид, как и сидящая рядом женщина. Он понял это по тому, как она ежеминутно стимулировала деятельность его мозга. Разница была лишь в том, что на Ланте и других планетах Пятидесяти Солнц он находился законно, а она — нет. И если бы женщину схватили, ее ожидала бы тюрьма, а может, и смерть.

Внезапно она заговорила:

— Мы следим за вами с намерением вступить в контакт с того момента, когда в нашей штаб-квартире услышали это сообщение. Прошел уже час. Что, по-вашему, мы должны делать?

Молтби колебался. Ему тяжело было выступать в роли наследного вождя гиброидов и быть одновременно капитаном космического флота Пятидесяти Солнц.

Двадцать лет назад гиброиды попытались захватить контроль над планетами. Попытка закончилась полным провалом, а мятежники были объявлены вне закона. Молтби, тогда маленький мальчик, был пойман деллианским патрулем. Флот воспитал его. Это был эксперимент. Считалось, что следует найти решение проблемы гиброидов. Поэтому были предприняты длительные усилия, чтобы привить мальчику лояльность к Пятидесяти Солнцам. В значительной степени это удалось. Но воспитатели не знали, что в руки к ним попал номинальный лидер гиброидов. Подобное двойственное положение создавало в душе Молтби душевный дискомфорт. И сейчас он испытывал нечто подобное.

В раздумье он сказал:

— В данный момент я считаю, что нам безусловно следует держаться вместе. Давайте открыто и честно сотрудничать с деллианами и с неделлианами. В конце концов, мы принадлежим к Пятидесяти Солнцам.

— Некоторые уже открыто говорят, — возразила женщина, — что мы могли бы использовать ситуацию в свою пользу, раскрыв расположение одной из планет.

Услышанное на какой-то момент неприятно поразило Молтби. Он прекрасно понял, что она имела в виду: создавшееся положение действительно открывало массу возможностей для маневра. “Похоже, — печально подумал он, — интриги чужды моему темпераменту”.

Постепенно он успокоился, сосредоточился и почувствовал готовность обсуждать проблему всесторонне и объективно:

— Если Земля обнаружит нашу цивилизацию и признает ее правительство, все для нас останется по-старому. И любые планы, которые мы могли бы иметь с целью изменения ситуации в нашу пользу…

Женщина — это была стройная блондинка — хмуро улыбнулась, в ее голубых глазах блеснула ярость.

— Если бы мы их выдали, — нетерпеливо бросила она, — то в качестве условия мы поставили бы вопрос о нашем равноправии. По существу, это все, что мы хотим.

— Так ли? — Молтби лучше знал, чего добиваются гиброиды, и не был от этого в восторге. — Насколько я помню, война, которую мы затеяли, имела другие цели.

— Ну и что? — с вызовом бросила женщина. — У кого больше прав руководить? В психологическом отношении мы превосходим и деллиан, и неделлиан. Наш интеллект таков, что можно с уверенностью сказать: мы высшая раса в Галактике.

Волнение мешало ей говорить. Справившись с собой, она продолжала:

— Но существует еще одна, более интересная возможность. Земляне не знают о гиброидах. И если мы, используя фактор неожиданности, сможем проникнуть на борт их корабля, мы получим в свои руки новое сокрушительное оружие. Вы понимаете?

Молтби понимал многое, в том числе и то, что в данном случае между желаемым и возможным — дистанция огромного размера.

— Дорогая моя, — сказал он, — нас мало. Наша революция против правительства Пятидесяти Солнц была подавлена, несмотря на ее внезапность. Будь у нас время, быть может, мы добились бы успеха. Но наши идеи обгоняют наши возможности. А главное — нас очень мало.

— Ханстон считает, что во время кризиса надо действовать.

— Ханстон! — невольно вырвалось у Молтби. Он замолк.

Рядом с напористым, воинственным Ханстоном Молтби ощущал себя серой, бесцветной личностью. Его роль была непопулярной: сдерживать, контролировать неистовые страсти молодых и — увы! — недисциплинированных мужчин. С помощью своих сторонников, в большинстве людей пожилых, друзей умершего отца, он не мог делать ничего другого, как только проповедовать осторожность. Это оказалось делом неблагодарным.

Среди руководителей гиброидов Ханстон не был в первой десятке. Однако его динамичная программа действовать сегодня нравилась молодым людям, которые знали о катастрофе только понаслышке. Их собственная позиция была такова: “Старики наделали много ошибок. Мы их не повторим”.

У самого Молтби не было желания властвовать над народом Пятидесяти Солнц. Уже много лет он бился над вопросом: “Как направить амбиции гиброидов в сторону меньшей воинственности?” Но до сих пор готового ответа на вопрос не было.

Он медленно произнес:

— Перед лицом опасности нужно сплотиться. Нравится нам или нет, но мы принадлежим к Пятидесяти Солнцам. Может быть, и надо было выдать эту цивилизацию Земле, но не нам решать эту проблему спустя час после того, как такая возможность представилась. Передайте Тайным Городам, что я считаю совершенно необходимым выделить три дня для дискуссии и свободной критики. На четвертый день проголосуем: предавать или не предавать. Это все.

Краем глаза он заметил, что женщина не пришла в восторг от его слов. Лицо ее помрачнело, в позе и движениях проскальзывало скрытое раздражение.

— Дорогая моя, — сказал он мягко, — уверен, что вы не допускаете даже мысли идти против воли большинства.

По ее изменившемуся лицу Молтби понял, что пробудил в ней сомнения.

Секрет его влияния на гиброидов состоял в том, что Совет гиброидов, председателем которого он был, по всем важным вопросам обращался к обществу. Время показало, что плебисциты пробуждают в людях консерватизм. Во время голосования осторожными становились даже те, кто месяцами гневно требовал принятия решительных мер. Сколько грозных политических пуль нашли свой конец в избирательных урнах!