Кит - рыба кусачая - Николай Поливин

«Однако о чем они говорят? Подслушать бы!» подумал Генка, распластался и по-пластунски стал подбираться к кутящей троице поближе. Когда до намеченной цели осталось шагов десять, руки у Генки отнялись окончательно то ли от усталости, то ли от страха. Трава под ним шуршала невыносимо громко, а камышинки хрустели так, как будто взрывались снаряды девятидюймовых орудий. Муха замер. Говорил золотозубый, говорил тихо и невнятно. Как Генка ни напрягался, ничего расслышать не смог. Лишь два обрывка фразы отфильтровало его сознание: «...сегодня... в девять... и... в Морском садике...»

Муха, приподнявшись на локтях, сделал еще одно движение. Под коленкой треснула сухая хворостинка. Золотозубый выругался: «Нас кто-то подслушивает! Кому-то жить надоело!..»

Генка клубком скатился под горку, вскочил и задал такую работу ногами, какой в жизни не видывал ни один стадион мира.

К друзьям он прибежал запыхавшийся и лоснящийся от пота.

— Уж не гнались ли за тобой? — всполошилась черноглазая Таня.

— Не-ет... а что?

— Да пыхтишь ты, как камерон при откачке мазута, — пояснил Костя.

— Это я... дорогой стойку на руках жал.

— А ну, жемани еще! — поощрил Кит.

— Ой, Гена, неужели вы на руках можете стоять? — загорелась Люся. — Покажите!

«Индюк, ишь как расхвастался! — Косте стало жаль Генку. — И как он теперь выкрутится? Придется краснеть перед девчонками!»

Но Муха не думал сдавать позиции. Небрежно помахав у себя перед носом пятерней — что должно было означать: ух, мол, как жарко! — пообещал:

— Согласен!.. Только в другой раз, жилу растянул в кисти... — И рыбкой прыгнул в траву, но тотчас же взлетел вверх, будто его подбросил батут. А Таня закричала не своим голосом:

— Берегитесь, змея!..

Костя метнулся к Генке:

— Где змея?! Укусила?!

— Вон, вон она! — Таня и Люся, подвывая от страха, пятились к воде. Генкино лицо заливала молочно-гипсовая бледность. О страхе кричали только его глаза.

Костя кинул взгляд на змею и, схватившись руками за живот, с трудом выдохнул:

— Уж это! Уж чистейшей воды!.. А вы... змея... — И он снова покатился от хохота. Девочки невольно захихикали тоже.

— Ну, Генка, и отмочил же ты «стоечку» с перепугу!

— Ха! — невозмутимо отпарировал Генка. — Это я, чтобы вас напугать!.. Что я, ужей, что ли, не видел!.. Да я их... за пазуху по пятку клал. Хотите, я и сейчас... — И он сделал вид, что ловит ужа.

— Не надо! — заверещали девчонки. — Не бери!..

— Ну, что ж, — Муха как бы нехотя отказался от своей затеи, — продемонстрируем в следующий раз... Мне ведь такое — раз плюнуть!..

Костя в Генкину неустрашимость не поверил, но спорить с ним не стал: пусть в глазах девчонок останется героем.

После нечаянной тревоги купаться всем расхотелось, разговор тоже что-то не клеился. Девочки заторопились домой. Вдруг оказалось, что у них масса всяческих неотложных дел. Ни Генка, ни тем более Костя удерживать их не стали. Люся предложила вечером встретиться у «Октября» и сделать коллективную вылазку в кино.

— Не знаю, — пожал плечами Кит, — я, как Генка... Тетя у нас...

— Предложение в принципе принимается, — перебил его Муха, — только встретимся не сегодня, а завтра. Сегодня мы с Костей дежурим в городском штабе дружины. А вот завтра — в половине восьмого — мы будем вас ждать на условном месте.

— Вот и ладненько, — согласились девочки, — до завтра.

«Ну, держись, Нюська Иночкина, скоро ты узнаешь, почем сотня гребешков и кто в нашем городе самый знаменитый! — бормотал Генка, бодро шагая об руку с Костей к пристани. — Ты еще возле Генки Титова походишь!»

5. СЛАВА У ГЕНКИ НА ПОВОДКЕ

По вечерам Наталья Аркадьевна отпускала сына весьма неохотно, особенно на дежурства в штаб дружины, где Генка значился чем-то вроде штатного писаря. «Мало ли в городе хулиганья, — рассуждала Генкина мама, — заобидят, а то и ножом пырнут...» Зато вести душеспасительные беседы о разных мальчишечьих делах обожала, ибо она себя считала женщиной передовой, «педагогичной», умной и тонкой.

«У моего Гошика от меня секретов нет, — говорила она своим приятельницам самодовольно выпячивая нижнюю челюсть, — он со мною делится наисекретнейшими секретами».

Муха не опровергал материнских утверждений, «интимные мальчишечьи разговоры» он использовал в своих интересах.

Вот и сейчас Генка принялся расписывать Наталье Аркадьевне, как они с Костей славно выкупались. Муха даже сообщил ей о новом знакомстве. Девочек он расхваливал, не жалея красок: и спортсменки-то они, и отличницы, и учатся в лучшей школе города! Доложил он и о том, что назавтра с этими девочками назначено свидание у кинотеатра «Октябрь».

Наталья Аркадьевна млела от счастья, слушая Генкино щебетание. «Ах, какой же мой мальчик еще наивный!» — думала она. А Костя глядел на Генку с тайным упреком: мол, с какой стати тот так разболтался! Как девчонка!.. Но Муха, подмигнув брату, продолжал заливать:

— А сегодня, ма, мы с Костей дежурим в штабе дружины. По плану, у нас намечена встреча со старым чекистом. Он самого товарища Дзержинского видел! А как лекция закончится, мы сразу же домой...

— Умничка! — похвалила мама, — а я-то страшилась, как бы ты с Костей шалить не начал, а ты стал еще лучше!.. Молодцы! Оба заслужили поощрения! — И Наталья Аркадьевна протянула Генке трешку: — Это вам на мороженое и на кино...

— Хорошо, ма. Спасибо тебе! Ма, — продолжал вить лисьи петли Генка, — а ты знаешь, что лужинским Костиным арбузам присуждена на выставке ВДНХ золотая медаль и диплом первой степени?

— Неужели золотая? — переспросила Наталья Аркадьевна, с удивлением поглядывая на сельского родственничка.

Смутившийся Кит хотел было уже брякнуть, что золотая медаль — вранье, но Генка вовремя наступил ему на ногу, и Костя, закашлявшись, обронил не то «угу», не то «не могу»... Учуяв, что двоюродный брат врать не горазд, Муха душевные излияния срочно пресек и, схватив Костю за руку, вытянул его на улицу.

— Ты что же это, чуть меня не подвел? — накинулся Генка на Кита. Костя опешил. Генка, который только что врал матери так нагло и беспардонно, его Кита, и обвиняет еще в чем-то!

— Ну, знаешь ли? — рассердился Костя, — За такие штучки-дрючки и по шее заработать недолго!

— А ты что, никак, обиделся?! — искренне удивился Генка. — Так это ж на пользу общему делу, и, значит, не вранье, а дипломатическая беседа на высшем уровне! Кому от нее вред? Никому. А польза — огромная всем! И прежде всего нам с тобой. На мороженое получили? Получили. А увольнительную на вечер? Тоже. И завтра в кино отпустят. Чего ж еще надо?!

— Ты это всерьез?

— А ты что, еще сомневаешься? — Генка поразился Китовой наивности не меньше, чем рыбацкий сын Генкиным психологическим вывертам.

— Да-а, — Кит поскреб затылок, — а я своей мамане в жизни обманного словечка не сказал.

— Так, значит, она у тебя другая. Значит, она сама не хочет, чтобы ей заливали. А моей...

Тут Китово терпение лопнуло. Схватив Муху за шиворот, он встряхнул его, да так, что у того зубы лязгнули, и строго предупредил:

— Ты мне, баранья немочь, о родителях не смей и заикаться! Не то вздую — неделю на карачках ползать будешь! — и для убедительности отвесил Мухе внушительный подзатыльник. У Генки аж в ушах зазвенело и зеленые звездочки перед глазами захороводились.

— Сладил, да? — захныкал Генка. — Силу девать некуда, да? — И тут же, без всякого перехода, закончил неожиданно бодрым голосом: — Слушай, Китяра, а как ты смотришь на то, чтобы задержать с поличным двух бандюг?

— Это кого же? Не золотозубого ли с его приятелем? — В голосе Кита насмешка была явной, и Муха увильнул от правдивого ответа.

— Да нет, — словчил он, — это я так... на всякий случай. Ведь нам с тобой сегодня патрулировать по городу. Мало ли с кем доведется встретиться.

— А почему же именно двоих?

— Так нас же двое!

— Ну, если так...

«Клюнул!» — обрадовался Муха.

— Вот что, — заторопился он, — я на минутку заскочу в штаб за красными повязками и уточню наш маршрут. А ты поскучай пока здесь. — И Генка подтолкнул Кита к скамеечке возле автобусной остановки, напротив штаба, а сам юркнул в ворота кремля, где весь первый этаж колокольни был отдан городскими властями в распоряжение дружинников. Костя, усевшись на полосатую скамейку, непроизвольно принялся мурлыкать уже знакомую нам песенку: «Эх, да не кочегары мы, не плотники...»

Не успел Кит и глазом моргнуть, как перед ним возник лучезарный лик образцового дружинника. На левом рукаве Генкиной спортивной курточки алела повязка с броской вязью «Дружинник». Вторую, точно такую же, повязку Муха держал в правой руке.

— Надевай! — протянул он ее Киту.

— Но ведь я не имею на это права.

— Надевай, разрешение получено. Начштаба Боря Курочкин в курсе. Он дал «добро».