Alma Matrix или Служение игумена Траяна - Александр Кукушкин

Гайда пришел в Нору и увидел, как Сковорода сидит у огромного дизайнерского монитора, сосредоточенно щелкая мышкой. Гайда только что поел, был добр и ленив, и потому не стал беспокоить друга расспросами, почему тот не был на обеде, а сразу пробрался к дивану, на который завалился прямо в кителе и ботинках с намерением поспать до вечера. В шесть у него намечался турнир по бадминтону с воспитанницами Регентской школы – нужно быть бодрым, чтобы шутить весь вечер без перебоя.

Летние каникулы в Московских духовных школах длились два месяца, один из которых студенты проводили в семинарии на различных послушаниях, а другой дома. Парням выпало первую половину каникул сидеть в Лавре, а вторую отдыхать.

– Обувь сними, – ровным голосом произнес Сковорода, не поворачивая головы.

– Сними обувь, не ешь руками, приберись в комнате… отстань от меня, Сковорода. Не мешай моему счастью, я только что с обеда, на котором ты не был совершенно зря. Давали восхитительную печенку в сметане со шпинатом.

– Мне хочется свежей рыбы, а не печенки.

– Так ведь в нашей спальне кто-то запустил в аквариум молодого золотистого сомика. Отличный ужин для привереды, уха на загляденье. Сходи и вылови.

– Схожу обязательно, но не в спальню, а уха будет такая, что ты за нее будешь готов продать первородство.

Гайда приподнялся с дивана и посмотрел на Сковороду, а тот наклонился в сторону, выглянул из-за монитора и пальцем указал на кожаное черное кресло, которое год назад они выиграли в шахматы у одного архимандрита. Гайда, зевая, повернул голову и увидел, что кресло завалено спиннингами, катушками, блеснами, наборами крючков и поплавков, садками, какими-то чехлами, рюкзаками, коробочками, сачками и всякой прочей рыболовной снастью.

– Ой, Леша, ты свихнулся? Мы теперь большие любители рыбалки, да? А куда тебе столько всего, этим же можно вооружить роту солдат.

– Это на четверых, Гайда. Сразу видно, что ты никогда не рыбачил, – сказал Сковорода и вернулся к монитору.

– Так ведь ты тоже не особо…

– В душе я всегда был страстным рыболовом, – отрезал Сковорода.

Гайда немного помолчал, ожидая продолжение исповеди Сковороды, но тот щелкал мышкой и говорить не собирался. Гайда устал опираться на локоть, снова повалился на подушку и протянул:

– И-и-и?..

– И в это воскресенье после ранней литургии мы с тобой вместе с Задубицким и Настоящим идем на рыбалку.

– Куда? Тут нет рыбы.

– Я как раз работаю над этим. Уже, наверное, с сотню сайтов рыболовецких просмотрел. Мы поедем в Федорцово, двадцать километров от Посада, оттуда в деревню Заболотное, оттуда через лес к речке, и по ней к озеру, где водится, цитирую: «окунь и щука, а по заводям крупный карась».

– Сковорода, – догадался Гайда, – а про все эти удочки ты тоже в интернете начитался?

– Угу.

– Молодец, настоящий профессионал… Разбуди меня к шести. Слышишь, рыболов? У меня в шесть бадминтон, – и Гайда заснул.

Воскресное утро выдалось на славу, как будто по заказу, и это притом, что Настоящий всю неделю пророчески обещал дождь, а во время Литургии пытал Задубицкого, стоит ли брать с собой зонтик. Друзья стояли на вокзале и ждали автобуса на Федорцово. Полноватый Александр Настоящий жевал банан в надежде похудеть. Здоровенный Макс Задубицкий уплетал батон с колбасой, поскольку завтрака ему по обыкновению не хватило. Михаил Гайда, прислонившись плечом к стене вокзала, смаковал жидкий йогурт, держа бутылку двумя пальцами. А Алексей Сковорода живописал, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых окуней. В автобусе Настоящий жевал жвачку, Задубицкий жевал второй батон, только уже с сыром, Гайда ломал голову над тем, этично ли будет засунуть пустую бутылку из-под йогурта под сидение или стоит взять ее с собой и искать мусорное ведро, а Сковорода живописал, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых щук. В Федорцово Настоящий выплюнул жвачку, Гайда, не найдя мусорки, пристроил пустую бутылку на скамейку остановки, Сковорода начал было живописать, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых карасей, но его перебил Задубицкий, предложивший купить газировки – после второго батона ему захотелось пить.

Найдя неподалеку у дороги магазинчик, парни шумно ввалились вовнутрь, и Гайда сразу направился к молоденькой продавщице за кассой. На вид она была почти школьница.

– Доброе утро!

– Здравствуйте, – девушка оторвалась от чтения журнала и теперь немного испуганно смотрела на посетителей, трое из которых разглядывали витрины с видом профессиональных грабителей, а четвертый разглядывал ее.

– Вы без нас не скучали? – поинтересовался Гайда у опешившей продавщицы и продолжил с улыбкой. – Пойдемте с нами на рыбалку?

Девушка сделала полшага назад и напряженно молчала, глядя на то, как один из парней – это был Настоящий – подойдя к большому холодильнику, пытается добраться до бутылок, с каждым разом все сильнее дергая на себя ручку закрытой стеклянной дверцы. На помощь к нему с ревом «дай, дай, я попробую!» уже спешил Задубицкий.

– Вам не нравится рыбалка? – удивился не обращающий внимание на возню у себя за спиной Гайда. – Так все дело в том, что на рыбалку вы попадали с плохой компанией, а ведь в рыбалке компания – самая главная вещь! Вот у нас, например, компания просто отличная, – Гайда повернулся, чтобы познакомить девушку с каждым из своих друзей и увидел, как Задубицкий борется с неподатливым холодильником, раскачивая его из стороны в сторону. Сковорода пытался помочь Задубицкому ценными советами, а потерпевший поражение Настоящий скорбно стоял в стороне и от нечего делать скрепкой взламывал холодильник с мороженым. Гайда хмыкнул и вновь обратился к девушке: – Того парня, который пытается добраться до воды, зовут Макс, он очень хочет пить. Понимаете?

Продавщица уже давно все поняла, потому сняла с крючка ключ от холодильника и протянула его Гайде. Гайда несколько секунд внимательно смотрел на ее дрожащую руку, потом медленно взял ключ, посмотрел в ее большие наливающиеся слезами глаза, задумчиво протянул «да-а-а…», побарабанил пальцами по прилавку, направился к друзьям, открыл холодильник, сунул двухлитровую бутылку Сковороде, оттащил Настоящего от мороженого, вернулся, отдал ключ, положил рядом с кассой деньги и пошел к выходу. У двери он повернулся, девушка была бледна как монах на исходе Великого поста, но жива. Гайда облегченно вздохнул, вышел на улицу и побежал догонять парней.

– Обалдуи! – в сердцах воскликнул он, раздавая подзатыльники. – Знайте, что ваше священническое будущее три минуты назад висело на волоске!

– Еще бы, – ответил Задубицкий, жадно присасываясь к бутылке, – если бы мы не нашли, что попить, то нам наступил бы конец.

– Вы своим поведением чуть ли не до смерти продавщицу перепугали, понятно?! А если бы она умерла? Ведь это каноническое препятствие к рукоположению!

– А чего ей умирать-то? Что мы сделали-то?

– Что вы сделали? Что вы сделали?! Вы на холодильник напали! – гневно ответил Гайда, услышал сам себя и прыснул со смеху. – Напали на холодильник, олухи! На холодильник…

Парни недоуменно переглядывались, а Гайда хохотал, вспоминая дрожащую руку продавщицы. Наконец это надоело Задубицкому, он хорошенько встряхнул бутылку и направил струю шипучей воды прямо в лицо Гайде, началась заварушка. К деревне Заболотное они подошли без воды, она высыхала красивыми пятнами на их одежде.

Деревня Заболотное оказалась селом – посередине ее возвышался огромный храм. Он был построен очень давно, порос лишаем и деревьями и мог бы выглядеть величественно, если бы не энтузиазм настоятеля. Настоятель пытался из памятника архитектуры сделать помещение, пригодное для богослужения: на купол храма он водрузил новый крест, блестящий на солнце дешевым золотом; сделал новую крышу и выкрасил ее в зеленый цвет, напоминающий ему о празднике Пятидесятницы, а всем прочим – о цветущем болоте; соорудил в подвале газовую котельную и обезобразил широкой трубой северную стену; и еще он выкосил всю траву вокруг, не оставив древнему храму ни единого шанса выглядеть древним. Теперь он казался просто старым, а все следы реставрации производили такое же впечатление, как белоснежная голливудская улыбка на лице восьмидесятилетнего старика.

– Во-о-от! – воскликнул Сковорода. – Вот что происходит с нашими храмами, когда их настоятелями назначают попов, имевших тройку по «Церковному искусству» в семинарии! Как? как может тут быть эта уродливая труба?! А что за цвет у крыши – он специально издевается над бедной церковью, да?

– Ну, надо же батюшке чем-то себя занимать, – решил вступиться за настоятеля Настоящий. – Прихожан нет, треб нет, а сам он городской, к сельской жизни не приучен, корову там завести или кроликов не умеет, сидит, бездельем мается. Вот и решил со скуки восстанавливать храм – работы-то на сто лет вперед.