Alma Matrix или Служение игумена Траяна - Александр Кукушкин

– Леной меня звать.

– Откуда же у тебя, Лена, привычка сходу бросаться в объятия незнакомых парней?

– Не такой уж ты и незнакомый, – ответила серьезно Лена, закинула ногу на ногу и приготовилась к беседе. – В семинарии уже на третьем курсе учишься, всегда у всех на виду, мне девчата про тебя много чего рассказали. А про бросаться сходу в объятия, так это кто бы говорил. Сам c меня целую неделю глаз не сводил.

Паша «не сводил глаз» даже больше недели. Впервые он увидел ее десять дней назад, в понедельник, у выхода из регентской столовой. Пришел морально поддерживать товарища, а пока тот знакомился со своей белокурой голубоглазой мечтой, заметил новенькое лицо в море одинаковых белых платочков.

– У меня просто исследовательский интерес. Откуда ни возьмись, в середине учебного года появляется сразу на втором курсе девчонка неземной красоты с колоратурным сопрано.

– Даже с лирико-колоратурным сопрано. Я музыкальное училище закончила, потому меня взяли сразу на второй курс. А зимой потому, что у нас была смешная история в училище – директор устроил ремонт, затянул его на полгода, все графики занятий полетели, его уволили, а мы госэкзамен сдавали в декабре.

Паше девушка определенно нравилась. Не тушуется, говорит свободно, ногой болтает.

– Слушай, сейчас Траян обратно пройдет, тогда приходи, хорошо? Вся ночь в нашем распоряжении, поговорим, фильмец посмотрим.

– У меня служба завтра, – улыбнулась Лена, – мне спать надо, ведь уже поздно. А что ты так Траяна боишься?

– Никто не боится Траяна так, как не боюсь его я. Но целоваться на вахтах еще никому не благословлялось.

– Ты скажи, что был со мной.

Паша хмыкнул:

– В том-то и дело, что я был с тобой.

– Нет, ты не понял, – Лена спрыгнула со стола. – Ты скажи, что был с Леной Творожковой.

Пока Паша пытался понять, что бы означало это смелое предложение, Лена Творожкова легко убежала в сторону женских спален.

Рома открыл дверь и выглянул в коридор – никого. Рванул к лестнице. Второй этаж – пусто. Молнией добежал до класса. Тихо. Ну, вообще с ума посходили, еще и свет забыли выключить! Открыл дверь и залетел вовнутрь. У доски, заложив руки за спину и задумчиво склонив голову набок, стоял проректор по воспитательной работе и внимательно разглядывал написанное. Даже со спины было видно, что он жутко доволен. Отец Траян медленно повернулся на сто восемьдесят градусов, раскинул руки, словно любящая мать, встречающая годами не виденного сына, и театрально воскликнул:

– Роман!

– Батюшка…

– Роман, – издевательски запросто спросил проректор, – вы не подскажете мне, сколько сейчас времени?

– Точно не знаю, батюшка, но могу сходить в комнату, посмотреть.

– Нет-нет, что вы, Роман. Не беспокойтесь, – игумен полез в карман и выудил оттуда телефон. – Сейчас половина второго. Что это значит, как вы думаете?

– Не могу знать, – Рома понимал, что нельзя сорваться на дерзость, но и чистосердечного признания проректору не видать.

– Это значит, Роман, – Траян стал печален, – что вам следовало бы сейчас находится у себя в комнате и спать.

– Вы правы, батюшка.

– Роман… Роман, а приходите ко мне завтра в кабинет после обеда, а?.. С объяснительной.

– С удовольствием, батюшка, как скажете.

Отец Траян повеселел.

– Вот и славно. Доброй ночи, Роман, пусть вам приснится очень убедительная объяснительная.

Паша начал смотреть «Газовый свет», когда Траян темным пятном нарисовался у его застекленной вахтерской будки.

– Павел, жду вас завтра после обеда у себя в кабинете с объяснительной за ненадлежащее поведение на вахте. Вы ведь успеете выспаться до обеда?

– Да, конечно, батюшка, – медленно произнес Паша, внимательно разглядывая проректора; почему он доволен, чему он радуется? неужели что-то случилось, неужто не успели разбежаться?

– А что это была за девушка с вами, Павел?

С каких это пор Траяна стали интересовать регентши? Они же учатся в Регентской школе, которая ему не подчиняется. Взял бы объяснительную и всё, а тут еще про девушку спрашивает. Странно… Ну, Лена, посмотрим, что ты имела в виду.

– Со мной была Лена Творожкова со второго курса Регентской школы. Приходила пожелать спокойной ночи на вахте. То есть, спокойного дежурства. Вы, случайно, ее не знаете?

Отец Траян изменился в лице, он, кажется, искренне удивился и теперь смотрел с недоверием. Паша смекнул, что попал в точку, и начал пространно излагать свои соображения о нравах современных девиц, бесстыдно бросающихся на шеи молодых людей, достойных и целомудренных. Проректору было явно неприятно слушать, Паша торжествовал. Отец Траян не дал довести речь до кульминации, перебил, сухо заметил, что на вахтах запрещено смотреть фильмы и ушел, даже не напомнив об объяснительной. Это была победа, Паша обрел заступника перед инспекцией, и кого – регентшу. Что может быть лучше! «Должно быть, – подумал он, – дочка какого-то оченьвлиятельного протоиерея. Или племянница епископа. Здорово… Но чему так радовался Траян?»

На следующее утро во время завтрака, когда семинаристы выбирали между макаронами по-венгерски и блинчиками из овсяных хлопьев, помощник проректора объявил, что Роману «следует появиться в кабинете отца Траяна по делу, которое ему хорошо известно, я правильно говорю?» Помощник говорил правильно. Потому на первых двух лекциях Рома придумывал правдоподобную легенду, а с третьей сбежал и направился в комнату Паши, который должен был еще спать после своего ночного дежурства. Но Паша уже проснулся, закутанный в одеяло стоял у заиндевевшего окна и крутил ручку радиатора, добавляя тепло.

– А-а-а!!! – завопил Рома, изображая истерику, подбежал к другу, схватил его за плечи и стал изо всех сил трясти. – А-а-а-а-а-а!!!

Паша вывернулся, схватил подушку с ближайшей койки и засадил ей в голову приятеля. Рома упал на кровать, затих и, не меняя положения, рассказал о своей ночной трагедии.

– Ха, – заметил Паша, – странно, почему Траян не брал тебя тепленького, не потащил сразу в кабинет помощника, а отпустил? Ведь за ночь ты мог успокоиться, прикинуть ситуацию и придумать красивую объяснительную. Ведь ты придумал?

– Скорее всего, он сглупил, потому что его мозг был перегружен непосильной задачей по расшифровке записей Гайды. Интересно, Траян будет сравнивать почерк на доске с образцами почерков, которые у него есть во всяких документах, чтобы найти автора? Ну, не важно. А пришел я к тебе как раз потому, что объяснительная моя выходит не очень.

– Выкладывай, чего надумал.

– К отбою я был в постели. Ночью проснулся и пошел в туалет.

– Сильное начало.

– Зато правдивое. Не перебивай. Я пошел в туалет, то есть стал спускаться по лестнице с третьего этажа на нулевой. Проходя этаж второй я услышал взрывы хохота как будто из аудитории, но, заметь, продолжал двигаться в выбранном направлении и не отвлекался по мелочам. Добравшись до первого этажа, я увидел тебя, а ты увидел меня, и я пошел ниже. Потом я вернулся, и, поскольку мы не только однокурсники, но и близкие друзья, о чем Траян знает, я остановился у вахты и спросил, что за фильм ты смотришь, а ты смотрел фильм.

– Я и смотрел. «Газовый свет», что ты мне давал. И хотя на вахтах нельзя смотреть фильмы, можешь это говорить, поскольку меня Траян уже видел с ноутбуком.

– Отлично. Слушай дальше, самое тонкое. Я сказал про смех в аудитории, а ты сказал, что где-то вроде краем уха слышал, что кто-то собирает этой ночью желающих узнать о новой ереси. Я, будучи фанатом всяких неортодоксальных построений, сразу кинулся туда с надеждой поучаствовать и послушать. Прибежал и попал на Траяна. Сильно? Я подставляю себя немного с этим греховным желанием присоединиться к нарушителям режима, но зато выигрываю в главном – я к самим нарушителям не имею никакого отношения вообще. Мне сам же Траян не дал возможности примкнуть к еретикам, смекаешь?

– Наглость – второе счастье, – ответил Паша. – Смекаю… А ты не боишься, что он начнет копать глубже и докопается до всех, кто был с тобой там ночью? До Гайды, до Настоящего.

– Ага, нашел за кого бояться, за этих двух. Но я, конечно, поначалу сам боялся, потому в класс и побежал, неподумавши. Но теперь, смотри, во-первых, проректор будет искать организатора, то есть меня, считая при этом, что это не я. Пусть ищет. И, во-вторых, я уже переговорил со всеми моими участниками, они заверили, что никто их не сдаст, а они не сдадут никого, если что. Проблема не в этом, а в том, что ты – мой единственный свидетель, но ты человек заинтересованный.

– Дружище, вот это как раз не проблема! – Паша слез с кровати и начал одеваться. – Если ты поделишься со мной кока-колой Настоящего, я выручу тебя так, что никто не подкопается.

– Нету у меня колы! Её же проректор заграбастал! – воскликнул в сердцах Рома. – Могу дать конспект гайдовской ереси.