Эксперт № 01 (2013) - Эксперт Эксперт

— Но говоря о церкви как элементе самоидентификации, мы уже, скорее, говорим о том, что человек ищет в ней систему, в которой комфортно и безопасно.

— Да, это стремление удовлетворить ту самую потребность в безопасности. Я как бы получаю определенность.

Не нужно Богу наше чувство вины

— Мне хотелось бы продолжить тему обращения людей в церковь, в чем они нуждаются и чем в результате становятся. Довольно часто случается такое. Неофит приходит к осознанию, что жил во тьме, а тут есть знание о том, как жить правильно. А дальше происходит странная вещь: вместо любви и воссоединения с Богом и собой его охватывает страшное чувство вины, постоянно гнетущее состояние недовыполнения требований к себе. И мне кажется, это чувство поддерживается многими священниками, которые на проповеди обычно напоминают о грехах всех прихожан. Но это не просто осознание своей греховности, это что- то другое, именно негативное чувство вины, подавляющее всякую живую силу.

— Чувство вины — это замечательное чувство для всех, кто хочет управлять людьми, ведь управлять можно только виноватыми. Это задача любой идеологии.

Вообще, вера для меня — это очень сложное понятие. Ее можно рассматривать как набор каких-то верований, убеждений, представлений, а можно — как некое чувство доверия, преданности. Что касается веры как набора каких-то убеждений и установок, то это очень скользкая дорога. Слово — ложь, по большому счету, потому что любое слово можно склонять как угодно, все можно обосновать, доказать. Сегодня очень много разговоров о том, что «правильно» и «неправильно», но это все лишь фантазии, интерпретации, которые выгодны. Ведь даже Христос нигде не говорил, что его слова истинны. Он говорил: «Я есть истина». А это разные вещи.

Для меня квинтэссенцией Евангелия является притча о блудном сыне. А ведь Христос хотел отобразить в ней отношение Бога и человека. Где там про чувство вины? Там речь о раскаянии, даже скорее об осознании. Блудный сын вдруг осознал и подумал: «А что ж я здесь сижу, когда там, у отца моего, и последний раб сыт, одет, обут?» И как должен был его принять отец? Он должен был его не пускать часа два, потом заставить проползти свой путь на коленях, потом прочитать долгую морализаторскую лекцию о том, какая он свинья?

Перефразируя слова о том, что прежде надо искать Царствия Божьего, можно сказать, что прежде надо искать воли Божьей. А как ее искать, если все время занят собственными желаниями?

— Ага, а потом еще напоминать каждый день об этом...

— Но в поведении отца нет ничего даже близкого к стимуляции чувства вины. Он просто принял его с любовью, сам побежал, одел, оказал почести. Богу наше чувство вины не нужно. Ему нужно осознание. Бог ждет от каждого, чтобы он осознал, просто проснулся. Вот блудный сын, он там гулял, пил, как во сне все это делал, а потом оказался у разбитого корыта... И тут он проснулся, и он не стал много думать о том, как сейчас покажется на глаза отцу, а просто пошел. Думать вообще в таких вещах надо поменьше, это ведет к неврозам, надо любить и действовать.

Возвращаясь к стимуляции чувства вины в церкви, не хочется говорить, что они сами виноваты или там еще кто-то. Все плохо, и кто в этом виноват? Мы сами. Важно разделять чувство ответственности за все происходящее. Возрождение начинается с каждого из нас, нам не надо кого-то возродить или пробудить, самим проснуться бы. Ведь любовь — это как огонь: если он у меня в душе разгорелся, то я и других могу зажечь. А когда я начинаю учить кого-то жизни…

Здесь мы переходим к тому, какова должна быть роль священника. Может, не мне об этом судить, но мне кажется, что священник — это не учитель жизни, он в первую очередь слуга — Господа Бога и людей. Одна из главных его забот — создать пространство для встречи людей с Богом, чтобы они смогли открыть в себе божественную любовь и возродиться. Священник предстоит пред престолом и благодарит Бога за людей. А у нас часто священник — это пропагандист, рассказывающий, как жить. А откуда он это знает? Ниоткуда. Вот, говорят, священник учится, Евангелие читает, а где в Евангелие сказано, как жить? Нигде. Зато почему-то у всех есть очень развернутая концепция, что можно, а чего нельзя. И даже возникает много смешных моментов. Но не в этом дело, а в том, что на самом деле никто не знает, как нужно жить.

— Меня всегда убивало, что никто на самом деле достоверно не знает, как жить. И вся наша человеческая цивилизация — череда парадигм — попыток найти этот способ.

— Да, парадигм-концепций. Но мне кажется, общий правильный принцип сформулировал Тертуллиан: «Люби Бога и делай, что хочешь». От любви греха не может произойти. И священник должен помочь обрести такую любовь. А у нас действительно часто священники не слуги, а скорее князьки. Это неправильно.

— Представьте, что к вам на прием или к священнику приходит человек, который осознал, что нет смысла спрашивать рекомендаций и алгоритмов, как жить или решить какую- то проблему, и понял, что все дело в любви, надо любить. Но тут он понимает, что любить кого- то, а может, и вообще никого он не может. Что ему делать?

— Вот-вот. Что касается психотерапии, я всегда говорю, что это самопознание. Кто я, что я собой представляю? На самом деле обычно мы ничего о себе не знаем и совершенно не представляем, что с нами происходит. Как будто мы действительно живем в матрице. Мне очень нравится это сопоставление: люди живут в матрице и понятия не имеют о реальном мире, им хорошо, а тут приходит какой-то Морфиус, таблетки предлагает, Нео съедает, и вот он уже вне этой матрицы и видит реальность. Задача психотерапии и состоит в том, чтобы выйти за границы матрицы, увидеть себя и мир такими, какие они есть.

— А любви- то это как помогает? Ну увидел я, кто я такой, а что дальше?

— А любви как раз и мешает эготипический ум. Любовь — это источник, естественно присутствующий в каждом, но он завален камнями нашего эго. Надо разобрать завал. Эго любить не может, оно может только выгодно использовать других, называя это любовью, но ведь это не любовь. Фразы типа «Я без тебя жить не могу», «Если ты уйдешь, я умру» к любви не имеют никакого отношения, это обыкновенное такое заболевание, эготипическое. А настоящей любви ничего не надо, она ни в чем не нуждается, она просто льется на человека, и все. В Евангелии есть прекрасная песнь любви: в одном из посланий к Коринфянам апостол Павел пишет: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит». Любовь просто любит. И когда мы открываем в себе этого спрута, эту матрицу, которая внутри все зажала, у нас есть возможность начать видеть это все в себе, и происходит некая трансформация.