Эксперт № 29 (2013) - Эксперт Эксперт

Есть шансы на бодрую осень

Редакционная статья

Коллаж: Сергей Жегло

вошедшее в моду в 90-е годы упражнение рвать на себе волосы и стенать, что все вокруг плохо, а совсем скоро будет еще хуже, честно говоря, набило изрядную оскомину. Конечно, алармистские прогнозы хорошо продаются — но от этого их адекватность и сбываемость не увеличиваются ни на йоту. По-хорошему, гонорары паникерам (впрочем, если честно, то и оптимистам) надо платить не наличными, а опционами, приносящими кэш только в случае реализации прогноза.

Мы вовсе не хотим сказать, что в российской экономике дела идут блестяще. Но если трезво анализировать длинные траектории ключевых макроэкономических индикаторов, то мы имеем дело с наложением друг на друга затухающих участков двух волн. Первая — короткая, конъюнктурная, связанная с завершением процесса восстановления хозяйства после кризиса 2008–2009 годов. Вторая — длинная, общей продолжительностью порядка 30 лет, включившая в себя трансформационный спад, связанный с переходом от плановой экономики к рыночной (его начало правильно было бы датировать стартом перестройки в 1985 году), и затем восстановительный рост на рыночной основе (с 1999 года по настоящее время), где последняя малая конъюнктурная волна выглядит лишь небольшой флуктуацией. Обе волны затухают. Это объективный процесс, и даже волшебным образом мгновенно сняв наш экономический локомотив с ручных тормозов в виде запретительной стоимости кредита, узости и неказистости рынка ценных бумаг, институциональных провалов etc., быстро его разогнать не получится.

По большому счету, мы имеем дело с приближением новой парадигмы хозяйственного развития, которая потребует новых приемов управления экономикой. Притом что мы и из старого, самого примитивного рыночного арсенала смогли овладеть только самыми простыми инструментами типа пошлин да эмбарго, а вот, скажем, товарные интервенции выходят уже кособоко.

Да что там управление — новая волна развития предъявит более серьезные требования к методам количественного и качественного описания и анализа хозяйства. В этой области нам похвастать тоже пока нечем. Макроэкономическая статистика, особенно ее важнейший —инвестиционный — раздел, находится на таком уровне развития, что аналитики и, что еще хуже, лица, принимающие решения, основываются не на строгом анализе, а на результатах ярмарки тщеславия или соревнования интуиций.

Собственную попытку «шаманства» на пуле данных, мнений и интуиций предприняли и мы. Основные выводы следующие.

Во-первых, наша экономика продолжает расти, хоть и медленно. Все разговоры об уже наступившей рецессии или даже стагнации не соответствуют действительности.

Во-вторых, мы не ждем нового кризиса осенью. Более того, во втором полугодии рост промышленного производства должен ускориться, прежде всего за счет активизации госинвестиций вследствие фактически произошедшего смягчения ортодоксального «бюджетного правила» и распечатывания одного из суверенных фондов — ФНБ.

В-третьих, масштабной, превышающей гомеопатические 10%, девальвации рубля осенью ждать не стоит. А небольшое и плавное ослабление рубля пойдет реальному сектору только на пользу.

Наша собственная оценка вероятности этих прогнозов — процентов 60–70. Если кто-то, добрый читатель, будет настаивать на своих прогнозах упорнее — смело плюйте ему в лицо.

Предпоследняя надежда

Сергей Журавлев

Александр Ивантер

Катастрофические прогнозы сваливания экономики в рецессию и сильной девальвации рубля осенью не имеют под собой достаточных оснований. Отказ от «бюджетного правила» и распечатка нефтегазовых фондов породят новые проблемы. Но о них мы подумаем позже

Коллаж: Сергей Жегло

Доморощенные приверженцы фатальных дат и цифр недолюбливают август. Путч, дефолт, «Курск», Саяно-Шушенская ГЭС — со зловещей регулярностью конец лета приносит трагедии или как минимум крупные неприятности.

Вот и сейчас большинство макропрогнозов на осень — негативного толка. Сонм аналитиков охрип в спорах: наша экономика уже в рецессии или только лишь в стагнации, и в таком случае когда же последняя сменится первой? О росте, не говоря уже об ускорении такового, никто не смеет даже заикнуться.

Имевшая место в июне очередная мини-девальвация рубля подлила воды на мельницу алармистов. Хотя в июле обменный курс несколько реабилитировался, ожидания новых валютных неурядиц охватывают все большее количество хозяйственных игроков и обычных граждан. И пусть фундаментальных оснований для резкого ослабления рубля, как мы покажем ниже, сейчас недостаточно, есть такая неприятная вещь, как самореализующиеся ожидания: банки, компании, а потом и население в ожидании роста курса увеличивают спрос на валюту, и курс начинает расти. Этот процесс — а он, похоже, исподволь уже начинается — ляжет на удобренную почву: в правительстве и ЦБ баланс сейчас ситуационно сместился в пользу тех, кто считает ослабление рубля полезным для экономики.

Действительно, рубль сильно переоценен и подрывает национальную конкурентоспособность. Независимо от того, будет ли и если будет, то насколько изящно, проведена операция по снижению обменного курса, сами ожидания такой корректировки вполне благотворны с точки зрения текущей хозяйственной конъюнктуры. Как и намерения правительства (уже воплощенные в первые, с непривычки робкие решения) снизить процентные ставки по кредитам, они создают благоприятную почву для роста инвестиционной активности.

Самый же мощный «государев сигнал» к запуску нового витка экономического роста — решение о старте трех крупных федеральных мегапроектов с софинансированием из средств Фонда национального благосостояния (ФНБ): ВСМ Москва—Казань, Центральная кольцевая автомобильная дорога (ЦКАД) и реконструкция Транссиба. Фактически речь идет о дезавуировании пресловутого «бюджетного правила», точнее, одной из его ключевых составляющих — запрета на расходование средств суверенных фондов до достижения ими священного потолка в 7% ВВП.

И это можно было бы только приветствовать, если бы не одно «но»: разворачивающаяся на наших глазах лоббистская вакханалия за доступ к деньгам распечатанного ФНБ может помешать тщательной экспертизе и структурированию проектов. Тогда их массовый запуск закончится зарыванием денег в землю, всплеском инфляции и дезавуированием самой идеи расходования углеводородной ренты на цели развития. Однако даже в этом случае неприятностям будет предшествовать новая волна роста частных инвестиций, так или иначе сопряженных с этими проектами. Именно поэтому вторая половина года, по нашему стойкому убеждению, будет отмечена увеличением темпов роста экономики.

Медленно, но растем

Однако для начала неплохо было бы разобраться с текущими хозяйственными трендами. Ежемесячные сводки Росстата о динамике промышленного производства подобны американским горкам — нырки следуют за взлетами, тональность комментариев вибрирует вслед за ними. Январь-февраль текущего года — промышленность неожиданно скатывается в минус, март — положительный рывок, итог первого квартала — нулевой. Апрель — снова плюс, май — большой минус, июнь — небольшой плюс. Разглядеть за этой болтанкой сколько-нибудь внятный содержательный тренд тем более невозможно, что все эти плюсы и минусы (мы сознательно опустили конкретные значения изменений) оценены по отношению к соответствующим месяцам прошлого года, и поэтому текущая динамика сильно смазана динамикой промпроизводства годичной давности. Это так называемый эффект базы — неисправимый дефект метрики всех макроэкономических показателей, сравнивающих интенсивность тех или иных потоков или запасов в текущий момент по отношению к моменту годичной давности. Мы уже не говорим о календарных нестыковках, делающих прямые сопоставления значений экономических показателей одних и тех же месяцев соседних лет сильно смещенными (например, в мае текущего года предприятия, те, что на пятидневке, отработали 19 дней, а в мае високосного прошлого года — 21, — вот и получите сразу же 10-процентную ошибку в прямых сопоставлениях).

Более содержательны оценки изменения макропоказателей в данном периоде (месяце, квартале) по отношению к предыдущему периоду — при условии, если аккуратно устранено влияние сезонного и календарного факторов. К расчету таких оценок Росстат приступил относительно недавно, а неправительственные исследовательские центры практикуют его уже давно. Мы в «Эксперте» пользуемся расчетами Эдуарда Баранова и Владимира Бессонова из НИУ ВШЭ, которые тянут ряды индексов интенсивности промышленного производства, тщательно выверяя ретроспективу и по возможности сохраняя преемственность данных уже более двадцати лет. Рассмотрим, что показывают их расчеты.