Принцип Отелло - Галина Романова

Господи, да она ни на чьем больше плече не способна была расплакаться. Только на его – на Санькином. Она никому и никогда не поверяла своих тайн, только ему. Она никогда и ни от кого не ждала помощи и понимания, как только от него. Он первым узнавал про все ее девичьи секреты. И самые первые в ее жизни гигиенические прокладки они выбирали в аптеке не с бабкой, а именно с Санькой. И она не стеснялась, а считала, что так оно и должно быть. Что только так и правильно. Он же самый, самый верный и самый надежный друг!

И вот теперь, следуя указаниям и требованиям своего мужа, она, получается, должна его предать? И ради чего? Ради того, чтобы самой избежать каких-то неприятностей, придуманных Вадиком?

Да Санька, он же…

Он как-то летом после шестого класса сразу с целой толпой подростков за нее дрался. Только из-за того, что кто-то посмел разбить у нее в пакете бутылку с растительным маслом. Нет, сначала он попытался с ними договориться по-хорошему. Пытался их усовестить и заставить вернуть деньги за масло – от бабки-то ей ведь влететь должно было. Он же совершенно не конфликтный и правильный очень, Санька Сигитов! Но толпа не поняла. И даже начала оскорблять. Не его, а ее – его лучшую подружку. Вот тогда-то он и пошел на толпу с кулаками. Схлопотал, конечно, основательно, поскольку драться не особенно умел. Но держался потом с достоинством. Корчился, но не хныкал, когда она ему синяки и ссадины поливала своими слезами и йодом.

А потом было отмщение. Позже, когда с летних каникул вернулись Глебов и Димон. Они той толпе так задали… Но вот странность: об этом ей не очень хорошо помнилось, а как Санька за нее шишек наполучал, засело в памяти навсегда.

И потом еще много чего случалось подобного. И он всегда был рядом, всегда вставал на ее защиту. Правда, казался чуть отстраненным после ее замужества, но ведь это видимость была одна. Так ведь?

И что же теперь ей, ради собственной незапятнанности взять да и предать Саньку?

Никогда! Ни за что! Она непременно станет ему помогать, сделает все, что в ее силах. Только бы скорее настало завтра…

Однако наступление завтрашнего дня подзатянулось. И не столько потому, что все имеющиеся в доме часы вдруг договорились тормозить время, а потому, что Вадик, оказывается, и не думал отказываться от своих требований. Всю ночь он ныл, угрожал, метался из комнаты в комнату. Дошло даже до угрозы разводом. Не дождавшись ее испуга, муж сменил тактику, но мытарства Василисы тем не менее не закончились.

– Тебе не дорога наша семья, – завершил выступление Вадим на печальной ноте, вымотавшись к утру. – Тебе Саня твой дороже, чем я.

Василиса не стала отвечать, потому что не знала, каким может быть ее ответ, начни она сейчас говорить.

Завтрак прошел в полном молчании. У нее просто не было сил разговаривать. А Вадик, надо полагать, наказывал ее за неповиновение. Пусть так. Пусть молчит, лишь бы не приставал больше.

Василиса ушла в спальню и оттуда позвонила на работу, предупредив, что может задержаться – в лучшем случае, а в худшем и вовсе не прийти. Начальство как-то так неопределенно ответило, что могло означать следующее: делай что хочешь, ведь ты все уже для себя решила, не остановить.

Ее и правда было не остановить. Вадик предпринял последнюю попытку, встав у дверей и умоляюще глядя на нее.

– Уйди, – коротко попросила Василиса. И как только муж отодвинулся, вышла из квартиры, успев, правда, обронить напоследок: – Пока. До вечера…

Вадик не был бы Вадиком, если бы последнее слово не оставил за собой. Он высунулся из-за двери, опасливо покосился на двери соседних квартир и громко прошептал ей в спину:

– У тебя все равно ничего не получится, Валиса. Гиблое дело, поверь…

В справедливости его утверждений ей удалось убедиться уже через полчаса. До того она еще верила, еще надеялась, что Санькину беду им удастся развести надежными дружескими руками.

С трудом, как всегда, приткнув свою машину на вечно запруженной грузовиками стоянке перед Санькиным домом, Василиса со вздохом пробежалась взглядом по его окнам, выходящим во двор. С виду все выглядело вполне мирно: форточка на кухне чуть приоткрыта, легкую занавеску слегка колышет ветерок… Стоп! Откуда было взяться сквозняку, если окна, а их только два, выходят на одну сторону? У Сигитова в квартире всегда полный штиль, если, конечно… Если, конечно, дверь не распахнута настежь. Сигитов иногда прибегал к такому методу проветривания, но исключительно в душный летний зной. А сейчас на дворе апрель всего лишь. С какой стати ему дверь открывать?

Ой, как заныло у нее внутри, как забеспокоилось! И Василиса, не дожидаясь лифта, помчалась вверх по лестнице, прыгая через ступеньку. Добежала до квартиры, остановилась на минуту – перевести дух, глянула на дверь и едва не заплакала. Так и есть, дверь приоткрыта, она не ошиблась. Потому и шторку на кухне колыхало.

Только подошла к квартире Сигитова, как соседняя дверь приоткрылась, и на лестницу выглянул мужик с лицом, по самые глаза заросшим густой щетиной.

– Здорово, – прокряхтел он, ощупав взглядом Василису с головы до пяток. – Компьютерщик, что ли, нужен?

– Здрасте. – Она отшатнулась от Санькиной двери, хотя уже держалась за ручку и даже успела рассмотреть с обратной стороны связку ключей, торчащую из замочной скважины. – Он самый. А что, его нет?

– Хм-мм… – хитро ухмыльнулся мужик и предложил: – А ты войди да посмотри. Ты ведь у него часто здесь бывала, я видал тебя.

– А-а-а, – замялась Василиса, – а может, вместе зайдем?

– Можно и вместе, чего не зайти-то…

Он вернулся к себе в квартиру. Надернул на босые ноги резиновые шлепанцы. Прикрыл засаленную майку рабочей курткой ярко-оранжевого цвета. Даже успел расческой по растрепанным волосам пройтись, прежде чем дыхнуть на Василису вблизи стойким перегаром.

– Ну, давай, двигаем, что ли…

Они вошли. Василиса тут же бегло осмотрела квартиру. Конечно, Саньки дома не оказалось. И уходил или убегал он спешно, раз забыл в замочной скважине ключи со стороны квартиры. Либо не успел запереть, либо не собирался.

– Не дали ему, – крякнул мужик, когда она всплеснула руками и высказала свое предположение вслух.

– Как не дали? – не поняла она. – Кто не дал?

– Кто забрал его, тот и не дал.

Было видно, что не очень-то ему хотелось отвечать на ее вопросы. Или просто тяжеловато с похмелья.

– А кто забрал? – ахнула Василиса, выходя следом за Санькиным соседом на лестницу. Заперла дверь на ключ, опустила связку ключей в сумку и снова повторила: – А кто забрал-то, кто?

– Ты того… не ори на меня, девочка, – обиженно протянул мужик, глядя на нее с маетной надеждой. – Пришла, понимаешь, тут, в квартиру влезла… Ключи забрала… А ну как пропадет чего? Придут вот, спросят, а я что скажу?

– Ничего ты не скажешь! – заверила его Василиса, вкладывая в его алчную ладонь две сотни. – Я ему друг, не чужой человек. Потому и дверь заперла, и ключи забрала. Он вернется и с меня их спросит.

Деньги исчезли в огромном кармане оранжевой куртки.

– Вряд ли вернется-то.

– Почему? – наседала Василиса на соседа. – И кто его забрал, ты так и не ответил…

Мужик уже, видимо, пожалел, что с ней связался. Но отрабатывать две сотни, полученные за просто так на опохмелку, надо было по всем правилам, диктуемым кодексом чести любого нормального мужика. Поэтому, опасливо свесив голову через лестничные перила и убедившись, что их двоих никто не подслушивает с нижних этажей, сосед зашептал:

– Рано утром сегодня я у окна торчал, курил в форточку. Голова трещит…

– Короче!

– Ладно… – Дядька неодобрительно покосился на Василису. – Смотрю, машина ментовская подъезжает.

– Что за машина?

– «Десятка».

– А с чего ты решил, что машина из милиции?

– Так она ж с фигней, которая сверкает на крыше, была.

– С мигалкой, что ли?

– Ага, такая большая, как у гаишников. Может, на их машине и приезжали. Вышли двое. Один в форме, второй в штатском. Поговорили с кем-то по телефону. Вошли в подъезд. Я, короче, перепугался.

– С чего вдруг?

– Так вчера мы… мы в пивнухе за углом пошумели с мужиками, – виновато засопел мужик, – вот и подумал, что они по мою душу. Встал я возле двери входной, ухо приложил, затаился. А у самого ливер так ходуном и ходит. Погулял, думаю! Теперь на работу стуканут, а я на испытательном сроке…

– Дальше!

Василиса на него даже ногой притопнула. Слушать про чужие проблемы с работодателями у нее не было времени.

– Ага… они поднялись и на лестничной клетке топчутся. А я слушаю… Потом начали к компьютерщику в дверь звонить. Он им открыл. Слышно было, как дверь открылась. Потом шум какой-то…

– Дрались, что ли?

– Может, и дрались. У меня же «глазка» нет, не видно. А открывать я не стал. Дурак, что ли? Потом все затихло вроде. Я снова к окну. Ну, они его и выволокли.