Тень, что внутри - Джин Кавелос

Генерал направился к системам управления огнем, за ним тенью следовали его помощница вместе с Джоном. Рядом стояли Спано и лейтенант Росс — старший артиллерист. Джон отметил, что все установлено так, как полагается, если не объявлена боевая тревога: защитная сетка отключена, предохранители подняты, люки трубы закрыты, активаторы выключены, оптика не подключена. Лохшманан подошел к пульту, его голова повернулась к Джону.

— Капитан.

Он что–то нашел.

— Да, сэр?

Лохшманан указал на пульт, его помощница занесла что–то в свой блокнот. Оптика была подключена. Джон стиснул зубы. Оптика в подключенном состоянии тогда, когда корабль находится так близко к космической станции, — это серьезное нарушение. Серия зеркал регулировала поток фотонов в центральной трубе к четырем лазерным орудиям. Если на борту возникнет пожар или взрыв, при включенной оптике лазерные орудия могут случайно выстрелить. Генерал продолжил инспекцию. Спано и Росс остались стоять, глядя перед собой.

Провал инспекции ставил Джона в более чем затруднительное положение. Это было не просто черное пятно на его репутации, это подорванное доверие. Командование верило в него, доверило ему один из самых грозных кораблей, верило в то, что у него хватит способностей умело и эффективно командовать им. И он не оправдал этого доверия. Джон никогда не сомневался в своих собственных способностях — как пилота, бойца, тактика, лидера. Но сейчас что–то не сработало. Под командованием капитана Беста армейская дисциплина и порядок были разрушены, и сейчас Джон не знал, как это исправить.

Инспекция завершилась в кабинете Джона — маленькой комнате, примыкавшей к его каюте, в которой находились стол и кресла. Джон уже успел распаковать большую часть своих вещей: на полке стояли сувениры с планет, на которых ему довелось побывать, на стене висели свадебные фотографии, на которых были изображены Анна и Лиз, его родители и большая фотография Одинокого Кипариса. К столу была прикреплена лампа, и стоял шар со снежинками с Нантукетским маяком, где они с Анной провели медовый месяц. Но Джон до сих пор не чувствовал себя здесь как дома, так, как это было на „Галатее”.

Все четверо — Лохшманан, его помощница, Джон и Корчоран стояли. Лохшманан, казалось, собирался стоять по стойке смирно все время.

— Капитан, вы провалили инспекцию. Мелкие нарушения в кают–компании и в системе жизнеобеспечения и очень серьезное нарушение в орудийном отсеке, — Лохшманан говорил так, как и держался: продуманно и значительно. — Это неприемлемо. Это позор для Космофлота.

— Да, сэр, — ничто больше не могло заставить Джона почувствовать себя хуже, чем он уже себя ощущал.

— Мы назначили вас командиром „Агамемнона”, ибо думали, что вы справитесь с возросшей ответственностью. Мы думали, что вы достойны командовать таким кораблем. Если в такой спокойной обстановке вы не можете заставить команду работать как положено, то чего ждать от них в чрезвычайной ситуации? — генерал замолчал, взглянул на Корчорана и сложил руки за спиной, — Я знаю, что в наследство от прошлого командира вам досталось много проблем, Джон, но мы не можем позволить себе, чтобы „Агамемнон” не находился в состоянии боевой готовности. Нам нужно сейчас вернуть его в состояние боевой готовности. Рассматривайте это как проверку ваших командирских способностей. Если вы не можете эффективно командовать, то вы никогда не станете настоящим командиром. На мостике „Агамемнона” нам необходим сильный лидер. Докажите мне, что вы именно такой. Сейчас я хочу, чтобы вы гоняли команду круглые сутки, пока они не начнут действовать должным образом. Если вам понадобится оформить несколько переводов, то пожалуйста. Просто добейтесь результатов.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Руки Лохшманана снова вытянулась по швам.

— Скоро на борт прибудут техники, они усовершенствуют вашу систему. Вы дадите им доступ туда, куда будет необходимо.

— Генерал, могу ли я спросить, какого рода будет усовершенствование?

— Новая стелс–технология. Я вернусь завтра, проверю, как идут дела, и тогда проведу полный инструктаж.

— Да, сэр.

Лохшманан кивнул и, круто развернувшись, вышел за дверь. Его угрюмая помощница последовала за ним.

Джон глубоко вздохнул. Он был полон решимости выполнить распоряжение генерала. Капитан повернулся к Корчорану.

— Я хочу, чтобы вы составили график учений. По полной программе, чтоб им мало не показалось.

При каждой фразе его рука коротко и резко дергалась.

— И я хочу продолжить ежедневные инспекции. Каждый командир отсека будет непосредственно вам сдавать рапорт о достигнутом за день.

— Да, сэр, — лицо Корчорана выглядело угрюмее, чем обычно. — Просто для проформы, это значит, что вы отменяете отпуска?

— Да, это значит, что отпуска отменяются. Так не бывает — провалить проверку, а затем идти в отгул. Сейчас я хочу получить график учений, и чтобы они начались незамедлительно. И дайте мне знать, когда техники поднимутся на борт.

Корчоран кивнул.

— Мне очень жаль, что мы подвели вас, сэр.

Джон вздохнул, качая головой.

— Боюсь, что мы подвели весь Космофлот. И я не позволю этому повториться.

— Да, сэр, — сказал Корчоран и вышел.

Джон сел за стол. Вот так ирония. Во время войны команда либо действовала правильно, либо погибала. Мотивация лучше некуда. В мирное время стимул был иным, более тонким: повышение по службе, гордость, деньги. Но капитан Бест поставил все это с ног на голову — повышение получали те, кто его не заслуживал, а тем, кто действительно были этого достойны, перекрывался кислород. Джон сделает все, что угодно, чтобы навести здесь порядок. Даже если это означает то, что учения затянутся на неделю, месяц, год…

О, черт. Анна. Она убьет его.

Пульт связи находился на стене, позади стола. Он позвонил Анне в „Империал”. Посмотрел на часы. Она могла пойти ужинать. Но она не ушла.

Анна выглядела такой же прекрасной, как и всегда. Волосы до плеч беспорядочно вились вокруг ее головы, улыбка лучилась теплом и стала еще шире, когда она увидела его. Больше, чем тепло. В ней сочеталась энергичность и интеллигентность, вся Анна. Энергия и ненасытное стремление к познанию, которое и сделало ее таким великим археологом. Анна любила копаться в прошлом, любила разгадывать загадки. Она никогда не сдавалась и, к счастью для Джона, это касалось и отношений с ним.

— Не пора ли взглянуть на подарок Лиз? — спросила Анна.

Он засмеялся.

— Почему бы и нет?

— Раньше, кажется, ты не любил ее подарки.

Улыбка Джона погасла.

— Я не смогу, Анна.

Она мгновенно посерьезнела.

— Что–то не так?

Джон потер лоб.

— Я отменил отпуска. Мы провалили инспекцию. Были серьезные нарушения. Лохшманан дал мне шанс привести команду в надлежащий вид, но он недоволен. Я даже не уверен, оставят ли меня командиром „Агамемнона”.

Анна села.

— Слушай, они не сделают этого. Командование верит в тебя. Вот почему они доверили тебе командовать „Агамемноном”. Ты говорил мне, какая у тебя разболтанная команда. Предыдущий капитан командовал ими четыре года. Ты не можешь исправить все за одну ночь!

— Знаю, но я чувствую, что они верили в меня, а я их подвел!

— Все эти инспекции просто выявили, что у тебя есть проблемы. Так сейчас пойди и исправь их.

Ему нравилось, как она задирала подбородок, когда делала подобные заявления.

— Я знаю, что ты способен на это. Никто ведь не пострадал, так?

Странный вопрос.

— Нет, конечно же, нет.

— В таком случае, ничего непоправимого не произошло. Ты все еще можешь это исправить. Ты всегда говорил, что тебе надо узнать свою команду. Так что, если проблема кроется в них, ты найдешь причину. Тогда разберись с ними с присущим тебе тактом. Все очень просто.

Он улыбнулся.

— Может быть, ты найдешь решение и другой моей проблемы. Здесь прекрасная женщина, с которой я намеревался встретиться.

Анна залезла в кресло с ногами и обхватила их руками.

— Если она так прекрасна, то она все поймет.

Джон вздохнул.

— Мне жаль, что я не смог приехать.

— Нет, послушай, все равно бы ничего не вышло…

Кто–то постучал в дверь Джона. Он покачал головой.

— Надо идти. Мне жаль. Я люблю тебя.

— Я люблю тебя. Позвоню завтра, узнаю, как твои дела!

Джон кивнул, и они молча смотрели друг на друга, пока, спустя секунду, связь не прервалась.

Глава 5

Анна шагнула в ярко освещенный вагончик, мечтая о темных очках. В прошлую ночь она не смогла как следует выспаться на своей высокой кровати, хотя экспериментирование с ее настройками сделало вечер весьма познавательным.

Наученная общением с женевским общественным транспортом, она сумела опередить других входящих пассажиров и занять свободное место. Тучный центаврианин плюхнулся на сидение справа от нее, и теперь она почувствовала сильный запах от докера, сидевшего слева. Иногда она начинала мечтать о том, чтобы проводить все свое время среди мертвых цивилизаций.