Заметки потустороннего - Алекс Трейн

Верифицируемость. Результаты многократно перепроверяются.

Экономия мышления. Теории и концепции, опровергаемые экспериментом, отвергаются. Исключения составляют концепции, которые хорошо работают «почти везде» и не имеющие хорошо разработанной альтернативы. На некоторое время в них вносятся ограничения в области их применения до появления более общих теорий.

Четко выстроенная терминологическая система. Одним словом не обозначаются разные по сути явления и процессы.

Отсутствие демагогии и насилия. Демагогии – по возможности, насилия – абсолютно.

И, как это ни печально для апологетов демократии, полное отсутствие демократических принципов при поиске научных истин. Никогда и нигде верность той или иной гипотезы или теории не решалась голосованием или силой крика. Обычно это выясняется путем молчаливого написания формул на доске или публикации своих результатов с последующим их тихим обсуждением по существу. Мнение большинства не значит ничего против молчаливо выведенной формулы всего одним человеком и ее экспериментального подтверждения. Впрочем, голосование используется в чисто бюрократической процедуре под названием защита диссертации, не более того.

3.3

Оглядываясь вокруг, убеждаешься и без всякого инопланетянина (он уже, похоже, смылся от греха), что наука это самый успешный проект в истории человечества. Значит, если применять методы, ей разработанные, то шансы на успех даже в таком загаженном демагогией и пропагандой вопросе, как оптимальное общественно-политическое устройство, несколько повысятся. Если стоишь на плечах гигантов, то шансы увидеть что-то заслуживающее внимания велики, даже если ты карлик по сравнению с ними. Остается, кряхтя и отдуваясь, всего лишь на эти плечи взгромоздиться… Ну, читатель, полезли, короче. «До глубокой мысли надо подняться».

Глава 4

4.1.1

Спешу успокоить читателей, не посещающих фитнес-центры и не бегающих по утрам – карабкаться надо только в метафорическом смысле и совсем не для изучения наследия великих ученых в виде, например, уравнений Максвелла или Эйнштейна. Тут полжизни надо будет положить, чтобы просто понять, как это функционирует в самых общих чертах, и вообще, о чем это всё. Автор ведь гуманист: нам достаточно самого факта, что грандиозный научный прогресс – гигантский по масштабу в сравнении с достижениями во всех остальных областях человеческой активности – имел место. Следовательно, если мы при поиске оптимального социально-политического устройства общества отделим научные высказывания или гипотезы от ненаучных и займемся только первыми, то сэкономим кучу времени и сил. Всё ненаучное сразу ставим в вечный игнор. Невежливо, конечно, зато целесообразно. Осталось найти способ их сепарации. И тут нам несказанно повезло – его уже нашли умные люди до нас.

4.1.2

Карл Поппер предложил критерий, по которому научное высказывание отличается от ненаучного. Научное утверждение (гипотеза) может быть обосновано опровергнуто, ненаучное утверждение (например, символ веры) опровергнуть нельзя. Богословы всех мастей могут быть очень горды – их утверждения нельзя опровергнуть. Это так величественно! Но кроме этого гордится особо нечем, в богословии и схоластике нет развития, сопоставимого с развитием естественных наук за последние несколько сотен лет. Грандиозное здание современной науки построено на костях и скелетах опровергнутых теорий и концепций. В отличие от религиозных споров, которые разрешались кровавым образом, научные споры никогда не заканчивались убийствами. Если только тоталитарное государство не устраивает чистки по чисто формальным критериям, связанным с научными концепциями. В этом случае это просто повод, а не причина для убийств, которые были бы совершены в любом случае. Когда тайная полиция искореняет крамолу с целью укрепления послушания подданных, научные разногласия тут совершенно ни при чем. Если человечество в своей истории постоянно вязнет в кровавых межэтнических конфликтах, то в науке ни на каком этапе ее развития этническое происхождение авторов научных изысканий не имело никакого значения. Даже в нацистской Германии, где евреев изгоняли из университетов, не пытались отменить Специальную Теорию Относительности по причине неарийского происхождения её автора.

4.1.3

Итак, нас будут интересовать только те теории и утверждения, которые можно аргументированно и обоснованно опровергнуть. Прочее – от лукавого. Причем оценки авторов концепций (а также их эпигонов) о своем творении, мы будем игнорировать. Всякие там утверждения, типа «наша теория всесильна, потому что она верна» будут просто не приниматься во внимание. Если этого не делать, то такие теории автоматически становились бы ненаучными просто из-за мании величия их авторов и выпали бы из нашего поля зрения. Это было бы неправильно. Лучше просто принять за правило – теория не может адекватно оценить саму себя, внешний наблюдатель сделает это гораздо более объективно и качественно. И наша основная задача – не восторгаться и не умиляться правильности и точности того или иного высказывания, а спокойно, методично и целенаправленно пытаться его аргументированно и обоснованно опровергнуть. Сам автор будет с маниакальным упорством требовать опровержения своих утверждений. Не верите? А вы прочитайте трактат до конца и убедитесь сами.

4.1.4

Пример концепции, которую опровергнуть невозможно, дает теория заговора. Как ни крути, какие аргументы ни приводи, наличие рептилоидов и мировой закулисы всегда объяснит всё что угодно. Особенно убедительно в рамках этой теории получается бесконечное комментирование источников всяких гадостей, например, пандемии. Не менее убедительно получается у адептов теории заговоров и объяснение отсутствия ковида в прошлом. Увлекательнейшие обсуждения разнообразных и неисчислимых граней этой непотопляемой концепции мы полностью опустим в рамках этого текста. Это просто ужасно, согласен. Но должен же актор как-то соответствовать заявленному стилю хоррор… Более мягкий вариант неопровержимой системы взглядов – психоанализ. Вы можете представить ситуацию, когда, выслушав вас, психоаналитик скажет, что такого не может быть, что психоанализ исключает такую ситуацию в принципе и что вообще он (психоаналитик) даром потратил время, изучая эту муть (психоанализ), если такое вот происходит? Правильно, не можете. Поэтому психоанализ бессмертен – он объяснит не только любую ситуацию, но и ее противоположность без тени сомнения и крайне убедительно. Еще более мягкий вариант – политолог Соловей, который борется с режимом путем предсказания его скорой и неизбежной кончины. Он хозяин своего слова – и взглядов не меняет: как говорил три-четыре года назад, что режим рухнет через год-два, так и продолжает говорить, что он обрушится примерно через год-два. Опровержению его взгляды не подлежат, потому что, во-первых, он делает в борьбе с режимом всё, что может, а во-вторых, рано или поздно такой прогноз сбудется. Попробуй его опровергнуть – сразу станешь пособником Кремля и мракобесом. При всем уважении к такой борьбе мы пойдем немного другим путем: менее пафосным, зато более критически безжалостным.

4.1.5

Повторим, нас будут интересовать только гипотезы, которые можно внятно опровергнуть. В нашем случае аналог прямых экспериментов (увы, в единственной реализации) – это исторические факты. Далее следуют эксперименты