Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи

И в пронзительном весеннем воздухе я рассмеялся.

Стало возможно все.

Дворецкий мэра встретил меня с большим почтением, от чего мое напряжение несколько спало. Страхи, преследовавшие меня накануне, исчезли под действием ночного сна, радости от объятий Пайлы и согревающего весеннего солнца.

Дворецкий провел меня в галерею приемов. Я был удивлен, увидев там первых лиц города, собрание в золоте и богатом убранстве: магистраты судов, торговцы пряностями и драгоценными камнями, генералитет и старое дворянство с родословными, восходящими ко временам Джандпары. И даже три древних магистра из погибшего Алакана. Еще много народу выглядывало из подпертых колоннами арок, окружающих мрамор и базальтовые плиты галереи. Здесь собралось почти все высшее общество Каима. Я остановился в удивлении:

– Что это?

Широким шагом подошел ко мне магистр Скацз, приветственно улыбаясь.

– Мы решили, что нужно провести демонстрацию.

Он подвел меня к задрапированному предмету в центре зала. По контурам я предположил, что это мой балантхаст.

– Это мой прибор? – спросил я озабоченно.

– Конечно же. – К нам подошел мэр. – Не беспокойся, алхимик.

– Это устройство очень деликатное.

Мэр серьезно кивнул:

– И мы обращались с ним с максимальным уважением.

Скацз похлопал меня по спине, успокаивая:

– Здесь собрались люди, чья поддержка нам понадобится, если мы хотим запустить твою мастерскую балантхастов. Для начала строительства придется поднять налоги, и еще, – он помолчал, подчеркивая тонкость момента, – некоторые из родовитых дворян могут оказать нам покровительство в обмен на возвращение прежних земель, освобожденных от терновника. Смею заверить, что это очень хорошо. Куда легче заручиться поддержкой, когда люди чуют выгоду, нежели когда чувствуют себя обобранными налогом на неизвестные цели. – Он жестом пригласил меня к балантхасту. – Не нервничай, алхимик, все будет хорошо. Возможность прекрасная для нас всех.

Слуга внес большой горшок, а в нем – отросток терновника высотой больше семи футов. Казалось, эта тварь подрагивает, злобно выискивая место, куда протянуть корни. Наверное, посадили его в горшок накануне вечером, сразу после моего ухода, раз успел так сильно вырасти. От него отходили многочисленные ветви, напоминавшие большие мохнатые щупальца.

Собравшиеся достойные граждане ахнули и задержали дыхание при виде величайшего врага человечества, поставленного в центре галереи. В свете дня это создание с волосатыми щупальцами и молочайными стручками казалось воплощением жути и зла. И даже горшок, в котором рос побег, устрашал лицами Таказа, Князя Демонов, и его змеиными головами, заманивающими на пути ложного спасения.

Мэр поднял руки и обратился к собранию:

– Не страшитесь, ибо это всего лишь демонстрация. Необходимая, чтобы вы поняли значимость изобретения алхимика.

Он махнул рукой, и слуги сняли драпировку с моего прибора.

– Глядите! – обратился мэр к собранию. – Перед вами балантхаст!

Надо сказать, показать товар лицом он умел. Прибор отполировали, и солнце с верхних галерей освещало его так, что он пылал. Свет преломлялся в стеклянных камерах, рассыпая радуги. В медных раструбах сопел и брюхе камеры сгорания сияющими уродцами отражались люди.

Собрание в изумлении ахнуло.

– Его разбирали? – спросил я.

– Нет, конечно, – ответил Скацз. – Только отполировали, и все. Я осмотрел рабочие части предмета, но ничего не разбирал. – Магистр забоченно нахмурился: – Он поврежден?

– Нет. – Но я продолжал осматривать прибор. – Вы удовлетворены? В приборе не используется магия? Это не устройство магистров, представленное в новой форме?

Скацз почти улыбнулся в ответ на мою тираду.

– Приношу глубочайшие извинения за свои подозрения, алхимик. Устройство функционирует в полном соответствии со свойствами природы. Это воистину подвиг, история может только склониться перед твоим неповторимым гением. – Он кивнул собранию. – А теперь: не покажешь ли ты работу устройства нашим досточтимым гостям?

Я начал собирать ингредиенты, а тем временем один генерал из публики спросил:

– Что это у вас за инструмент, Скацз?

– Спасение, полководец.

Толстый купец из бриллиантового квартала, с густыми усами, свидетельствующими о многодетности, поинтересовался:

– Что он делает?

Мэр улыбнулся:

– Если сейчас расскажу, это испортит сюрприз. Увидите все так, как увидели это мы с магистром. Без предисловий и преамбул.

Я зарядил балантхаст, но потом мне понадобилась помощь слуг, чтобы подтащить его к здоровенному побегу терновника. Треножник целую вечность полз по плитам под недоумевающими взглядами собравшихся. Я верил в свое устройство, но сердце взволнованно колотилось. Надев резиновую перчатку, я взял щепоть земли из-под корней. Внес в камеру сгорания. Вставил выхлопные сопла в землю. И наконец зажег спичку.

Какой-то миг все смотрели молча. Собранные ингредиенты занялись, потом их засосало в камеру сгорания. Пауза. Я задержал дыхание, думая с ужасом, что Скацз с мэром что-то сломали в балантхасте по невежеству. И тут балантхаст затрясся, змеиные морды Князя Демонов раскололись и широко расселись, просыпая землю, горшок затрясся, терновник опрокинулся на мрамор. Толпа ахнула.

От плетей и веток пошел желтый дым, они извивались, вертелись, дымились, вскипали жидкостью. Пищал, клокоча пеной и испаряясь, сок, – смертный вопль древнего зла.

Люди закрыли уши. Дым из плетей пошел гуще, и через минуту терновник лежал неподвижно, и только плавали в солнечных лучах пепел и почерневшие ниточки. Над головами, вызывая кашель и слезы, медленно колыхался желтый дым, потом он рассеялся, и собрание недоверчивым шепотом встретило явление обугленного трупа тернового побега.

– Посмотрите! – крикнул Скацз. – Подойдите и убедитесь! Не увидите – не поверите!

Близко подошли немногие, но генерал подошел, бесстрашно наклонился. И сказал, как громом пораженный:

– Семян нет. – Взгляд расширенных глаз обернулся ко мне. – Должны быть семена!

Его слова отдались по собранию. Семян нет. Семян нет.

Чудо! Поражающее, как молния.

Мэр засмеялся, и вошли слуги с кубками вина. Скацз хлопнул меня по спине, а люди из богатейших купеческих домов вышли вперед – посмотреть на очищенную почву. И тут Скацз снова обратился к людям:

– Демонстрировать дальше?

Все захлопали, затопали ногами. Я вновь зарядил балантхаст, радуясь возможности еще раз продемонстрировать чудо спасения. Огляделся в поисках другого побега терна, но ни одного не увидел.

– Как же демонстрировать? – спросил я.

– Неважно, – ответил Скацз. – Зажигай просто так.

Я заколебался.

– Немного показухи не повредит, – сказал мне мэр. – Пусть увидят сияние.

– Но он не может стрелять просто так. Надо к чему-то подсоединить. Хотя бы к какому-нибудь клочку земли.

– Вот, – сказал Скацз, снимая что-то с рукава. – Можешь попробовать на этом.

Он пробормотал что-то себе под нос, и вдруг я учуял магию. Аромат был не таков, как от целительной магии, которую я вечером выплеснул на Джайалу. Это было что-то особенное, яркое, как колокольчик на летнем солнце, липкое, как мед. Скацз вложил мне в руку сложенный кусок пергамента.

– Положи это в камеру своего балантхаста. Отлично должно гореть.

На пергаменте держался след запаха колокольчикового меда – от магии.

Мне не хотелось. Я не знал, что он задумал. Но мэр кивал, а меня окружало собрание, и все великие имена и влиятельные дома на меня смотрели, и мэр жестом велел продолжать.

– Давай, алхимик. Покажи нам свой гений. Публика от тебя в восторге, продемонстрируй, как эта штука стреляет по своей воле.

Никогда не перестану сожалеть, что я послушался его.

Подняв сопла так, чтобы они смотрели в воздух, я зажег спичку. Заговоренный пергамент, мелия и все собранные ингредиенты исчезли в брюхе балантхаста, и он взревел.

Из сопел вырвалось синее пламя – длинный, рассыпающий искры язык. И с ним повалил желтый дым. И еще кое-что: липкое дыхание начиненного магией пергамента, который дал мне Скацз. Яркость цветка, ставшая летучей в брюхе балантхаста, теперь выпущенная в виде дыма.

Стоящий рядом со мной Скацз засветился неземным синим ореолом, резким и отчетливыми. Но не только он. И мэр. И его дворецкий. Я посмотрел на свои руки – да, я тоже.

Дымы разряженного балантхаста клубились по комнате, и один за другим начинали светиться люди. Генерал. Толстый купец-ювелир. Его жена. Женщины в юбках. Мужчины в вышитых жилетах. Но ярче всего светились залитые синим черты лица Скацза.

– Ты был прав, – сказал ему тихо мэр. – Посмотри-ка на нас на всех.

Все оглядывали друг друга, дивились на многих и многих, сияющих неземным огнем, ахая при виде этой нечеловеческой красоты.

– Ты был прав, алхимик, – улыбнулся мне Скацз. – Мелия любит магию. Она льнет к ее памяти, как дитя к юбке матери.