Дневник жениха - Анатолий Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, со «свадьбой» был просто розыгрыш? – несколько раз переспросила вчера тетя Зина.
Она до того успокоилась, что даже сегодня за столом была не растерянной, а лишь озадаченной. Чтобы и это было не слишком заметно, тетя вначале прикрылась иронией.
– Совет в Филях? – спросила она.
От одной ее фразы перетершийся за последние месяцы трос не выдержал, баржа оторвалась от буксира и, как самоходное судно, обрела непокорность и даже скорость.
– Мы живем в Бирюлеве, – резко ответил я.
– Тетя пошутила. Мы поняли… – постаралась остепенить меня мама.
– Ради шуток я бы не заставил вас преодолевать тысячи километров.
– А ради чего же… ты их заставил? – напряженно спросила тетя.
Лицо у нее стало «обожженным», все веснушки и родинки, даже на губах, отчетливо проступили.
– Мамочка, я никогда ни о чем не просил тебя… А сейчас я прошу: забери меня! Я буду ухаживать за твоими детьми. Буду делать все, что угодно. Я пригожусь тебе… Забери меня!
– Что с тобой, Митенька? – Мама подбежала ко мне, обняла.
Это были не очень знакомые руки… Но я стал целовать их:
– Забери меня, мамочка!
– Что случилось, родной?
– Или отдай в детский дом.
– Что? Что?!
– Уже поздно… Я понимаю.
– Что же случилось?! Объясни… Оттого, что я редко приезжала, я не меньше люблю тебя… Сын мой единственный!
– Тогда увези меня.
– Но что же случилось?
– Я больше не могу жить в этом доме. Тетя Зина столько сделала для нас всех!
– Я знаю.
– Вот видишь! – ухватилась за мою фразу мама. – А институт? Тетя Зина хочет, чтобы ты продолжил дело всей ее жизни. Она мне писала об этом. Я не настаиваю: ты можешь выбрать другую дорогу. Но справедливо ли бросить ее одну? Так за все отблагодарить? Сын мой… Ты должен быть справедливым. Родной мой мальчик, мы можем с тобой уехать. Как ты скажешь! Как ты захочешь… Но разумно ли это? Я думаю и о тебе. Прежде всего о тебе! Тетя Зина столько сделала…
Я взглянул на тетю. Она была парализована: ни один мускул не двигался, даже не обнаруживал себя. Но голос внезапно ожил.
– Где же на земле справедливость? – спросила она.
– Справедливость?.. А в том, что я обрубил трос и баржей больше не буду!
Мама схватилась за голову:
– При чем тут трос? И баржа?
– Не волнуйся: их больше нет! – сказал я.
– Где же на земле справедливость? – повторила тетя.
– Я добрался до нее! Но самое дорогое растерял по дороге. Нашел и потерял… Нашел и потерял… Потерял.
– О чем вы оба? О чем?! – просила объяснить мама.
– Забери меня, если это возможно… Заберешь?
– Тетя стольким пожертвовала!
– Жертвовать – не значит порабощать.
– Это ее слова, – прошептала тетя.
– Нет, мои. Она этого не говорила. Бабушка, которая все время молчала, поднялась и еле слышно произнесла:
– Я же предупреждала тебя, Зиночка… Я заклинала тебя!
* * *Через неделю бабушка и мама уехали. Я провожал их.