Кот, зверь и конец света (СИ) - Ростова Ирина

И состав тут же тронулся с легким мелодичным звоном, скользя по сверкающим серебром рельсам уходящим то ли в ночное марево, то ли и вовсе в небеса.

— Э, вот так, — радостно осклабился Дэш, явно наслаждаясь перекошенным лицом своего приятеля, и потер пострадавшую ладонь о куртку. — Как-то так, брат. Ну, как, теперь больше веры мне, а?

— Ни фига, — не согласился Илья, вцепляясь крепче в поручень. Трамвай все ускорялся, словно беря разгон с каждой секундой, и пейзаж за окнами мелькал быстрее, чем в пригородных поездах. Собственно, мелькал так быстро, что от этого тошнило. — Я напился и отрубился у Айки. Я сплю, и все это сон. А ты мне снишься потому, что был самым сильным впечатлением дня.

— Так хоть впечатлил, и то “цимес”, как ты говоришь, — хмыкнул Дэш, усаживаясь на сиденье через проход и с интересом изучая бледновато-зеленый абрис Ильи. — Ну, ничего, ничего, брат, ты еще молодцом держишься. Нормально, так-то. Может, еще и воспитаем из тебя достойного зверя, да?

— А если я не хочу быть каким-то там зверем?

— Э, брат, такое не выбирают. Таким рождаются. Так что либо ты того, воспитуешься, либо того, — и Дэш живописно изобразил чирк пальцем по горлу. — Тот же Шторм тебя и этого того, вот как.

— Я все еще ни черта не понимаю, — убито сообщил Илья, чувствуя, как его собственные зубы выбивают неровный ритм, не то от качаний на рельсах, не то от прохлады, не то от нервов.

— А вот это, как раз, нормально, брат. Ничего, потом разберешься. Не все сразу. Думаешь, я родился, что ли, умным, сильным да еще и в стильной куртке вдобавок?

— Вот про куртку, — нервно хихикнул Илья. — Могу и поверить.

— А, смеешься? — широко улыбнулся Дэш. — Смейся, смейся, брат. А у меня тут чары… и чары!

— С винищем? — уточнил Илья, понимая, что веселье приобретает истерический оттенок, но уже не в силах остановиться.

— С пивасом бывает, да, — согласился парень, расстегнул куртку и засунул руку куда-то внутрь, шаря не то по карманам, не то по четвертому измерению. — Ааа, ну-ка, — он достал оттуда надорванный пакет с цветными мармеладками, имебщий такой вид, словно его кто-то уже пожевал и выплюнул. — Будешь?

— Нет, спасибо, — прыснул Илья, продолжая веселиться, и, смеясь, даже пропустил начало торможения, и вписался плечом в спинку соседнего сиденья.

Трамвай звякнул и остановился, и Илья, потирая ушибленное, прильнул носом к окну.

Они, в самом деле, прибыли в разворотный тупик рядом с метро Университет, и он отсюда даже видел светлые колонны станции.

— Э, все. Конечная, брат, поезд дальше не идет, рельсов того, нет, — Дэш, поднявшись, хлопнул Илью по плечу и подошел к центральной двери. Та приветливо распахнулась, и Илья поспешил за своим новым приятелем, опасаясь, что странная техника его замурует и сожрет.

Весенняя ночь встретила их мягкой прохладой и неистребимым гулом проспекта Вернадского. Сзади тренькнуло, словно сигналя об отходе трамвая, Илья обернулся: но за их спинами уже не было ничего, кроме пустых рельс, глухо блестящих в свете фонарей.

— А что это вообще было? — как можно небрежнее спросил Илья у Дэша, догоняя его, уже шагающего в сторону жилого массива.

— А? Что, брат?..

— Трамвай-вампир?

— Ну, это, он не вампир, он, брат, типа, симбионт, да? Прото-разумный, или типа того. Они, такие, с альде по хрустальному мосту пришли, ну и того, ассимилировались. Подделываются под местный транспорт, вот, ну и под здания иногда, но реже.

— Хрустальный мост?

— Когда ихний Армадон накрылся Армагеддоном, они сюда свалили по Хрустальному мосту, ну и живут теперь, как будто нам своего дерьма мало, — пояснил Дэш так, что лучше бы и не объяснял. — Но вот эти конкретно у них, типа, полезные, и пользоваться могу все, кто не, э, нулевичок.

— А кто нулевичок? — замороченно переспросил Илья, у которого голова гудела уже не только от возлияний. но и от гремучего кома явно избыточной информации.

— А что нулевичок, брат, тот не сможет, — радостно подсказал Дэш и заржал. — Ладно, вон там твой подъезд, иди, брат, давай, туда, а я тебя типа глазками провожу, чтоб Шторм тобой таки не закусил. Завтра, это, у “Домино” на Калужской площади встречаемся, да? В восемь.

— На Калужской уже сто лет как “Домино” нет, — с подозрением посмотрел на него Илья.

— Но ты же понял, да, брат? — хитро сощурился Дэш. — До встречи, короче, и вали уже, а то того, систер твоя грозная в окно пялится.

— Светка? — Илья задрал голову, вглядываясь в окна, но их квартира, конечно, казалась пустой и темной — когда это Св так просто палилась на наблюдениях? А пока парень вертел головой туда-сюда, его собеседник успел куда-то раствориться. Как будто пони языком слизнул.

***

Слова Двекошки о Грядущем, впрочем, запали мне в души. Не находя себе места даже в домашнем уюте, я воссел на окне, с тревогой вглядываясь в ночь. Как будет выглядеть этот Всенец? Как нам его узнать? Будут ли звезды с неба падать, не удерживаясь там на рыбном клею? Будет ли воздух гореть, как вонючий газ? А земля, начнет ли трескаться и расходиться под лапами? Или, может, черные, мертвые, косматые тени с глазами-фонарями будут бродить по городу в темноте, закрывая вид на горящие окна? Вот как, например, вон та тень?..

Там в самом деле было что-то, во дворе, выползая из-за угла дома и мешая смотреть на пейзаж. Достаточно высокое, чтобы дотягиваться до моего этажа, а, значит, выше стандартной пятиэтажки, костляво-черное, почти ненастоящее на просвет и запредельно плавное, шагающее мягче, чем охотящийся кот. Может, не будь я котом и героем, я бы и не заметил его втекания в реальность из ниоткуда.

Но ему не повезло, или, может, не повезло мне? Потому что такую беду оставить безнаказанно расшагивать по своему району я не мог, а мог ли я ее победить — это уже был вопрос. Пришлось подниматься, и стремительно, но осторожненько двигаться по квартире на выход.

— Эй, кот Рвот, — сонно окликнула меня соседка по квартире, прекраснейшая из кошек, обладательница наипушистейшего из хвостов. Злопыхатели говорят, что хвост этот так велик, что ее стоит называть Кошка с батоном на заднице, но это они просто завидуют. И да, это только ей дозволяется так меня именовать, по самому детскому из моих имен. — Куда собрался?

— На улицу. Там неведомый враг, — гордо ответил я, бросая на нее самый что ни на есть героический взгляд. Она, впрочем, не впечатлилась, зная меня, увы, с растрепанных подростковых времен.

— А, ну, ладно, — зевнула Кошка, нежная как сливки. — Будешь возвращаться — не топочи, проклятый.

Что это было, если не благословение? Она сказала, что я вернусь! Я немедленно воспрял духом (и хвостом) и пружинящей походкой отправился в глухую ночь.

В глухой ночи, впрочем, было достаточно неплохо: прохладный воздух шевелил шерсть, и от фонарей возле дома было так светло, что я не сразу и понял, куда девалось непонятное создание. Пришлось уйти поглубже в тень и залечь в засаде, приглядываясь к звездам, к небу, к чужим окнам. Так прошло много минут, и я уже думал, что упустил врага, как внезапно заметил его: уже далеко, за целый квартал или больше от меня, невозмутимо медленно шагающего прочь. Я победно мрякнул себе под нос, приметил направление его движения, на всякий случай и, не спуская с него фокуса внимания, чтобы вновь не остаться с холодным следом, рванул следом, ловко рыся между редких прохожих и машин, и проскакивая во все возможные щели, сокращая путь. Пару раз мне лаяли вслед припозднившиеся с выгулом собаки: а один, особо крупный и невоспитанный зверь, потащил своего человека вслед за мной, не слушая его причитаний. Это было фи и фе, но останавливаться и разбираться — значило упустить чудище, поэтому я только прибавил скорость, переходя не иначе как на первую котмическую. Враг явно двигался медленней, так что я настиг его примерно полтора километра спустя от начала погони, в не слишком аккуратном сквере, где с незапамятных времен на бронзово й скамейке сидит бронзовая же парочка с газеткой. Толку от них, увы нет: эти двое не из тех, кто может, в случае необходимости, подсобить отважному коту. Некоторые такого рода фигуры, впрочем, могут: и каждого такого доброго мы, коты, знаем наизусть. До ближайшего, впрочем, еще километра полтора шустрого бега, и враг, конечно, туда по своей воле пойдет вряд ли: список добряков известен не только котам. Именно поэтому рядом с некоторыми человеческими памятниками никакой такой нечисти и не встретишь.