Веления рока - Валентин Тумайкин

Поставив лопату возле вишенки, она взяла сына на руки и пошла на берег Сала. Мальчик, прислонив голову к плечу матери, смотрел туда, где небо опускается на землю, наблюдая за огромной тучей, которая росла и превращалась в черное лохматое чудовище. Ему казалось, что это чудовище всасывает из реки воду и поэтому становится все чернее и больше. Там, где река изгибается, появилась лодка. Она махала тонкими крыльями вёсел, как будто хотела разогнаться, оторваться от воды и взлететь. Потом в лодке появился мужчина, он крутил из стороны в сторону головой и что-то кричал.

– Видишь, дядя такой большой, а дождя испугался, – смеялась мать.

Мальчик поднял голову: чудовище уже проглотило солнце и ползло над самой головой. Вдруг верхушки деревьев наклонились, зашатались, по тополям нарастающей волной пронесся густой шелестящий шум, в лицо пахнул легкий ветерок, в то же мгновенье поднялась пыль, вихрем пронеслась, закружилась, вокруг потемнело, и хлынул ливень. Мать еще крепче прижала маленького Витю к себе и побежала домой. В хате было тепло и весело. Они пили горячий чай с вареньем, разговаривали и смеялись.

Сироту приютили соседи Шмелевы. Они жили в низеньком доме напротив. Вера Ивановна, ее звали в хуторе Веркой Шмелихой, заботилась о мальчике как о родном сыне. Помогали и другие люди – кто одежку какую принесет, кто позовет к себе и покормит. Особую помощь оказывал бывший друг отца главный агроном Захар Матвеевич, впоследствии ставший директором совхоза. Он выписывал бесплатно Шмелевым сено для коровы, а по праздникам – мясо и подсолнечное масло.

Научившись читать, мальчик каждый день ходил в школьную библиотеку и до самого закрытия засиживался среди ее пыльных стеллажей, за что и получил прозвище – Эрудит. А потом у Шмелевых родился сын Генка. У Эрудита стало меньше свободного времени. Ему было поручено подметать в доме, натаскивать воду, кормить кур, собирать яйца, летом – полоть грядки, колоть дрова, а теперь добавилась еще одна обязанность – нянчиться с малышом. И все равно он выкраивал время для любимого занятия. В присутствии родителей читал для Генки сказки, а когда они были на работе – все подряд.

До призыва в армию, после неудачной сдачи вступительных экзаменов в институт, Эрудит окончил курсы механизаторов, успел поработать трактористом в виноградарской бригаде и полюбить красивую девушку Нину Чернышеву. В армии она не выходила из его головы, но теперь дружить с ней он не собирался, потому что она не написала ему ни одного письма. А он ждал все два года. Дней за десять до проводов в армию они поссорились, и гордая красавица не позволила себе сделать первой шаг навстречу. Эрудит был уверен, что в ссоре виновата Нина, поэтому тоже молчал. Письма ему присылал только Генка, но и ему Эрудит писать о девушке ничего не велел.

О возвращении Эрудита из армии Генка узнал мгновенно. Он сбежал с уроков и примчался к своему другу, чуть не задохнувшись. Пулей влетел в хату и прыгнул ему на шею.

– Эрудит! – захлебываясь от радости, воскликнул он. – Ты вернулся!

Эрудит пробежал ладонью по вихрастой голове Генки, потом крепко хлопнул его по плечу:

– Генка, ты меня задушишь. Какие у тебя руки сильные! Надо же, как ты вырос!

Генка разглядывал на Эрудите военную форму и восхищался.

– Что ты так смотришь?

– Дай поносить.

– Подойди-ка лучше сюда! – сказал Эрудит, поставив на стол чемодан.

– Когда пойду в армию, буду проситься тоже в десантные войска, хочу такую же форму, – подпрыгнув к столу, заявил Генка.

Эрудит достал из чемодана скрученный офицерский ремень и бинокль в потертом кожаном футляре:

– Протягивай руки, это тебе.

Генка схватил подарки.

– Вот спасибо! Вот здорово! – Расстегнул футляр, достал тяжелый металлический бинокль с глянцевыми блестящими окулярами и, не веря своим глазам, воскликнул: – Эрудит, это же дорогой бинокль! Настоящий, военный!

– Конечно, дорогой, – сказал Эрудит. – Но мы с тобой ведь друзья. А для друга ничего жалеть не надо.

– Да, мы с тобой настоящие друзья, – подтвердил Генка.

– Теперь беги, после наговоримся вдоволь, а я схожу на могилки родителей. Расскажу им, что вернулся домой.

– Можно, я с тобой?

– Нет, брат, мне надо побыть одному.

Глава II

Месть

На другой день Эрудит помыл свою «Яву», которая обросла пылью, дожидаясь его в сарае два года, проверил колеса и масло в двигателе. Потом переоделся и, напутствуемый пожеланиями удачи от приемной матери Верки Шмелихи, поехал в виноградарскую бригаду. Бригадир Евдокия Григорьевна встретила его с распростертыми руками. От нее он поехал к директору совхоза Захару Матвеевичу, и застал его в кабинете. Захар Матвеевич, высокий, плотный сорокапятилетний мужчина с гладким, слегка обветренным лицом, с твердым, но приветливым взглядом темных глаз, подошел к нему, пожал руку.

– Отслужил. Очень хорошо, – кивая, говорил он с веселой улыбкой. – Жаль, что ты снял военную форму, хотелось бы поглядеть, как ты в ней.

– Надоела она мне за два года.

– В свою бригаду хочешь вернуться? Правильно, я об этом подумал уже.

Твой трактор тебя дожидается. Недельку позанимайся с ним, подремонтируй как следует, чтобы не подвел. Сезон только начинается.

– Я завтра же просмотрю его, выясню, какие нужны запчасти, – выразил готовность Эрудит и прибавил, – может быть, мы с Борькой Лагуновым вдвоем займемся, побыстрее управимся.

– Хорошо! Хорошо! Мне сейчас надо в райком, завтра обо всем переговорим.

– Директор еще раз пожал руку Эрудиту с добродушным и искренним выражением, как бы извиняясь.

Жизнь на гражданке захватила Эрудита, не дав опомниться. Несмотря на ее кажущееся однообразие, она была насыщенной и увлекательной. Такой ее делали привычная с детства хуторская среда, которая притягивала к себе, общение с друзьями. Эрудит всегда особенно оживлялся, когда к нему прибегал Генка. Он считал его своим братом, помогал ему во всех мальчишеских проблемах. Частенько они вдвоем ходили на рыбалку. Работа ему тоже нравилась: в бригаде все делалось дружно, с энтузиазмом. Между тем Эрудит взялся за подготовку к поступлению в институт и, мужественно преодолевая всевозможные искушения, часами просиживал над учебниками. Зимой жизнь стала еще интересней. Но это – отдельная история.

Теперь же он не хотел ни ускорять течение времени, ни замедлять его плавный ход. Как-то в руки ему попался маленький карманный календарь, в котором в армии крестиками зачеркивал дни, оставшиеся до «дембеля». Он выбросил его и подумал: как быстро все забывается. Прошло всего два месяца после «дембеля», а уже многое из той кошмарной жизни с постоянными стычками и нервным напряжением стало казаться столь незначительным, что исчезло даже само желание о ней вспоминать. Но коварная судьба-злодейка всегда распоряжается по-своему, она снова и снова дает знать о прошлом пути, былых событиях, неких исходных вехах перспективы, и постоянно держит полосатую зебру жизни на тугом аркане.

Больше недели в середине июня шли дожди, потом небо очистилось от пасмурных туч и снова установилось лето – ясное, жаркое. В один из таких дней Эрудит пришел с работы. Когда неспешно открывал деревянные ставни, не пропускающие солнечные лучи внутрь хаты и тем самым сохраняющие ночную прохладу, к нему подбежал Генка с испачканными руками, с мазутными полосами под носом и на щеке. Он вытер пот с лица, еще больше измазав его, и, очевидно, не в силах удержаться от важного сообщения, которое сильнее всего занимало его в эту минуту, скороговоркой выпалил:

– Эрудит, тебя тут мужик какой-то искал.

– Что за мужик? – спросил Эрудит.

– Такой, здоровый.

– Это и все?

– Ну да.

– Я спрашиваю, как он выглядит?

– Как он выглядит? – сосредоточившись, повторил вопрос Генка. – Высокий, белобрысый, говорит как-то неправильно, медленно и гнусавит. Букву «г» произносит неправильно. Приезжий, наверно. И еще у него глаза выпученные.

– Выпученные, говоришь?

– Ага.

Эрудит посмотрел по сторонам.

– И что он говорил?

– Попросил меня показать, где ты живешь и спросил, где работаешь. Я показал ему твою хату и сказал, что ты на виноградниках.

«Это Дыба», – без тени сомнения решил Эрудит. Ему не хотелось поверить, что бывший сослуживец на самом деле, проделав тысячу километров, приехал, чтоб расквитаться за драку в армии; показалось это невероятным, но сомневаться не приходилось, все складывалось именно так. Не оставляя своих мыслей, он невольно остановил взгляд на Генкином запачканном лице.

– Чего это ты весь перемазался?

– Да велосипед ремонтирую. Почему-то тормоз заедает?

– Получается?

– Не, никак не сделаю.

– Сейчас я поем и помогу тебе.

Генка убежал. Эрудит зашел в хату, включил электроплитку, сварил вермишелевый суп из пачки, нарезал полосками сало и сел ужинать. Поддавшись воображению, он размышлял о появлении Дыбы, старался разобраться в его намерениях и, обдумывая, как избегнуть неотвратимой беды, взвешивал различные варианты действий. На улице огляделся и, снова пытаясь предугадать события, обмозговал все еще раз. «Куда же мой гость запропастился? Очевидно, дожидается вечера. Интересно, где бы он мог запрятаться? Очень интересно. Пожалуй, мне надо поторопиться». В сарае, переоборудованном под гараж для мотоцикла, снял с гвоздя рюкзак, проверил его содержимое. Сходил на огород, набрал в целлофановый пакет огурцов, принес сало, соль и все это уложил в рюкзак. В сарае было темно, он подошел к верстаку и разглядел на нем топор. Провел по лезвию большим пальцем. «О-о! на таком топоре можно верхом до Москвы доехать. Надо наточить». Подправил бруском острие топора и, закинув рюкзак за плечо, пошел к Генке.