Веления рока - Валентин Тумайкин

– Ты что, умер? Я спрашиваю, куда ты плавал, пока я спал?

– Никуда, я от костра не отходил ни на шаг, – улыбнувшись, ответил Эрудит.

– Знаешь что, – пригрозил пальцем ему Генка, – маленьких нельзя обманывать.

– Как ты догадался? – спросил Эрудит.

– По веслам. Весла мокрые. Я наблюдательный, не то, что некоторые, – соврал он.

– А то, что костер горит, не заметил? Он ночью погас. Я плавал на ту сторону, сухой сук срубил, вон уже догорает. Погреться не хочешь?

– Я не замерз, – глядя недоверчиво на Эрудита, произнес Генка. – Пойдем лучше закидушки проверим.

Они спустились к двум колышкам, от которых косо спускались натянутые лески.

– Какая твоя? – прищурился Генка.

– Выбирай сам, так мне больше повезет, – глядя без всякого интереса куда-то в сторону, сказал Эрудит.

Генка хитро присмотрелся к закидушкам. Левая была натянута туже.

– Хорошо, моя слева. Начинаем одновременно.

Эрудит дернул закидушку и сразу стало ясно: пусто. А Генка почувствовал, что не ошибся. Он проворно перебирал руками натянутую, как тетива леску. Вдруг она дернулась и затряслась.

– Есть! – воскликнул Эрудит. – Держи крепче!

Генка, браво посматривая на него, подтягивал закидушку все ближе, и тут из-под воды мелькнула бурая голова сазана. Он вдруг рванул леску, блеснул широким мокрым боком и потянул вглубь.

– Води, не отпускай леску! – крикнул Эрудит и подбежал к Генке.

– Я сам, – остановил его Генка. – Я справлюсь сам, – повторил он еще раз, боясь, что Эрудит не выдержит и начнет помогать.

Заядлый рыбак, стараясь изо всех сил, подтягивал рыбину ближе и ближе. Вдруг она уперлась, сверкнула на миг и потянула к противоположному берегу. Опасаясь, что леска может оборваться, Генка с минуту удерживал ее внатяжку, а как только рыбина ослабила сопротивление, начал быстро-быстро перехватывать руками. И тут у самого берега выбросился вверх огромный сазан, громко шлепнулся, изогнулся дугой и, подгоняя себя хвостом, пошел кругами.

– Уйдет! – крикнул Эрудит, выкинул руки вперед и бросился в воду. Через мгновенье он вынырнул, вцепившись обеими руками в жабры сверкающего крупной медно-золотистой чешуей гладкого красавца. Тяжелый сазан отчаянно вырывался, выгибаясь округлым туловищем и ударяя сильным упругим хвостом. Генка быстро подбирал и наматывал на руку леску, конец которой оставался во рту рыбины. Тем временем борьба продолжалась: сазан беспрестанно бился, грозно напрягался, выкручивался и дергался рывками. Сильные руки Эрудита с трудом удерживали крупную добычу. Хватанув воздуха, рыбина особенно яростно задергалась, завибрировала хвостом. Прижимая ее к груди, Эрудит стал осторожно выбираться на берег, вдруг его нога скользнула по илистому склону, он опрокинулся назад и вместе с добычей исчез под водой. Генка стоял в засученных до колен штанах, в расстегнутой клетчатой рубашке с мокрыми рукавами и не знал, что делать. Тут он сообразил. Упал на живот и стал спускаться в речку ногами вперед. Эрудит вынырнул и крикнул:

– Руку, руку! Скорей руку давай!

Генка одной рукой ухватился за торчащую из воды корягу, второй вцепился в рубашку Эрудита и стал с напряжением тянуть его к себе. Только благодаря этому Эрудиту удалось выкарабкаться на берег с сазаном в руках. Он победно поднял трепещущую рыбину над головой, подошел к палатке и опустил ее на траву. Рыбина извивалась и билась с удвоенной энергией, не понимая, что, оказавшись на берегу, спасти свою жизнь у нее уже не было никакого шанса. Внезапно она притихла и, лежа на боку, стала беспомощно открывать большой рот, выпуская пенистые пузыри воздуха. Генка, пронаблюдав за последними усилиями рыбины, не сдержался от восторга.

– Повезло так повезло!

Течение реки быстро несло лодку. Эрудит опустил весла, сидел, взявшись руками за борта, и посматривал на берег. Генка о чем-то напряженно размышлял, судя по движению зрачков, в его голове мелькнула какая-то значительная мысль, и он спросил:

– Эрудит, ты правду мне сказал?

Эрудит понял, о чем спросил его Генка, но уточнил:

– Что ты имеешь в виду?

– Почему томагавк очутился в лодке? Ты точно за дровами плавал?

– Подумай сам, смогу я тебя обмануть или нет?

Генка промолчал, в его глазах так и остался заданный им вопрос. Эрудит посмотрел на него и ответил:

– Генка, я сказал правду. И я знаю, о чем ты думаешь. У меня было намерение повстречаться с нашим гостем, но я решил не спешить. Ты, возможно, и сам не догадываешься, что спас мне жизнь. Если бы не твое предупреждение о появлении в хуторе Дыбы, еще неизвестно, чем бы все кончилось. И Эрудит рассказал Генке о драке в армии и объяснил, с какой целью приехал Дыба.

– Я так и подумал, – признался Генка.

В хутор они заходили с тылу. Прошли огородом и через заднюю калитку проникли в Генкин двор. Вера Ивановна возилась возле тазика с бельём. Повернув голову и увидев в Генкиных руках внушительную рыбину, она так удивилась, что выпустила тряпку из своих рук.

– Вот это да! Я думала, что такие только в Дону водятся.

Генка сходу, поглядывая то на Эрудита, то на мать, принялся сочинять страшную небылицу об их невероятных приключениях на рыбалке, в которых не хватало только кораблекрушения, цунами и крокодилов.

– Вот какой у тебя сын! – глотнув воздуха, заключил он настолько серьезно, как будто и сам поверил, что все рассказанное им было на самом деле.

– Дорогой мой Мюнхгаузен, я скоро заикаться начну от твоих страшилок, – сказала, погладив Генкины волосы, мать.

А Генка взял ее за рукав и потянул.

– Мама, ням-ням!

– Идите, там сами найдете чего-нибудь, а я пока вашего поросеночка почищу.

Войдя в дом, друзья в первую очередь заглянули в холодильник. Генка поставил на стол две эмалированные кружки и налил в них холодного молока. Тем временем Эрудит отрезал от буханки два толстых ломтя черного хлеба.

Дыба долго сидел на скамейке без движения, как истукан; казалось, ждал чуда: вот сейчас повернет голову и увидит на травке сложенные вдвое купюры. Но не было ни чуда, ни Эрудита. Он встал, еще раз осмотрел двор, обошел вокруг хаты. Его взгляд скользнул по большой трещине под окном, в которое заглядывал вечером. Среди набитого в нее мусора торчала какая-то синяя бумажка. Присел на корточки и стал щепкой выковыривать мусор. Денег там не было. «Их и не могло тут быть, – плюнул он. – Зачем же тогда я ковырялся? Нельзя же быть таким идиотом!» Крадучись, прошел вокруг хаты, заглянул в окна: ничего не видно, кроме своего серого уставшего лица. Это разозлило еще больше. Снова мелькнула мысль выломать дверь, но он решил, что это будет еще глупее: «Если Эрудит на целые недели уходит в запой, откуда там возьмутся деньги?»

Осмотревшись по сторонам, Дыба взглянул на часы: было около пяти, а казалось, как будто рассвет наступил уже давным– давно. Он присел под окном и стал размышлять. «Наверное надо идти на остановку. Можно еще подождать, но если Эрудит так и не покажется, то только зря потеряю время, могу опоздать на автобус, – значит, пропадет билет на поезд. Тогда будет еще хуже». Он допускал, что до Семикаракорска добраться без денег можно, главное, надо сесть в автобус, а потом с ним никто не справится. На автовокзале, в крайнем случае, придется загнать часы.

Хутор просыпался. По синему небу тянулись редкие облачка, и каждое из них пыталось хоть одним краешком коснуться солнца; его лучи пригревали, но в воздухе еще оставалась ночная свежесть. Хутор уже не был такой, как ночью: дома словно передвинулись, а кроны деревьев, растущих по обеим сторонам улицы, поредели. По дороге ехала упряжка – лошадь мотала головой и помахивала хвостом, отгоняя слепней и мух. Она топала сама по себе, телега подпрыгивала; свесив поперек нее ноги и держа в одной руке свисающие вожжи, в телеге трясся небритый мужик. Его опущенная голова беспрерывно кивала, как будто он все время с чем-то соглашался. В переулке громко переговаривались две женщины.

– Зинк, твоя во сколько пришла?

– Я не слышала. Вчера ухандокалась на работе, сама спала без задних ног.

– А моя гулена только под утро заявилась. Дрыхнет. Теперь палкой не добудишься. Хорошо, отец не видал, он бы ей всыпал. Говорит, на речке была. Взяли моду по ночам купаться.

– Дело молодое.

– Молодое-то, молодое, но они ведь не одни купаются, а с парнями. Сама знаешь, до чего такие игрушки доводят.

– Я как-то и не подумала, вроде моя еще маленькая.

– Ага, маленькая, ты скажешь тоже. Маленькие по ночам спят, а этих – как вечер, дома на веревке не удержишь.

Небритый на телеге продолжал одобрительно кивать головой: согласен, согласен.

Дыба все думал: ехать или ждать Эрудита? Времени для размышлений больше нет. Если сейчас же не идти на остановку, будет поздно. Нет, ошибки уже не исправить, надо ехать. Да, нужно срочно выбираться из хутора. Не захлопнув калитку, он вышел со двора и побрел по дороге.