Точка возврата - Андрей Таманцев

В запасе у нас была минута, не больше — амбалы уже начали шевелиться. Док, отдав саблю Артисту, поднимал толстяка и оценивал нанесенные ему повреждения.

— Уходим, — скомандовал я.

— Стоп! Стоп! Ни в коем случае! — заорал Борода. — С ними надо не так!

Он отнял саблю у Артиста, опустил вдоль ноги и стал на край бордюра.

— Погодите, — сказал он. — Сейчас малость очухаются, тогда...

Сечевые стрельцы медленно, словно нехотя, поднимались с брусчатки. Когда на ногах было уже около трети личного состава, Борода зычно скомандовал:

— Взво-од!!! В колонну по четыре!!! Становись!!! И указал саблей линию для первой шеренги.

Я не поверил своим глазам. Амбалы понуро построились и даже подравнялись. Остальные стали в затылок амбалам. Борода наблюдал молча, как стрельцы, приходя в себя, обнаруживали своих построенных товарищей и тоже становились в строй. Командир их очухался, но подниматься не стал — закосил под бессознанку.

— Правое плечо вперед, шаго-ом... марш!!!

Битый взвод скрылся в переулке. Борода размахнулся саблей, плашмя шарахнул ею о бордюр рядом с головой лейтенанта и сам еле увернулся от винтом взлетевшего обломка. Эфес он швырнул возле лейтенантовых ног со словами:

— Оружие заслужить надо, вояка х...ев.

После чего мы ушли.

Нигде и никогда я не видел такого наполнения техники живой силой, как во львовских трамваях. Втиснуться в здешний транспорт было задачей, достойной спецназа. Но от окровавленных Бороды и пришедшего нам на помощь толстячка народ шарахался, освобождая место. Толстячок, налетевший из-за угла, оказался тем самым Гришей-надежным-человеком, которого мы и ждали на Армянке. Трамвай прокряхтел пять коротеньких остановок, завонял паленой резиной и перекрыл движение по всему маршруту номер два. Пришлось топать пешком.

— Вы извините, ребята, — начал Борода, — что я воспользовался плодами вашей победы.

— Да нет, ничего, — поощрил его Артист.

— Их мало бить, их надо строить. — Борода был не просто возбужден, он был перевозбужден. — Трусливые твари! Максимум маскарада, максимум гонора, минимум мозгов и смелости.

— Задел ты их основательно, — вспомнил Боцман. — Что это за школьники, которые их от...дили в восемнадцатом году?

— Это когда Петлюра взял Киев, предки этих клоунов пошли брать Львов. Только здесь никаких войск не было, всех взрослых мужиков забрали в австрийскую армию, а она из города ушла. Здесь тогда только поляки жили, в смысле в городе, польский был город. Так вот, собрались школьники и студенты училищ не старше восемнадцати лет, так называемые львувськи дзети, взяли оружие из городских арсеналов, и отколбасили всю эту свору. Так что с боевыми качествами сечевых стрельцов все ясно было вон еще когда...

Борода все же гордился победой, в которую внес и свою малую лепту.

— А вот скажи, — не без ехидства поинтересовался Артист, — если бы нас не было, ты бы тоже упомянул про этих львувських дзетей?

— Он уже упомянул, — вступился Гриша за своего патрона. — Было дело.

— Да-а? — протянули мы вчетвером. — И что?

— Провалялся две недели, — похвастался Борода. — Ребра мне покрошили.

— А если бы мы, ну... не служили когда-то в десантуре, — настырничал и подвирал для конспирации Артист.

— Если бы вы отошли в сторонку — я бы не расстроился, — обиделся Борода.

— Ты знал, что сегодня на Армянку придут стрельцы? — допрашивал Артист.

Борода смутился:

— Предполагал...

— Если бы эта твоя богема не побросала чашки, что бы было?

— Они придрались бы к русской речи.

— А если перейти на украинский?

— Там русская тусовка, все это знают.

— Андрей, — как всегда пренебрегая прозвищем, обратился к нему Док. — Ты втянул нас в драку, не зная наших боевых качеств. Это могло вызвать ненужный ажиотаж вокруг наших персон и помешать выполнению нашей общей задачи.

Борода остановился и сел на парапет.

— Ребята, извините меня тысячу раз. — Он уже искренне раскаивался. — Но просто нету сил эту сволоту терпеть. Вы что, думаете, нас менты могли понизать? Да никогда! Если драка крупная, а крупной у них считается драка с участием более одного человека — менты не ввязываются. А ваши боевые качества я знал...

— Откуда? — удивился я.

— Рюкзаки, — улыбнулся Андрей. — Я же их тоже поднимал. И я видел, как вы легко и непринужденно забрасываете их на плечо. Плюс выправка плюс походка. А потом, когда я этих зацепил, как вы резко позицию заняли...

— Ну прямо шпион! — расхохотался Боцман. — Агент 007!

На том и примирились.

«Дома» нас ждал банкет. Борода с Гришей привели себя в относительно приличный вид, и мы поднялись на первый этаж. Нас встретили юные подпольщицы. Еще в подвале я поинтересовался у Бороды, насколько дамы осведомлены о целях нашего прибытия. Оказалось, что он их не посвящал во многие тонкости своей разведывательной деятельности. Скажем, о его переписке с ФСБ знала только мужская часть подполья. Так что для девушек мы были всего лишь случайными знакомыми Бороды.

Был накрыт стол — побогаче, чем утром в подвале, но тоже скромный. Два салата, жаркое, водка. Девушки радушно приглашали к столу. Лариса была безусловно эффектна. Фигура Афродиты, втиснутая в мини-юбку и почти несуществующую блузку, вызывала азартный интерес: не лопнет ли юбка и не вывалится ли бюст? Личико, следует признать, было у нее грубовато, но приятный овал и чувственный рот компенсировали этот недостаток. Вторая, Света, смотрелась рядом с этим буйством природы серым мышонком в своих свободных даже для ее худобы джинсах и бесформенной хламиде. Самым эффектным мужчиной среди нас, несомненно, был жгучий брюнет Артист. Когда мы вошли, Света уставилась на него, как на принца, который прямо сейчас заберет ее в свое королевство. Так и пялилась на него весь вечер.

Лариса смотрела на всех сразу. То ли никак не могла на ком-то остановиться, то ли заранее записывала всех в потенциальные жертвы своей ненасытности.

После двух тостов и соответствующей закуски я бросил ей на растерзание Артиста и Бороду, а сам вытащил на балкон Дока с Боцманом. Якобы на перекур, хотя курящим среди нас был только Док, да и Лариса в своей квартире курение не возбраняла. Бороде я подмигнул: блокируй, мол, остальных. Мне нужно было совещание, пусть и не в полном составе.

— Ваше мнение? — задал я вопрос.

— Борода не врет, — уверенно ответил Боцман. — Придурок, но не подонок. Мы его слегка прокачали...

— Это он нас прокачал, — возразил Док.

— На боевые качества?

— На вшивость.

— Ну, тут он молодец, — вставил Боцман. — Собственной морды не пожалел.

— Кстати, — вклинил Док, — вы видели его морду перед дракой?

— А что?

— Морда у него была красная.

— Ну и что?

— Александр Македонский сильно пугал своих бойцов и смотрел на цвет лица. Если воин бледнел, его признавали негодным. Если краснел — все в порядке.

— Значит, Борода не боялся, а ярился? — поинтересовался Боцман. — А колени у него с чего тряслись? С адреналина?

— Выходит, так.

— Хорошо, — остановил я дифирамб себе. — Хотел бы я знать, что с Мухой.

— Но ты знаешь этого авантюриста, — рассудил Док. — Небось, как всегда, разрабатывает собственную версию. Как всегда.

— У него была задача прикрыть нас на случай западни, оценить обстановку со стороны и примкнуть, если все будет в порядке.

— Если бы не все было в порядке, он дал бы знать.

— Если бы все было в порядке, он бы тоже дал знать.

— Волнуешься за Муху? Он не ребенок.

— Ладно, будем ждать. Деваться все равно некуда.

На этом месте совещание пришлось прервать, нас позвали в комнату: пришел Дед. Одет он был в цивильное, но вошел чуть не строевым шагом. Вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал:

— Капитан Соколов по вашему приказанию прибыл! Здравия желаю, товарищи офицеры!

Словом, сдал с головой. Но что поделать. Если рыбак рыбака видит издалека, то боевой офицер боевого офицера — подавно.

— Мы давно уже не офицеры, — успокоил его Док.

— Русский офицер и в отставке офицер! — парировал Дед.

— Мы не в отставке, — пришлось мне огорчить капитана Соколова, — мы — уволенные.

— Такую гвардию и уволили? — изумился старик. — Это поспешило командование, — и представился по-граждански: — Николай Иванович.

Пришлось пить еще за один тост — за знакомство с Николаем Ивановичем. Но после этой рюмки я решительно поднял свою команду и, к огорчению дам, объявил, что нам пора спать. Лариса попыталась спасти положение:

— У Андрея вам негде будет лечь, а у меня две кровати и диван.

Она явно подразумевала, что и ее кровать не односпальная. Но я был тверд:

— Мы не хотим вас стеснять. Тем более что у нас с собой спальники, нам, пожалуй, надо бы восстановить походные навыки...