Обольщение миледи - Дэнис Хэмптон

Кольчуга? Семь лет шайка разбойников бесчинствовала в графстве, но отец упрямо отказывался обсуждать ее грязные деяния. По мнению родителя, деградировавших людей не подобало обсуждать с женщиной. Но любопытство взяло верх. Что за грабители, оставившие кольчугу, чья стоимость в золоте почти равнялась ее весу?

Преклонив колени у неподвижного тела дочери, леди Беатрис испустила тихий стон. Сердце Элиан снова болезненно сжалось. Она с трудом могла вынести все это – рыцаря, способного разжечь в ней пожар, лорда, павшего от рук разбойников, оставивших ему его дорогое оружие, двух убитых малышек и их мать, потерявшую от горя рассудок. Элиан повернулась, чтобы уйти, но выход из погреба закрывала фигура сэра Джоса. Его голова была склонена, глаза закрыты, губы крепко сжаты. В отличие от своей госпожи, давшей волю слезам, он старался молча перебороть свою скорбь, судорожно сжимая кулаки.

Ей не хотелось его беспокоить, но еще меньше хотелось задерживаться здесь хотя бы на мгновение. Поднявшись на цыпочки, она приблизилась к нему и замерла, обдумывая, как проскользнуть мимо. В этот момент глаза сэра Джоса открылись.

И Элиан увидела в них то, что изо дня в день мучило ее саму. Возникшее чувство родства душ было невыносимым.

Она протянула к нему руки, желая утешить его, как и себя саму. Ее ладонь сомкнулась вокруг его кулака.

Он вздохнул. Выражение его лица смягчилось. Он разжал кулак и переплел пальцы с пальцами Элиан.

Его ладонь оказалась твердой и мозолистой. И Элиан снова ощутила в животе уже знакомый трепет и жар разливающегося внутри пламени.

Только тут Элиан поняла, насколько опрометчиво поступила, дотронувшись до него. Этот человек не был ее отцом или Адельмом, который относился к пожатию ее пальцев с уважением, какое мог оказать брат любимой сестре. Этот человек не приходился ей родственником и, следовательно, представлял опасность.

Литания, которую всю жизнь внушал ей отец, прозвучала с новой силой. Мужчины, как учил Рейнер, в силу своей ненадежности не заслуживали доверия. Утверждая, что испытывают уважение к добродетельным женщинам, они в то же время стремятся лишить женщину этой добродетели. В извечной борьбе между тем, что мужчина говорит, и тем, что делает, прикосновение женщины даже из самых невинных побуждений может навести его на мысль, что она больше не бережет свою бесценную девственность. И если женщина проявит глупость и отдаст мужчине самое дорогое, что имеет, любовник в скором времени ее предаст, бросив одну пожинать плоды своих опрометчивых поступков.

Она отшатнулась от сэра Джоса, разжав ладонь, и попыталась высвободить пальцы. Рыцарь нахмурился, и на лице его отразилось разочарование. Его рука еще сильнее сжала ее ладонь.

Элиан ощутила легкий приступ паники. Неужели уже поздно? Неужели он считает ее распутной женщиной?

– Нет, позвольте мне уйти, – испуганно прошептала она. – Я не должна здесь находиться наедине с вами и вашей госпожой.

Его взгляд снова стал пустым.

– Останься, – попросил он надтреснутым голосом. – Ты можешь еще мне... ей понадобиться.

Его слова тронули ее. Он в ней нуждается. В голове Элиан возник невероятный образ: этот могучий красивый мужчина предстал ей в качестве мужа, которого у нее никогда не будет, в качестве отца детей, которых ей не суждено родить. Мысль об одиночестве разрывала ее сердце на части.

– Не могу, – воскликнула она и вырвала у него руку. Проскользнув мимо, она взлетела вверх по лестнице и вдруг остановилась на верхней ступеньке, застыв в смятении. Она всегда была свободна в своих жестах, и ее не волновало, какое впечатление произведет ее поведение на мужчин. Ни разу в жизни она не погрешила против пристойности, как это случилось сегодня. Элиан подавила желание посмотреть вниз на рыцаря, нашедшего ее привлекательной. Она догадывалась, как все это случилось. Кроме Адельма, она ни с одним мужчиной не чувствовала себя так легко, как с сэром Джосом.

– Госпожа дю Омэ! – крикнула настоятельница Герта из значительно разросшейся к этому моменту толпы работниц и сестер, собравшихся снаружи. На нежных щеках священнослужительницы пламенел яркий румянец, а к подолу юбки прилипла трава, позволившая предположить, что матушке по пути к леднику, вероятно, пришлось даже пробежаться. – Леди Хейдон внизу? – Когда Элиан кивнула, Герта проворно обошла ее и бросилась вниз по лестнице.

– Прочь с дороги, черти! Дайте мне пройти! – потребовал Рейнер дю Омэ. От его громкого раскатистого баса, казалось, затряслись даже макушки деревьев.

Элиан вскипела от негодования. Как это похоже на ее отца – силой и грубостью прокладывать путь в толпе женщин. Одетый в новый алый камзол, делавший его приметным среди одежд мрачных тонов, Рейнер продирался сквозь последний ряд зевак, отделявших его от дочери. Перед дочерью он остановился. В его карих глазах все еще играли искры нервозности, не дававшей ему покоя последние недели. Он не говорил, что его огорчало, но его настроение очень изменилось с тех пор, как он узнал о гибели лорда Хейдона. Нападая много лет на торговцев, разбойники наконец посмели поднять руку на человека более влиятельного.

– Что леди здесь делает? Почему не пришла сначала в приемную, как было договорено? – обратился Рейнер к младшей дочери. – И где была ты? Ты должна была явиться в монастырь до прибытия благородной гостьи.

Элиан, прищурившись, посмотрела на него:

– Именно так я и поступила. Я стояла у ворот монастыря, чтобы встретить благородную вдову Хейдона сразу по прибытии. Если хотите, чтобы я была резвее, купите мне для этой цели лошадь. Где были вы? Вы не можете меня винить, если сами ждали не там, где вам положено.

Так всегда бывало между ними. Отец, возможно, и помыкал, как хотел, ее телом и душой, но это не мешало Элиан отпускать при этом колкости относительно собственного положения. За порабощение дочери он платил раздражением. На ее взгляд, вполне приемлемая сделка.

– Но что вы здесь делаете? – не унималась Элиан. – Сестра Матильда должна была передать, что вам надлежит оставаться в приемной. Сопровождающий госпожу рыцарь просил, чтобы только женщины присутствовали на этом собрании.

На лице отца отразилась ярость.

– Никто не смеет запрещать шерифу заниматься тем, что ему положено по долгу службы.

Элиан испустила раздраженный вздох. Напрасно она дала такое поручение Матильде. Отец всегда поступал, как ему заблагорассудится, ни с кем не считаясь. Как, например, покупка роскошного наряда для визита королевского двора, в то время как их скудных средств едва хватало, чтобы пережить зиму.

– Помогите мне! – донесся из подземелья голос настоятельницы.