Вся ваша ненависть - Энджи Томас

миссис Рукс и Тим. Мистер Рубен приносит бутылки ледяной воды – потому что жара стоит невыносимая. Я опускаюсь на бордюр, уставшая, потная и на сто процентов готовая сматывать удочки. Но работе не видно конца и края.

На меня падает тень, и кто-то произносит:

– Привет.

Я прикрываю глаза и поднимаю голову. На Кении безразмерная футболка и баскетбольные шорты. Видимо, стащила она их у Сэвена.

– Привет.

Она садится рядом, подобрав колени к груди.

– Видела тебя по телику, – говорит она. – Я, конечно, говорила, что тебе надо высказаться, но блин, Старр… Далековато ты плюнула.

– Зато другие тоже заговорили, правда?

– Ага. Мне жаль, что так вышло с магазином. Я слышала, это сделал мой папа…

– Да. – Нет никакого смысла отрицать. – Как мама?

Кения крепче прижимает к себе колени.

– Он так ее избил, что она угодила в больницу. Ее там оставили на ночь. У нее сотрясение мозга и еще куча всего, но она поправится. Мы сегодня ее навещали. Потом пришли копы, и нам пришлось уйти.

– Серьезно?

– Ага. Они устроили обыски у нас дома и теперь пришли задать матери пару вопросов. Мы с Лирикой пока поживем у бабушки.

Деванте уже его сдал.

– Сама-то что думаешь?

– Честно говоря, мне так легче. – Кения пожимает плечами. – Хреново с моей стороны, да?

– Да нет вообще-то.

Она чешет голову, и косички у нее на голове ходят ходуном.

– Прости, что я все время называла Сэвена своим братом, а не нашим.

– Ой. – Я вроде как об этом уже забыла. После всего случившегося это кажется мелочью. – Да все в порядке.

– Наверное, я называла его своим братом, потому что… Ну, так я чувствовала, что он на самом деле мой брат, понимаешь?

– Э-э, так он и есть твой брат, Кения. Честно, я даже ревную из-за того, как сильно он все время тянется к тебе и Лирике.

– Он думает, что обязан, – говорит она. – Но на самом деле хочет быть с вами. Ну, я его, конечно, понимаю. С папой они не уживаются. Но было бы здорово, если бы ему хоть иногда хотелось быть моим братом не из чувства долга. Он нас стыдится. Из-за мамы с папой.

– Нет, не стыдится.

– Стыдится-стыдится. И ты тоже меня стыдишься.

– Я такого не говорила.

– Оно и так понятно, Старр. Ты никогда не звала меня потусоваться со своими подружками. Когда я гостила у вас, ты никогда их не звала, как будто не хочешь, чтобы они знали, что я тоже твоя подруга. Ты стыдилась меня, Халиля и даже Сада, и ты это знаешь.

Я молчу. Это гадкая, но все же правда. Я стыдилась Садового Перевала и всего, что с ним связано. Сейчас это кажется мне глупостью. Я ведь не могу изменить то, где родилась и жила, и то, через что прошла, – так зачем стыдиться того, что делает меня – мной? Это все равно что стыдиться самой себя. Вот уж нахрен.

– Может, и стыдилась, – признаю я. – Но больше не стыжусь. И Сэвен не стыдится ни тебя, ни вашей мамы, ни Лирики. Он любит вас, Кения. Так что, как я уже сказала, он наш брат. Не только мой. Поверь, я готова им делиться, лишь бы он постоянно меня не доканывал.

– Он бывает такой занозой в заднице, скажи?

– И не говори, подруга.

Мы смеемся. Да, я многое потеряла, но взамен и кое-что обрела. Например, Кению.

– Ну, тогда решили, – кивает она. – Будем его делить.

– Старр, давай-давай, – зовет мама, хлопая в ладоши, будто это меня взбодрит. Диктаторша, честное слово. – У нас еще куча дел. Кения, у меня есть мешок и пара перчаток с твоим именем на случай, если ты хочешь помочь.

Кения удивленно поворачивается ко мне, мол: «Она серьезно?»

– Ею я тоже могу поделиться, – шепчу я. – Хотя вообще – забирай целиком.

Мы хихикаем и встаем, и Кения осматривает руины.

Помогать с уборкой приходит еще больше соседей: они становятся шеренгой и передают друг другу мусор из магазина до тех пор, пока он не попадет в мусорные баки на обочине дороги.

– Так что вы теперь будете делать? – спрашивает Кения. – В смысле с магазином.

Гудит какая-то машина, и водитель кричит, что он с нами. Ответ дается мне легко.

– Будем строить заново.

Жил-был мальчик с глазами цвета лесного ореха и ямочками на щеках. Я звала его Халилем. А весь остальной мир называл его бандитом.

Он жил, но совсем недолго, и я всю оставшуюся жизнь буду помнить, как он умер.

Сказка? Нет. Но я продолжаю верить в счастливый конец.

Если бы речь шла только обо мне, Халиле, той ночи и копе, сдаться было бы легко. Но речь о гораздо большем. О Сэвене. Секани. Кении. Деванте.

А еще – об Оскаре.

Айяне.

Трейвоне.

Рекии.

Майкле.

Эрике.

Тамире.

Джоне.

Эзеле.

Сандре.

Фредди.

Альтоне.

Филандо[128].

И даже о мальчике Эмметте, которого в 1955 году никто не хотел признавать жертвой.

Хуже всего то, что этот список гораздо длиннее.

Однако мне кажется, что однажды все изменится. Как? Не знаю. Когда? Не знаю тем более. Почему? Потому что всегда найдутся люди, готовые бороться.

Может быть, сейчас мой черед.

Другие тоже борются. Даже в Саду, где порой кажется, что и воевать-то не за что. Люди сознают, скандируют, протестуют и требуют. Они не забывают. Думаю, это самое главное.

Халиль, я никогда тебя не забуду.

Я никогда не сдамся.

Никогда не замолчу.

Обещаю.

Благодарности

Вероятно, мои благодарности прозвучат как речь рэпера на церемонии награждения, так что в классической рэперской манере я в первую очередь хочу поблагодарить нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Я не заслужила всего того, чем ты меня одарил. Спасибо тебе за тех людей, которыми ты населил мою жизнь. Именно они сделали возможным издание этой книги.

Спасибо Бруксу Шерману, агенту-супергерою, другу и Гангстеру-в-элегантном-свитере. Ты с первого дня был моим психотерапевтом и группой поддержки, а когда необходимо, защищал, как гангстер. Только такой гангстер, как ты, смог бы провести аукцион среди тринадцати издателей. Ты самый Крутой, с большой буквы «К»! Старр с тобой очень повезло, но еще больше повезло мне.

Спасибо Донне Брей. По запросу «крутая» гугл должен выдавать твою фотографию. Как и по запросам «гениальная» и «выдающаяся». Благодаря тебе книга стала сильнее. Я признательна тебе за то, что ты верила не только в Старр и ее историю, но и в меня. Спасибо тебе за понимание.

Спасибо феноменальной команде Bent Agency: Дженни Бент, Виктории