Тринадцать полнолуний - Эра Рок

Одним из странных событий, всколыхнувшем всё светское общество, был быстро распространившийся слух о том, что молодая герцогиня Ядвига Адамовская внезапно овдовела. Это было, по меньшей мере, странно, потому что причины смерти ещё нестарого и как говорил семейный врач, вполне здорового герцога, были весьма загадочными. Готовя тело покойного к погребению, он обнаружил признаки, явно указывающие на медленное отравление. Но все, возможные в то время, анализы не пролили и каплю истины на эту странную историю. Всё было чисто, а молодая вдова, притворно вытирая несуществующие слёзы, с печалью в голосе, говорила, что муж последнее время жаловался на недомогание. Она прекрасно справлялась с ролью безутешной вдовы, с большим талантом обходя все острые углы допросов соответствующих инстанций. Её оставили в покое как-то странно быстро, как-будто, кто-то вмешался и оградил её от лишних расспросов. А уже через неделю, её видели в роскошных платьях, совершенно не похожих на траурные одеяния. А ещё через неделю, она появилась на балу в одном весьма приличном доме, одетая в восхитительный наряд из тончайшего бархата зелёного цвета, великолепно сочетавшимся с её огненно-рыжими волосами. Сверкание бриллиантов чистейшей воды радужным сиянием отражалось на её матовомолочной коже, она мило улыбылась своему молодому спутнику, которого никто не знал. Он представился князем Демковичем, туманно ответив о месте своего проживания.

Генри всё легче и увереннее выходил в астрал и довольно быстро научился контролировать свои видения и путешествия. Он чувствовал, как его тело, словно губка впитывает в себя цветные энергии и каждая клеточка, маленькая молекула приходят в движение и будто нарождаются заново. Он стал практиковать лечение своих сокурсников, но не явно, а так, чтобы никто не замечал и не связывал с ним улучшения своего здоровья. Когда кто-то из его товарищей начинал чувствовать физическое недомогание, Генри брался за дело.

Сначала он долго не решался эксперементировать, боясь, вдруг что-то пойдёт не так. Но, проконсультировавшись с Юлианом, получил разрешение на это.

— Видите ли, мой мальчик, к сожалению, то общество, в котором мы с вами живём, слишко пугливо и не вмеру осторожно. Прогрессируя в своём развитии, оно уже отошло от язычества, а к пониманию основополагающей теории мироздания ещё не приблизилось. Находясь в промежуточном состоянии между этими двумя позициями, вряд ли кто-нибудь из ваших товарищей сможет достойно оценить ваши способности и таланты. Людям свойственно боятся того, что они, в силу определённых причин, не могут осмыслить. Даже почувствовав на себе положительные результаты ваших трудов, они, ни в коем случае, не свяжут их с вами. Объяснения будут какими угодно, но только не в вашу пользу. В лучшем случае вас обвинят в шарлатанстве и приписывание себе незаслуженной победы. А о худших я даже говорить не хочу. Пройдёт много времени, пока люди начнут доверять таким, как вы, талантливым, обученным и умеющим открыть завесу тайны. Поэтому пока надо действовать очень и очень аккуратно. Если вы увидите, что человек нуждается в вашей, не побоюсь этих слов, врачебной помощи, то работать с ним вы должны только на астральном уровне. А всё остальное доделает сама матушка-природа. Довольствуйтесь видимыми результатами своих трудов и совершенствуйтесь дальше. Уверен, наступят те времена, когда наши таланты и возможности не будут пугать соотечественников, — дал Юлиан напутствие в одной из астральных бесед.

Некоторое время в чудесных способностях Генри не было нужды. Особенных прицидентов на проявление своего целительского дара он не видел. Но случилось страшное событие и Генри, не задумываясь, пренебрегая всяческими мерами предосторожности, практически на виду у всех, проявил свой дар во всём объёме. Слава провидению, всё прошло почти незамеченным.

Молодость, юношеский максимализм и непримиримость, когда каждое нелицеприятное слово в ваш или чей-то адрес вызывает бурю эмоций. Испокон века поединки за личное превосходство, за собственную честь или честь дамы сердца были естественны для любых слоёв общества, от крестьян до знати. Только способы и оружие были разными. Кулачные драки простолюдинов частенько заканчивались общей попойкой и примирением. Среди знати, в разные эпохи, было в чести холодное оружие, на смену которому пришло огнестрельное.

Два дня назад, учащиеся Акадамии Вацлав Пискорский и Густав Гуревич довольно сильно повздорили, едва не дошло до драки. Сыпя бранными словами, удивительно не соответствующими их воспитанию, они, словно два петуха, наскакивали друг на друга. Лишь усилиями нескольких ребят удалось их разнять и чуть успокоить. Никто так и не смог узнать причину их ссоры, потому что возбуждённые и растрёпанные скандалисты отмалчивались и уходили от ответа. Казалось, конфликт был исчерпан. Все разошлись по своим делам, в том числе и драчуны. Для всех осталось загадкой, где два дуэлянта нашли пистолеты, ведь оружейная комната была под строгим присмотром специального офицера. И тем не менее.

Когда вечером все успокоились и уснули, Вацлав и Густав тайком вышли из корпуса и в твёрдой решимости отправились подальше от стен Академии, чтобы никто не смог помешать им на дуэли разрешить свои обоюдные притензии. Генри неожиданно проснулся с чувством тревоги. Мысленно пробежал по воспоминаниям и не найдя какой-либо значительной причины для беспокойства, повернулся на другой бок, натянулводеяло на голову. Но вдруг, будто сотни пушечных залпов чуть не разорвали его барабанные перепонки. Он вскачил с кровати и, обежав всю спальную комнату, обнаружил исчезновение Вацлава и Густава. Присев на кровать Вацлава, Генри почувствовал оставшуюся частичку того сгустка энергии, которая аккомулируется над человеком, толкая его на преступление против законов природы, жизни и человеческих отношений.

Негативные эмоции всегда были плохими советчиками. Что-то извне вмешивается в ход событий, нагнетая над человеком энергетическое облако, притягивающее к субьекту всю черноту того и этого мира, и человек уже не в состоянии сопротивлятся этому мощному давлению. Очень и очень немногим, почти единицам от всего числа, удаётся изменить всю жизнь, если душа и разум ещё находят в себе силы вырваться из сжимающих тисков энергии зла. Никто вокруг, ни даже сам преступник никогда не смогут ответить вам на вопрос, что послужило поводом для совершения преступлений любового рода. Психологи, психоаналитики могут часами рассуждать на темы различных фобий, детских психологических травм, но истинную природу преступных наклонностей пока никто не смог определить.

Генри, каждой клеточкой своего организма почувствовал этот леденящий сгусток и всё понял. Мгновенно сменяющие друг друга картины перед закрытыми глазами тут же показали ему, что происходило сейчас на месте дуэли. На освещённой луной поляне он увидел Вацлава, склонившегося над распрастёртым на земле Густавом. Крохотное, тёмное пятнышко на белоснежной рубашке в области сердца мнгновенно расплывалось, указывая на место попадания пули. Вацлав, стоявший первым в списке отличных стрелков всего курса, вероятно, уже осознал произошедшее. Сначала он тряс Густава за плечи, но, догадавшись о причинах недвижимости товарища, в испуге шарахнулся в сторону, упал, потом сел и стал отползать, пятясь задом. Поддавшись первому инстинкту собственной безопасности, он бросился бежать, но вдруг встал, как вкопанный, словно наткнулся на невидимую стену. Видимо что-то подтолкнуло его к решению и он побежал в сторону Академии.

Генри понял, нельзя терять ни минуты. Он быстро вышел в астрал и тут же очутился возле Густава. Читая молитвенный код, он смог вызвать астральное тело раненного товарища и произвести необходимые действия. Словно превосходный портной, он вполне искусно латал, штопал цветными энергиями астральную рану, в точности повторяющую физическую, пока не увидел, что достиг желаемого. Разорванное место стянулось рваными краями, почти следа не осталось. Оставшись довольным своей работой, Генри вернул астрал Густава назад в физическое тело, и сам отправился обратно.

Сделав вид, что только проснулся, он вышел из спальни, едва не сбив с ног вбегавшего Вацлава.

— О боже, Генри, я погиб! Я совершил чудовищный поступок! Что теперь будет со мной?! Я преступник! Но я не хотел! Это была просто игра! Я не хотел этого! О боже, боже, боже мой! Нет-нет, я не виноват! Так получилось! Господи, что делать?! Что теперь мне делать?! Генри, помоги! О, нет, черт знает что! Бред! Я ни при чём!

Вацлав трёс Генри за плечи, не давая тому и рта раскрыть. Потом сник, стал тихо смеяться, а потом разрыдался.

— Да что с тобой? Что произошло? — спрашивал Генри, делая вид, что ничего не понимает.

— О, господи! Он выстрелил первым и промахнулся. Я даже не целился, только сделал вид и попал. Я попал в него, прямо в сердце. Это случайность, я стрелял почти в воздух!