Красный Марс - Ким Робинсон

— Весьма вероятно, что мы будем испытывать низкие температуры бóльшую часть периода терраформирования. Но тепло само по себе — это не то, к чему мы стремимся. Вот на Венере тепло. Но мы хотим сделать так, чтобы здесь можно было выжить. Если мы сможем дышать воздухом, мне будет наплевать, что тут холодно.

Пока же было холодно, причем повсюду, по ночам температура неизменно падала ниже минус ста градусов, даже на экваторе. Добравшись до Андерхилла спустя неделю после того, как покинул Сензени-На, он заметил, что пешеходные дорожки здесь были покрыты розовым льдом; в тусклом свете бури они были почти невидимы, и ходить по ним было опасно. Жители Андерхилла проводили бóльшую часть времени в своих жилищах.

Джон занял несколько недель тем, что помогал местной команде биоинженеров проводить полевые опыты с новой быстрой снежной водорослью. В Андерхилле теперь жило полно незнакомцев. Большинство из них японцы и европейцы, которые, к счастью, между собой общались на английском. Джон поселился в одном из старых сводчатых отсеков, возле северо-восточного угла квадранта. Старый квадрант был менее популярен, чем Надин атриум, он был меньше и хуже освещен, многие из его сводов теперь использовались как склады. Перемещаясь по этим коридорам, он испытывал странное чувство: вспоминал бассейн, комнату Майи, столовую — сейчас все помещения были погружены в темноту и заставлены ящиками. Теперь уже трудно вспомнить, каково это было, когда первая сотня была единственной сотней.

С помощью Полин он отследил передвижения нескольких человек, включая агентов УДМ ООН. Это было не самое точное наблюдение, потому что отслеживать агентов не всегда просто, особенно Хьюстона, Чанга и их команду, которые, как он подозревал, умышленно пропадали из сети. Сведения о прибывающих в космопорты с каждым месяцем подтверждали слова Фрэнка о том, что уже прибывшие — лишь верхушка айсберга. Многие из тех, кто появлялся, в частности, в Берроузе, работали на УДМ ООН без соответствия квалификационным требованиям, а затем растекались по шахтам, мохолам и другим поселениям, где становились начальниками служб безопасности. Весьма интересными были и данные об их работе на Земле.

Часто в конце сессии с Полин Джон, обеспокоенный, покидал квадрант и выходил прогуляться снаружи, чтобы хорошенько подумать. Теперь видимость существенно улучшилась; была различима поверхность, хотя ходить из-за розового льда все равно требовалось осторожно. Казалось, Великая буря стихала. Скорость ветра над поверхностью — в два-три раза выше средней, что была до бури и составляла тридцать километров в час, а пыль в воздухе временами становилась чуть менее прозрачной, чем густая дымка, превращающая закаты в горящие пастельные вихри розового, желтого, оранжевого, красного и пурпурного цветов, с то появляющимися, то исчезающими полосками зеленого и бирюзового, с бликами и солнечными зайчиками, с редкими стрелами яркого желтого света. Природа находилась в своем быстротечном, меняющемся состоянии. И глядя на все эти неясные цвета и движения, Джон отвлекался от собственных мыслей, взбирался на великую соляную пирамиду, чтобы осмотреться, а затем возвращался обратно, готовый продолжать свою борьбу.

Однажды вечером после одного из таких закатных представлений он спустился с вершины пирамиды и направился пешком в сторону Андерхилла. Тогда же он заметил две фигуры, спускающиеся от боковых дверей гаража по прозрачному туннелю, ведущему к марсоходам. Они двигались так торопливо и воровато, что он остановился, чтобы получше присмотреться. Шлемов на них не было, и по затылкам и фигурам он узнал в них Хьюстона и Чанга. Они со свойственной для землян неуклюжестью залезли в марсоход и выехали ему навстречу. Джон затемнил забрало с помощью поляризационного фильтра и продолжил свой путь, опустив голову и стараясь сделать вид, будто возвращается с работы. Он взял немного в сторону, чтобы увеличить расстояние до них. Марсоход ворвался в густое облако пыли и тут же исчез.

Но ко времени, когда Джон добрался до шлюза, он был погружен в размышления и чуть ли не напуган. Он недвижно стоял перед дверью, обдумывая увиденное, а когда пошевелился, это было движение не к двери, а к переговорной панели в стене рядом с ней. Под динамиками имелось несколько типов гнезд, и он вынул пробку из одного из них, смахнул наметенные туда частицы пыли — эти гнезда больше не использовались — и подключил свою наручную панель. Набрал код Полин, подождал, пока завершится шифрование и дешифрование.

— Да, Джон?

— Полин, включи, пожалуйста, свою камеру и покажи мою комнату.

Полин, подключенная к стене, стояла на прикроватном столике. Ее крошечная камера редко использовалась, и изображение на его наручной панели также было мелким. Комната на нем была темной, горела лишь одна ночная лампа. Забрало не давало как следует вглядеться: даже подняв панель прямо по центру, он мог рассмотреть лишь какие-то серые движущиеся формы. Он видел кровать, на ней что-то лежало, дальше была стена.

— Назад на десять градусов, — сказал он и сощурился, всмотревшись в мелкое изображение в пару квадратных сантиметров. Его кровать. На ней лежал человек. Действительно ли это было то, что ему казалось? Подошва, торс, волосы. Сказать было трудно. Тело не двигалось.

— Полин, ты слышишь что-нибудь в комнате?

— Вентиляцию, электричество.

— Включи мне, что ты слышишь, на полной громкости.

Он склонил голову на левый бок скафандра, прижавшись ухом к динамику. Шипение, свист, помехи. При передаче звуков такого рода возникало очень много ошибок, особенно если использовались эти пострадавшие от коррозии старые гнезда. Но дыхания он точно не слышал.

— Полин, ты можешь войти в систему наблюдения Андерхилла, найти камеру, направленную на дверь нашего отсека, и передать изображение мне на руку?

Он руководил установкой системы безопасности в Андерхилле всего пару лет назад. Полин до сих пор хранила все планы и коды и благодаря этому достаточно быстро смогла заменить изображение на его панели тем, что поступало из камеры, расположенной под потолком в многокомнатном номере снаружи его комнаты. Свет в номере был включен, дверь закрыта. Больше ничего сказать было нельзя.

Он опустил руку и задумался. Прошло целых пять минут, прежде чем он снова взглянул на наручную панель и стал посредством Полин отдавать распоряжения системе безопасности Андерхилла. Знание кодов позволило ему стереть записи всех камер и запрограммировать их на часовое наблюдение вместо обычного восьмичасового. Затем он отдал команду двум роботам-уборщикам подъехать к его комнате и открыть дверь. Пока они это проделывали, он стоял и дрожал, ожидая, пока они медленно катились по сводчатым помещениям. Когда они открыли его дверь, он увидел их маленьким глазом Полин: комната наполнилась светом, и ему стало гораздо лучше видно. Да, на кровати лежал мужчина. Джон задышал чаще. Он управлял роботами с помощью кнопок на своей панели. Они двигались рывками, но, если бы попытка поднять мужчину разбудила того, стало бы намного лучше.

Но он не просыпался. Мужчина перекатывался на руках робота, поднимавших его с алгоритмической точностью. Тело свисало вниз. Он был мертв.

Джон медленно сделал глубокий вдох, собрался и продолжил управление, приказав первому роботу положить тело в большое мусорное отделение второго робота. Отправить их по коридору обратно в их складской отсек было нетрудно. Пока они ехали туда, мимо прошло несколько человек, но с этим он ничего поделать не мог. Тело можно было увидеть, только если смотреть сверху, но, к счастью, никто не обратил на них внимания и вряд ли смог бы вспомнить их позже.

Приведя их на склад, он не знал, что делать дальше. Отвезти тело в мусоросжигательную печь в Алхимическом квартале? Нет: теперь оно находилось далеко за пределами его комнаты и в этом не было необходимости. Тут ему впервые стало интересно, кем был этот человек Он дал первому роботу команду рассмотреть правое запястье мужчины магнитным считывателем. Механический глаз не сразу нашел нужное место на руке. А затем получил нужную информацию. Крошечный чип, имплантированный в кость каждого, содержал сведения, зашифрованные с помощью стандартного точечного кода, и Полин понадобилась всего минута, чтобы установить личность. Яшина Муй, аудитор УДМ ООН, проживающий в Андерхилле, прибыл в 2050 году. Реальный человек. Мог бы жить еще тысячу лет.

Джона затрясло. Он прислонился к отшлифованной стене из голубого кирпича. Зайти внутрь он сможет только через час — или чуть меньше. Он раздраженно сдвинулся с места и начал обходить квадрант по кругу. Обычно такой круг занимал минут пятнадцать, но сейчас он заметил, что укладывался и в десять. После второго круга он решил пройти в трейлерный парк.

Лишь два из старых трейлеров по-прежнему оставались здесь, и те, судя по всему, были брошены или использовались как склады. Между ними из ночной пыли выплыли фигуры, и Джон на мгновение испугался, но они прошли мимо. Он вернулся к квадранту и снова обошел его вокруг, затем вышел на тропинку, что вела к Алхимическому кварталу. Там он встал, глядя на устаревший комплекс туннелей, трубопроводов и приземистых белых строений, исписанных черными, выведенными каллиграфическим почерком уравнениями. Ему вспомнились первые годы. Но теперь было настоящее — казалось, он и глазом не успел моргнуть. Стоял сумрак Великой бури. Цивилизация, продажность, кризис. Убийство на Марсе. Он заскрежетал зубами.