Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Венедикт Ерофеев

3) Мефистофель только и делает, что пьет и угощает буршей и поет им «Блоху». – Имеется в виду та же сцена – «Погреб Ауэрбаха в Лейпциге» (в опере Гуно: акт 1). Здесь среди праздных студентов и прочих горожан появляется Мефистофель, вступает с ними в диалог, пробует трактирное вино, говорит:

Я за свободу выпил бы не споря,Да ваши вина смех один и горе.<…>А то б я дал отведать вам сортаИз собственного нашего подвала, —

и, используя свои неограниченные магические возможности, наливает буршам вино – не из бочек, а прямо из стола, за которым они сидели. После этого Мефистофель исполняет известную «Песенку о Блохе».

У Гуно эта песенка отсутствует, и в сцене с буршами Мефистофель поет знаменитые куплеты «Сатана там правит бал…» (акт 1, сц. 2). Песенка же является самостоятельным концертным номером. Существует несколько вариантов «Блохи», включая написанный Бетховеном. Русскому слушателю наиболее известна «Песенка Мефистофеля в погребке Ауэрбаха о блохе» (1879) Мусоргского на традиционный гётевский текст в переводе А. Струговщикова («Жил-был король когда-то. / При нем блоха жила. / Милей родного брата / Она ему была»). «Песенка Мефистофеля» Мусоргского входила в концертный и граммофонный репертуар Шаляпина.

25.42 C. 59. …для чего это нужно было тайному советнику Гёте? Так я вам скажу: а для чего он заставил Вертера пустить себе пулю в лоб? Потому что – есть свидетельство – он сам был на грани самоубийства, но чтоб отделаться от искушения, заставил Вертера сделать это вместо себя. —

Вертер, главный герой романа Гёте «Страдания молодого Вертера» (1774), кончает жизнь самоубийством, стреляя себе в лоб: «Один из соседей увидел вспышку пороха и услышал звук выстрела… <…> Он [Вертер] прострелил себе голову над правым глазом, мозг брызнул наружу».

В биографической литературе действительно зафиксировано тяжелое душевное состояние Гёте в период разрыва его с возлюбленной Лоттой Буф и начала работы над «Вертером»: «В те месяцы он всегда клал возле кровати драгоценный кинжал из своей коллекции. „Прежде чем потушить свечу, я всегда пробовал, удастся ли мне погрузить себе в грудь на несколько дюймов острый клинок. Но мне никогда это не удавалось, и в конце концов я поднял себя на смех, бросил ипохондрическое кривлянье и решил жить“» (Людвиг Э. Гёте. М., 1965. С. 73). Отмечу здесь как способ самоубийства именно закалывание, весьма существенное для поэтики «Москвы – Петушков».

25.43 …бутылку перцовой… —

«Перцовая» – горькая крепкая (30°) настойка на красном перце. Не путать с «Перцовкой» (см. 23.3)!

26. ФрЯзево – 61-й километр

26.1 C. 60. 61-й километр —

небольшая железнодорожная платформа на магистрали Москва – Владимир. В 1990-х гг. переименована в платформу Казанское.

26.2…отчего это в глазах у вас столько грусти?.. Разве можно грустить, имея такие познания! —

Вопрос и восклицание Черноусого восходят к Ветхому Завету: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Екк. 1: 18).

С Веничкой перекликаются и слова Разумихина из романа Достоевского: «Страдания и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть» («Преступление и наказание», ч. 3, гл. 5).

А вот признание Розанова: «В сущности, я ни в чем не изменился (лет 13). <…> Та же постоянная грусть, откуда-то текущая печаль, которая только ищет „зацепки“ или „повода“, чтобы перейти в страшную внутреннюю боль, до слез… <…> Основное, пожалуй, мое отношение к миру есть нежность и грусть. <…> Мне печально, что все несовершенно: но отнюдь не в том смысле, что вещи не исполняют какой-то заповеди, какого-то от них ожидания <…> а что самим вещам как-то нехорошо, они не удовлетворены, им больно. Что вещам „больно“, это есть постоянное мое страдание за всю жизнь» («Опавшие листья», короб 1-й («В сущности, я ни в чем не изменился с Костромы»)); «Грусть – моя вечная гостья. И как я люблю эту гостью. <…> Грусть – это бесконечность!» («Опавшие листья», короб 1-й); «В грусти человек – естественный христианин. В счастье человек – естественный язычник» («Опавшие листья», короб 2-й).

Грустен и Фауст в начале одноименной оперы Гуно, и причиной его грусти являются в том числе и познания:

Нет! Напрасно мой ум ответа жадно проситу творца природы всей, никто не в силахоткрыть мне все тайны загадочных миров!На склоне дней с глубокой скорбьюпонял я бессилие наукии всех земных познаний! Не верю им!Не верю им! Нет! Нет!

(«Фауст», пролог)

26.3 C. 60. …опровергаете одну из моих лемм, несколько умозрительную лемму, но все же выросшую из опыта! —

Лемма – в математике вспомогательная теорема, которая используется для доказательства другой теоремы. Леммами занимался, в частности, Кант, который определял лемму как положение, заимствуемое из одной дисциплины для обоснования положения в другой («Критика способности суждения», 1790).

26.4 Что я хочу сказать? а вот, смотрите…

И черноусый изобразил на бумажке такую вот хреновину. —

Сходную кривую рисует один из персонажей Стерна: «– Когда человек свободен, – с этими словами капрал описал в воздухе концом своей палки такую линию» («Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», т. 9, гл. 4).

26.5 C. 61. Вечером – бесстрашие, даже если и есть причина бояться, бесстрашие и недооценка всех ценностей. Утром – переоценка всех этих ценностей, переоценка, переходящая в страх, совершенно беспричинный. —

Ю. Левин возводит «переоценку всех ценностей» к Ницше (Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва – Петушки»… С. 62), который в труде «Антихрист. Проклятие христианству» (1895) (ср. также подзаголовок к его «Воле к власти» – «Попытка переоценки всех ценностей») требовал радикально пересмотреть главные человеческие, включая христианские, ценности и наделить их противоположным содержанием; например, любовь к ближнему должна быть замещена любовью к дальнему и т. д.

26.6 Она – всеобща и к каждому применима. <…> …«Почему ж она все-таки лемма, если она всеобща?..» <…>«Коли она всеобща, то почему же лемма?..» —

Лемма, по определению, используется только как вспомогательное средство для доказательства одной теоремы или группы смежных теорем, то есть не может иметь универсального («всеобщего») характера.

26.7 …в расчет не принимает бабу! Человека в чистом виде лемма принимает, а бабу – не принимает! С появлением бабы нарушается всякая зеркальность. Если б баба не была бабой, лемма не была бы леммой. Лемма всеобща, пока нет бабы. Баба есть – и леммы уже нет… В особенности – если баба плохая, а лемма хорошая… —

Реминисценция ветхозаветного сюжета о сотворении женщины и разрушении вместе с этим эдемской гармонии жизни Адама (Быт. 2: 21–25; 3: 1–24).

У Достоевского появление «плохой бабы» Сони Мармеладовой в жизни Раскольникова резко меняет всю его «диалектическую» судьбу: «Он [Раскольников], впрочем, не мог в этот вечер долго и постоянно о чем-нибудь думать, сосредоточиться на чем-нибудь мыслью; да он ничего бы и не разрешил теперь сознательно; он только чувствовал. Вместо диалектики наступила жизнь, и в сознании должно было выработаться что-то совершенно другое» («Преступление и наказание», эпилог).

26.8 C. 62. В Петушках, например, тридцать посудин меняют на полную бутылку зверобоя… —

Здесь элементарный процесс обмена пустых бутылок из-под спиртных напитков на полные накладывается на библейские положения, связанные с сосудами и емкостями. Например: «Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах» (1 Петр. 3: 7). У Паперно и Гаспарова женщина сравнивается с «чашей» и «сосудом скудельным» (Паперно И., Гаспаров Б. «Встань и иди». С. 396). А вот у Льва Толстого: «От мужчины в доме ничего не прибудет, а женщина-жено – утлый сосуд» («Крейцерова соната», 1890).

26.9 «Как! Тридцать на одну! Почему так много!» – галдеж возобновился.

– Да иначе кто ж вам обменяет! Тридцать на двенадцать – это 3.60. —

То есть тридцать пустых бутылок стоимостью 12 копеек каждая. Именно такой была стоимость одной пустой бутылки емкостью 0,5 литра в 1960–1970-е гг. при сдаче ее на приемном пункте стеклотары (один из которых, кстати, является местом действия пьесы Венедикта Ерофеева «Диссиденты, или Фанни Каплан»).

26.10 …за витриной стоит хорошая баба, а хорошую бабу надо уважить… —