Япона осень - Лео Сухов

Дневник Франсуа Шор

Двести восемьдесят третий день. Потерянная победа

Кто-то может спросить, что учёный делает в поле со спущенными штанами? Во всём виновата любовь! Да, будь она проклята! Я добиваюсь этой любви уже который день… И всё безуспешно… Я-то думал, мне в жизни хоть в этом вопросе повезёт!..

В конце концов, я — учёный. Вы хоть представляете, через какие испытания нужно пройти чернокожему парню с окраин Парижа, чтобы получить высшее образование? Особенно во времена, когда легче и проще сдать свои мозги под сервер⁈

Но я смог! Я пробился! Я доказал, что достоин. Достоин не только места стажёра, но и высокого оклада, хорошей должности, уважения, черт побери!.. И тут эти канальи, это роботы, отправляют меня сюда, в дикую глушь без цивилизации и нормальных лабораторий…

Но я и здесь многое сумел! Я выжил, хотя имел все шансы сдохнуть… Я выдержал бегство вместе с Семёном, хотя многие коллеги сдались ещё по пути…

Я снова стал учёным и уважаемым человеком, в конце-то концов! Ну разве нельзя было злодейке-судьбе избавить меня от необходимости хотя бы любви добиваться⁈

Ну в самом-то деле… Я, как тупой придурок, влюбился в девушку, которая всё это не ценит! Совсем не ценит! И я не понимаю, в чём проблема… Я чёрный, она — чёрная. Я — красивый и умный, она — тоже очень даже ничего. Ну всё, казалось бы, идите и радуйтесь! А она, видите ли, влюбилась в какого-то азиата, у которого даже собственной капсулы нет…

Я, видите ли, «недостаточно мужественный»… Я… Я, чернокожий парень? Как я могу быть недостаточно мужественным? Да я само воплощение брутальной дикости, первобытного безумия, маскулинного самца новой формации!..

И вот я вновь вынужден что-то кому-то доказывать… Вступать в армию, брать в руки оружие, идти сражаться с какими-то японцами… Хотя мог бы сидеть в своей тёплой капсуле и работать над интересным проектом!

Впрочем, это лишь эмоции. Очень уж обидно… Вместо того, чтобы стать героем, я просто обосрался. Жидко! Прямо перед боем! Я даже надеть броню не успел… Так прихватило, что я еле успел выбежать за пределы лагеря, чтобы спрятаться в кустах. Если бы кто-то увидел меня сейчас — я бы банально умер от позора.

И пока наши громят японцев, я тут сижу, приспустив шорты… А ещё дрожу от холода и напряжения, бесперебойно вываливая кое-что в траву… Зачем траве, простите, моё дерьмо? Она и без того вон как быстро растёт…

Ну вот, не стать мне героем… А как по-другому убедить свою любимую, что я мужчина⁈ Дом, что ли, её ненаглядному построить⁈ Ага, выкуси!..

Чёрт, чёрт, чёрт!

Шаги! Кто там⁈

Я так испугался, что даже гадить перехотел. Подтянул шорты на свою измученную чёрную задницу и как можно тише, пригнувшись, отошёл от… Как бы это культурно назвать-то?.. Последствий расстройства желудка, вот!..

Ну и осторожно залёг в траве.

Как же не вовремя-то!

Нет, мало того, что меня чуть не поймали за позорнейшим делом… Так ещё и сделал это какой-то азиат… Стоп! Это японец! Вон, у него даже этот смешной японский халат есть… И сабля эта… Или катана… Как там эти ковырялки называются?

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Вот он, мой шанс реабилитироваться! Прибью его — вернусь героем. Только… У меня, кроме шорт и дерьма, другого оружия-то с собой нет. Как я его прибью? Чем? Длинной елдой?

Нет, этим только опозорить можно.

И я начал думать… Да, чернокожий парень умеет думать, грёбаные расисты! Я, в конце концов, серьёзный учёный! У меня вообще думать получается лучше всего!

Но как бы я ни думал, на ум ничего не приходило. Поэтому…. Я просто притворился мёртвым. Залёг в траве, стараясь не дрожать.

Шаги приближались, они были всё ближе, ближе… Я затаил дыхание. Вот шаги на секунду замерли, и я услышал, как кто-то втягивает ноздрями воздух… А потом раздался тихий шёпот, который я не очень разобрал, но услышал примерно такое:

— Кусотсу!..Моухитотсу а жибинжищин о шат!

Не знаю, чего он там сказал. Потом как-нибудь уточню. Или не уточню. Зачем мне вообще это уточнять? Надо и дальше героически изображать из себя мёртвого… Да что же мне так в бок-то колюче упирается? Оставалось лишь терпеть боль, стоически вводя врага в заблуждение.

И он повёлся! Этот дурак просто-напросто перешагнул через меня, а затем потопал дальше. А я, наконец, сумел привстать и нащупать то, что мне так мешало… Это был деревянный сук! Сук! Увесистый! А сук — это что? Правильно! Это почти дубинка.

И знаете что? Я смог сделать то, что никогда бы не рискнул повторить. Встал во весь рост и ка-а-а-ак долбанул этого японца по башке!.. Я даже успел догадаться, что надо бить не по пучку волос, а рядом. И вложил в этот удар все свои силы! Все, что остались в моём могучем чёрном теле после внеплановой дефекации!

А он только запнулся и медленно повернулся ко мне…

И тут в меня как будто кол вставили. Смотрю на его саблю — и от страха пошевелиться не могу… Только и смог, что пообещать сам себе:

— Иди ты на… любимая! Больше никаких подвигов! Чёрный парень найдёт себе кого получше!

В этот момент азиат закатил, наконец, глаза. А затем молча упал в траву передо мной.

— В жопу войну! — вытерев пот со лба, повторил я. — Я учёный! Если дура не поняла своего счастья, то и… Короче, шла бы она!..

Нагнувшись, я взял саблю азиата и стал отрезать ленты ткани от его халата. Свяжу его и притащу в лагерь. Стану героем и уважаемым человеком, получу премию от белого бро Кукушкина… Главное — снова не обделаться… А то живот как-то подозрительно урчит.

Дневник Перова В. Д. по прозвищу Вавася

Двести восемьдесят пятый день. Карантин-карантин! Пьём вино взамен вакцин!

— Давайте… Что там у нас по текущим делам?

— Я собрал отряд добровольцев к Вано. И, между прочим, всё ещё им плач у! — сварливо заметил Ольша.

— Распусти его нафиг! — поморщился Кукушкин. — Пускай Вано с остальными в горах сидят… Там хотя бы эпидемии нет. Нет, я про наши карантинные меры. Эффект есть?

— Был! — возвысила голос Елена, сидевшая рядом со мной. — Вот ровно до того момента, как вы отправили тысячу рыл с японцами воевать!

Кукушкин кашлянул и мрачно уставился в стол. Когда появилась информация о том,