Богиня песков - Екатерина Смирнова

И с обычной прямотой, как это водится между колдуньями, неожиданно добавила; – Мне пора, я хочу сегодня обнять Тайлема, потому что скоро мне будет нельзя…

И она похлопала себя по животу.

– Иди – сказала Сэиланн. – Иди…

Отпустив Эммале, она шла мимо костров, невидимая в тенях. По краям оставались треск огня, дым и разговоры. Покрывало теней билось под звездами, подхваченное огнями, как невидимыми руками. Было печально, но не так, как бывает, когда хочется крови. Очень печально и очень тепло. Не хотелось идти к себе, отвечать на вопросы, танцевать, резать птиц в жертву, чтобы пить их кровь… Не хотелось играть в фишки или слушать, что скажет почтительный Кейма. Было тяжело, как будто рядом нет никого – ни удалых советников, ни вождей, ни глав отрядов, ни самой армии, ни Эммале.

Так было, когда умерла Синее Покрывало. И тогда, когда она поняла – нельзя убивать из прихоти. И тогда, когда она хотела остановить казнь, но не успела, и поняла, что за нее сделали то, чего она делать не хотела. Перелом есть перелом.

Редко так было.

Ей даже захотелось сохранить этот комок в горле и ходить с ним еще хотя бы день – лишь бы не начинать ничего… Но ночь была между временем и временем, и богиня отдыхала. Одно время закончилось, а другое еще не началось. Как будто в этом есть что-нибудь хорошее!..

Сэиланн остановилась у палатки послушать, что рассказывает Сэхра, сидя с учениками. Маленький костер у них горел ярко, и в его свете был виден узорчатый край полога палатки сказителя, полосы тени на лицах детей и подростков – а сам Сэхра был почти не виден, казался у собственного костра тенью, нарисованной углем, как будто его скрывала тишина.

Когда Сэхра говорил, вокруг всегда была тишина. Немного, но как раз столько, чтобы отразить его слово. Поэтому взрослые замолкали, а дети спрашивали. Такая тишина, только очень, очень большая, накрывала ночью пустыню, и птицы ее слушали.

Дети для него были людьми.

– Мммм… пробормотала Сэиланн и затеребила край покрывала. Потом решила пока об этом не думать.

– И вот первый император, объединив племена, подошел к границам Аре – говорил сказитель.

Печи в замке работали, и можно было пойти ночевать в длинный дом, но люди знали – Сэхра не живет в замке. Она глядела из темноты, как он сидел на циновке с вплетенными перьями, переглядываясь со звездами на небе. Кто-то грел у костра руки – становилось холодно. Кто-то грыз кусок сухаря.

– А тогда между Айдом, Исхом и Аре были границы?

– Да. Представляете, что такое граница? Такая полоса земли, которую охраняют, извилистая, как змеиный след. А первый император их взял и стер. Стала одна страна.

– А теперь как?

– А теперь империя, одна империя – а за границами ее есть другие страны.

– Там что-то есть? – удивился подросток, вынимавший занозу из пальца.

– Есть. Только об этом почему-то никто не говорит. Никто там не был, а ведь туда постоянно отправляют войска. Я там никогда не был. Может быть, вы подрастете, отправитесь туда и найдете там странные земли и странных людей. Империя не бесконечна.

Ученики притихли.

Сэхра обвел их взглядом.

– Ну, чего замолчали? Хотите что-нибудь еще спросить?

– Сэхра, а почему воевал первый император? – спросил какой-то очень маленький мальчишка. Маленький, а говорит, как взрослый, улыбнулась Сэиланн.

– В ту пору свободные люди воевали со свободными людьми за землю и воду – пожал плечами Сэхра. – Делили мир и поделили, как смогли. Теперь свободные люди воюют за то, чтобы несвободные их не поглотили.

– А нас поглотили бы?

– Да нас почти проглотили! – сразу разгорячился и начал объяснять Сэхра. – Сколько тебе лет? Ты уже родился, когда нас, сэх, преследовали за то, что мы ходим и рассказываем, и рассказываем то, о чем в империи и слыхом не слыхали! А незадолго до того, как ты родился, казнили всех магов, сказавших императору слово поперек, и даже в Исхе начали казнить! Недавно начали убивать всех магов, населяющих Аре, и убивают до сих пор…

– А зачем они это делают? – спросил Таи. – Без магов трудно.

– Как сказать… Сэхра обвел в воздухе треугольник и пририсовал к нему еще угол. – Если ты хочешь убить человека и превратить его в вещь – отними у него память. Но он еще может мыслить, возразить тебе. Тогда ты отнимешь у него право возражать.

– А это зачем?

– Да возражать можно даже богам! Ведь сэи никого за это не убьет.

– Ну, смотри, как тебе неудобно с такой вещью, она возражает – объяснил детям Сэхра. – где ты видел коврик, умеющий возражать?

Ученики захихикали.

– Но еще остается сила – продолжил Сэхра. – а если коврик выгнет спинку, и ты скатишься с него?

– А зачем такой человек? – писклявым голосом спросил кто-то, светлокожий и веснушчатый.

– Ну, вот этого я не знаю… – протянул Сэхра. – Но империя такая большая, что ее все время надо собирать. Император и так, и сяк собирает… Он уже старый, вот и старается. Послушных людей собирать проще.

– Хоть бы он поскорее умер – сказал Таи. Его поддержали. Сэхра почему-то поморщился.

Сэиланн засмеялась, скрытая пляшущими тенями. Он растит не только воинов, но и ученых! Больше похоже на воинов. Вон как они смеются.

– А вот первый император оставлял многим вольности и свободы – попытался он вернуть урок в нужное русло, а то ученики что-то разошлись, обсуждая, каким способом лучше умереть императору. – Он собрал воедино Айд, присоединил Исх и дошел до Аре, но Аре примкнуло к нам мирным путем. Он не завоевывал Аре.

Он говорит «К нам» – подумала Сэиланн. Хотя – как еще ему говорить?

– А почему он остановился и не стал завоевывать Аре? – спросили Таи и Тама.

– Это было честнее – помолчав, ответил Сэхра. – Все, кроме Аре, лежало у его ног. И он бы не остановился, но силы обеих земель были примерно равны – если бы не его собственный перевес. У него было много всадников, много оружия, которого не было у аар, и немного магов, воевавших каждый поодиночке – да, маги были сильны. А у аар были умные, ученые маги, такие же сильные, они были собраны под рукой владыки, но у них не было своего тэи.

– А первый император был тэи? – удивился ученик.

– Ну, как сказать… – Сэхра похрустел суставами, ерзая на подстилке. – он, как бы это… считался тэи. Поэтому его присутствие перевешивало. В ту пору магов в Айде не очень-то признавали, боги здесь рождались редко, только богини, а вот в Аре – конечно, да. Поэтому он пустил слух, что он бог, и это ему очень помогло. С тех пор императора и прозывают – «Ваше священное величество»… Или… – и тут он сказал обычное черное слово.

Ученики засмеялись.

– Правильно, правильно – сказала Сэиланн и вышла в круг света. – Так его и прозывайте. Ученики увидели ее и смутились, но Сэхра и не думал умолкать, и они засмеялись громче прежнего. Не заметили богиню!

– Да! – улыбнулся Сэхра. – А все священное пускай останется у нас! И смерчи, и то, что их побеждает, и наша сила, и драгоценное существо снов, и ты, богиня!

– И ты – сказал кто-то из темноты. – И ты, мама.

– Ага, стой!

Сэиланн поймала паренька и взъерошила ему волосы. Он увернулся. – Ты хорошо учишься. На завтрашний день я дам тебе имя. А твоего брата пока так оставлю.

Все засмеялись.

– А расскажи еще что-нибудь, Сэхра! – попросила Сэиланн, прикусив стебелек, выдернутый из циновки. – А я тоже посижу, послушаю.

Теперь будет война.

Но нам нужен мир, и мир возможен.

Если даже Айд победит, то дальше мир важнее войны – говорила она на следующий вечер вождям и советникам. Только укрепившись, мы можем установить мир, настоящий мир, а не тот игрушечный, о котором только и твердит империя. Империя разваливается, она тонет в крови, вязнет в глине раздоров, ее руки слабы, ее грудь пуста – в ней нет сердца. Его священное величество – крыса, загнанная в угол, пусть даже войск у него полно – и он будет кусаться, а укусить он может сильно. Именно поэтому нам нужен мир, который мы завоюем, не разрушая Аар-Дех. А потом, если мы достаточно сильны, мы приходим и берем это просто так. Мы объявляем им мир.

Ее спрашивали, почему она не поднимает все войска, сколько их ни есть, и не идет к границам Аре, чтобы ударить первой. Она отвечала им, рассказывая о летающих лодках, которые теперь разумные колдуньи опрокидывают стаями зубастых птиц, рвущих оболочки, о тяжело вооруженных солдатах, теряющих разум и убивающих, не чувствуя боли, и приказывала гонцам говорить о том, что они видели и слышали в Аре. Кайс развернул перед вождями и главами план того, как верным укрепиться в Айде, обезопасив себя от мести имперского войска.

Сэиланн призывала всех объединиться надолго – не ради похода на столицу, а ради того, чтобы жить мирно, будучи готовыми к нападению, и вооружиться, и строить машины, чтобы никто не считал айдисов нищими дикарями – и при этих словах многие тянулись к поясам. Она превзошла себя, она обещала, что пустыня зацветет, если те, кто сомневаются, придут под ее руку.