Шестьдесят рассказов - Дональд Бартельми

- Он говорит?

- Самым несомненным образом.

- Вы примете чек?

- Если уж иначе никак.

- Вы действительно ведьма?

- Ну сколько можно спрашивать об одном и том же.

- А вы что, фокусы устраиваете или что?

- Можно назвать это консультациями.

- У вас есть постоянные клиенты? Люди, приходящие к вам регулярно, на регулярной основе?

- Да, люди с проблемами.

- С какими проблемами, хоть для примера?

- Иногда совсем простые, для которых есть старые, проверенные средства. Ну, скажем, женская мандрагора.

- Что такое женская мандрагора?

- Черная бриония. Ее еще называют «трава побитых жен». Убирает синяки и кровоподтеки.

- К вам приходят побитые жены?

- Подсыпь немного этой штуки в тарелку своего благоверного, и его начнет тошнить. Семь дней и семь ночей. Вымотает чуть не до смерти.

- У меня есть проблема.

- Какая?

- Главный редактор, или король, как называют его в конторе.

- Ну и что же он?

- Он берет мои материалы и швыряет их на пол. Когда они ему не по вкусу.

- На пол?

- Я понимаю, для вас это ерунда, но мне это больно. Я плачу. Я знаю, что мне не нужно плакать, и все равно плачу, когда вижу свою статью на полу. Много страниц, и каждая из них так аккуратно напечатана на машинке, и ни одной орфографической ошибки…

- А у вас там что, нет профсоюза?

- Есть, только он с ним и говорить не хочет.

- Это этот Взмыльник, да?

- Мистер Взмыльник. Редактор-самодержец.

- О'кей, я подумаю, это будет еще шестьдесят, вы заплатите сразу или прислать счет?

- Я выпишу еще один чек. А может Вандермастер жить дважды?

- Существуют две теории, общая теория и специальная теория. Насколько я понимаю, он придерживается последней. Согласно которой требуется пероральное употребление некоторого количества изумруда. Порошкообразного изумруда.

- Вы можете себя защитить?

- У меня есть некоторые идеи. Несколько таких себе идеек.

- А можно мне посмотреть на изумруд?

- Можно. Идемте сюда.

- Спасибо. Наконец-то я смогу сказать вам спасибо. О, какая внушительная штука, что это такое?

- Это большой палец вора, увеличенный в тридцать раз. Бронза. Я использую его в своей работе.

- Впечатляет, если, конечно, верить в подобные вещи. Ха-ха. Я совсем не хочу…

- А какое мне дело? Какое мне дело? Изумрудик, это Лили. Лили, это изумруд.

- Enchante[84],- сказал изумруд,- Вы очень симпатичная юная женщина. 

- Этот изумруд совсем молод,- сказала Лили.- Молодой, но такой хороший. Я не верю своим глазам.

- Не кажется ли вам, что это профессиональное заболевание? - сказал изумруд.

- Вандермастер хочет жить дважды!

- О, как отвратительно, как отвратительно!

- В детстве он был очень беден! Беден как церковная крыса!

- Омерзительная самоуверенность! Наглое высокомерие!

- Он хочет… любви! Любви! По-видимому, с какой- либо другой личностью!

- Немыслимое безмыслие!

- Мы пообедаем его извилинами!

- Мы прочистим канавы его волосами!

- Как тебя звать, приятель?

- Меня зовут Пень, и я дымлюсь от бешенства!

- Меня зовут Ухаб, и я готов взорваться!

- Я думаю, нам пора обнажить обнаженные пики!

- Я думаю, нам пора взяться за факелы и смолу!

- Жить вторично! С начала! Ab ovof Сама уже эта концепция до глубины души возмущает наш разум!

- Мы сдерем белое мясо с его костей!

- Это относится и к его проклятому псу!

- Алло, это Бешеная Молл?

- Да, кто это?

- Моя фамилия Взмыльник.

- Редактор?

- Редактор-самодержец, так будет вернее.

- Да, мистер Взмыльник, а как называется ваш орган, я не припоминаю, чтобы Лили упоминала…

- «Мир». Я его создал. Если «Мир» прекрасен и многообразен, это потому, что я прекрасен и многообразен. Если «Мир» уныл и печален, это потому, что я уныл и печален. Если «Мир» тебя не любит, это потому, что я тебя не люблю. А если я тебя не люблю, крошка…

- Можете не продолжать.

- Послушайте, Молл, я не удовлетворен тем, что получаю от Лили. Она не дает мне ничего жареного. Я решил заняться этой историей лично, прямо с настоящего момента.

- Ее материалы лишены глубокого проникновения и всестороннего охвата?

- Кровишша, вот что нам нужно, кровишша реальная или психологическая, а этот ее жалкий щебет… как бы то ни было, я сослал ее в Детройт.

- Только не в Детройт!

- Она будет младшим ночным клерком бюро газетных вырезок нашего Детройтского отделения. Она стоит сейчас тут, прямо передо мной, с упакованными чемоданами, пеплом на волосах и билетом в зубах.

- Почему в зубах?

- Руки нужны ей для другого дела: чтобы раздирать на себе одежды.

- Ладно, мистер Взмыльник, пришлите ее сюда еще разок. Тут появились новые плохие новости. Очень, очень плохие новые плохие новости.

- Великолепно!

Молл кладет трубку и выплакивает все слезы, какие она может выплакать, одну, вторую, третью.

Берет ком глины и расшлепывает его Библией в лепешку.

- Посмотрим-ка, что у меня есть?

- У меня есть мазь Я-Я, как раз то, что надо.

- У меня есть мазь гнева, мазь «С глаз долой», мазь смятения, беда-трава и вода войны.

- У меня есть кладбищенская земля, соль и кориандр - достаточно кориандра, чтобы нагрузить корабль. Ароматный кориандр. Волшебный, волшебный кориандр.

- Я сглажу сучьего кота. Отправлю его червям на прокорм.

- Слушайте и внемлите, о сыны умудренных, о чем взывает к вам сей безмерно драгоценный камень!

- Я изведу этого гада под корень. Если мои средства подействуют. Никогда ведь не знаешь наверняка, в том- то вся и зараза. И где этот Папаша?

- Теперь добавим немного двале, немного толченого фиалкового корня…

Молл лепит из глины маленькую человеческую фигурку.

- Да будет так!

- А что случилось, они подогнали к задней двери здоровый грузовик.

- Так.

- Их было четверо, а может, их было восьмеро.

- Так.

- Было два часа ночи, или три часа ночи, или четыре часа ночи - тут я не уверен.

- Так.

- Это были здоровые волосатые мужики с веревками и толстыми тряпками, как у переносчиков мебели, а еще у них была тележка и «пойдем со мной», сделанные из колючей проволоки,- эта такая петля размером чтобы можно было надеть на голову, с деревянной ручкой…

- Так.

- Они обернули изумруд тряпками, положили на тележку, закрутили веревками, спустили по лестнице, вывезли через дверь и загрузили в кузов.

- Они применяли Ступню?

- Нет, они не применяли Ступню, их сопровождали четыре колдуна.

- Какие колдуны?

- Колдуны Олдрин, Эндрин, Линдейн и Дилдрин[85]. Злые колдуны. 

- Вы с ними знакомы.

- Только понаслышке. А Вандермастер стоял рядом и смотрел, извергая из ноздрей клубы 1,1,2,2-тетрахлорэтана.

- Это токсично.

- В высшей степени. Я ошеломленно бродила по комнате, натыкалась на мебель, пыталась держаться за стенки, но стенки куда-то валились, и я повалилась вслед за ними, все еще пытаясь удержаться.

- Эти колдуны, они делали что-нибудь с вами?

- Пинали меня в ребра, когда я упала. Пинали острыми носками сапог. Я очнулась обезизумрудевшей.

- Да. Что ж, я думаю, нам нужно подключить к делу огромные возможности нашей организации. «Мира». От моря до сверкающего моря до сверкающего моря[86]. Я подниму по тревоге все наши отделения. 

- Ну и какой будет с этого толк?

- Это их припугнет. Попав в поле зрения свободной прессы, злодей уже не может надеяться, что сколько- нибудь серьезное злодеяние сойдет ему с рук.

- Но вы взгляните сюда.

- Что это?

- Цельносеребряная вошь. Это они ее здесь оставили.

- И что это значит?

- Значит, что делом заинтересовался сам дьявол.

- Свободной прессе, мадам, не страшен и сам дьявол.

Ну кому какое дело, что у ведьмы в голове? Блестящие булавки для протыкуколок красная нитка пришивать имена к саванам звонкие звякалки ужаблю гада да дрожь что выдает да побрякушки и щедрая рука что раздает колючки для глаз да глаз нужен и так душу потеряешь и так душу потеряешь что это у нее на лбу? спросил мой отец это родинка сказала моя мать черная родинка похожая на мохнатую гусеницу я ототру ее «Аяксом» а что это у нее на подбородке? спросил мой отец это клочок бороды сказала моя мать я выщиплю его пинцетом а что у нее на губах? спросил мой отец это вроде ухмылка сказала моя мать я сотру ее ладонью у нее там уже волосы сказал мой отец разве это естественно? я сбрею их сказала моя мать и никто не узнает ну а эти сказал мой отец тыча пальцем а эти штуки что такое? то и есть на что они похожи сказала моя мать я перетяну ее этим чистым посудным полотенцем и она тут же станет плоская как валет бубей а где же пупок? спросил мой отец, вертя меня и так и сяк не вижу я нигде наверное проступит позже сказала моя мать а пока я нарисую его где надо «Волшебным Маркером» это не девчонка а щенок подзаборный сказал мой отец ты не была бы добра поведать мне обстоятельства ее зачатия была темная ненастная ночь сказала моя мать… Но кому какое дело что у ведьмы в голове ящики ящерок фобики грибков полки жаб для жабленья скальпировочный скальпель лощить лица людей липкими страхами в память о Боге иже был мне опорой и поддержкой пока я не выпала из рук Его в мир…