Клан Мамонта - Сергей Калашников

При помощи местных охотников лодку вытащили из воды и заволокли на сани. Потом по суше двигались целых трое суток, объезжая промоины. Да и просто медленно ездит их трактор — ведь коробки скоростей к нему не приделали.

Выше порогов ждали катамаран и второй швертбот — трактор нужно было вернуть на ферму. С ним, погруженным на катамаран, опять ползли с черепашьей скоростью — тащили на канате. Иногда выручал ветер, но буксировка за парусником, если ветер не попутный — та ещё задачка. До фермы добрались только в конце сентября, а тут, едва освободились от трактора, к грузу добавилось несколько мешков с зерном — кое-что выросло и было собрано. К тому же «фермеры» поставили себе саманную хатку, крытую соломой — планировалось, что они тут и перезимуют.

До дому добрались только в октябре, наработавшимися до упада, в твёрдой уверенности, что на этом маршруте без моторки становится совсем тошно. И соли не привезли, потому что некуда её было грузить — зимой на оленях сгоняют — на эту осень запас имеется.

Глава 47

Великий прокол

Новостей в посёлке было много. Самая главная из них родилась, когда отец мотался по югам — лежала на сгибе Ленкиного локтя и смотрела. Пришлось осторожно брать на руки и знакомиться. Ничего так — обошлось без рёва. В общем — в жизнь Веника вошла ещё одна любимая.

Вьючный караван, как всегда, привёз с севера жир. А разведгруппа, обследовавшая реку, текущую на север, покрутилась в тамошних извилистых руслах, впадающих одно в другое, и добралась до устья Оки. Ни в какую Каму они не попали. Лёха с Кыпом снова не нашли водного пути на запад. Ни зимой, бродя по льду, ни летом, мотаясь по всем озёрам и ручьям на берестянке.

Из Перми пришла моторка — привезла больше тонны латуни и сообщение о том, что теплоход не перенёс дальней дороги. То есть он дошёл до конечного пункта, но в таком состоянии, что его сразу вытащили на берег. По пути он стал давать течи, которые непрерывно конопатили. На бортах стали расходиться стыки досок, а бимсы принялись вылезать из пазов, норовя свалиться. Чтобы всё это не развалилось, пришлось связывать верхние концы шпангоутов канатами и стягивать их скруткой. А разошедшиеся стыки досок заколачивали накладками сверху. Все эти мероприятия позволили добраться до Перми, потому что мотор тянул хорошо и двигались быстро. Когда подкрепление в столицу Урала прибыло, то вместо двенадцати жителей нашло на месте около полусотни — в пещерах вдоль Чусовой обитало несколько племён, мимо которых Веник с Ленкой в своё время проскочили. Вот они и наведывались в гости, да как-то и засиделись в тепле и при рыбном обилии. Такие неудобства, как короткие стрижки и обязательное мытьё их не остановили.

От оленеводов пришла весть, что племя Вора двинулось на восток по тундростепи с расчётом повернуть осенью на юг — чай не промахнутся мимо Камы, а там и Пермь отыщут. А не отыщут — просто перезимуют и снова примутся за поиски. Но сено на Урале собирались приготовить. Благо — рук хватает, косы есть, а народ поддаётся убеждению.

— Все знают, что Хыг — великий мастер, — с этими словами Веник вошел в здание, которое собирались называть верфью. Но ничего из этого не вышло — определение «лодочный сарай» вернулось к этому сооружению очень быстро. Хотя, никакой это не сарай — четырёхметровой высоты саманные стены опоясывают площадь тридцать на двенадцать метров. Опорные столбы поставлены тут не через два метра, как в жилом доме, а через четыре. В среднем пролёте идёт сборка, а в крайних стоят верстаки и разные приспособления. Зимой тут топят, а готовые суда выкатывают через торцевые ворота на катках, под которые заранее уложены брусья на манер рельсов.

Сейчас в сарае почти пусто — ничего нового не строится. Только бывший вождь лесного племени, заклинив деревянный брусок, осторожно проковыривает в нём долотом аккуратную выборку.

— Новый рубанок, — кивнул на обращение Хыг.

Веник не стал говорить под руку. Осмотрелся. Дневной свет, проникая через мутное окошко, позволяет обходиться без свечи. На колоде сидит подросток и ножом остругивает палочку с торчащими в разные стороны сучьями.

— Мутовка, — ответил пацан на вопрос, заданный одними глазами.

У стены составлены новые деревянные грабли, горкой громоздятся заготовки для деревянных молотков — киянок. Хыг — инструментальщик. Серпы вострит, тяпки насаживает, Настоящий мастер — освоил с виду нехитрые приёмы работы с деревом, когда оно приделано к железу. И подмастерье к нему приставлен. Ишь, зыркает.

Наконец, железка вошла и встала на место.

— Май, клин делать тебе, — наставник отложил заготовку на верстак, дождался кивка от своего помощника и обратился к Шефу. — Скучно без Ди Мы.

— А куда он подевался?

— В Пермь ушел первой же моторкой. Разбираться с кораблём.

— Первой? А сколько их было?

— Она три раза оттуда приходила. Опять ушла. Много меди привезла. А Дим Ка не привезла. Четвёртый раз не успеет — придёт зима. Или успеет? Не знаю. Привозила говорящую бумагу от Дим Ка. Май, что написал корабел?

Мальчишка достал с полки над верстаком записку и прочитал: — Готовьтесь делать большие утюги.

— Что такое утюги? — не понял Шеф.

— Так Дим Ка называл наши деревянные лодки. Смотри, — подошёл он к висящим на стене чертежам. — Штевни стоят вертикально. Доски бортов целые во всю длину пришиты концами к этим штевням и загнуты вокруг вертикальных деталей — шпангоутов. Шпангоуты внизу расперты горизонтальным брусом, а выше середины — банками. Этот ящик с двумя выпученными стенками Дим Ка называет утюгом. Так мы строили все деревянные лодки. И первую гребную, и швертботы и моторку. Размеры у них небольшие, потому что нужно, чтобы колотая доска не перекручивалась. И чтобы на всю длину она была целая.

Когда строили большой корабль, длины не перекрученных досок не хватало. И мы приставляли одну к другой, приделывая концы на шпангоутах. Они порвались в этом месте. Если делать длинный корабль, то доски снова придётся приставлять друг к другу и приделывать на шпангоутах. И их опять порвёт. А Дим Ка не приехал. Не знаю, что делать.

— У нас есть длинные доски, которые бы были перекрученные?

— Есть. Лежат под навесом, — Хыг провел вождя к штабелю и показал. Ага! Вот уже напиленные куски как раз в размер обычных лодочных корпусов. А дальше лежат прижатые через проложенные для циркуляции воздуха планки нестроганые длинные доски с повернувшимися концами. Из каждой, пожалуй, удастся выпилить кусок примерно в половину длины, который не страшно будет поставить в борт.

— Может быть Дим Ка собирается распарить их и выпрямить? — продолжил сомневаться инструментальщик.

Веник стоял, задумавшись и молчал, уйдя в себя. Хыг вернулся к работе.

Димка вернулся в начале ноября на своём «теплоходе». Выглядел корабль одетым в строительные леса — верхняя доска обшивки была удалена, а в образовавшемся пространстве располагались выполненные из дерева связи между концами шпангоутов — по брусу с каждой стороны, связанных поперечинами. То там, то тут торчали клинья.

— Шеф, я и предположить не мог, что их так поведёт, — сказал незадачливый кораблестроитель. — Имею в виду гнутые шпангоуты. Думаю, оттого, что на реке влажность воздуха выше, чем у нас в сарае. Вот они и начали набухать и распирать обшивку.

— Ошибались, ошибаемся и ошибаться будем, потому что знаний нам почерпнуть неоткуда, кроме как из собственного опыта, — ухмыльнулся Веник. — Всё равно корабль ты построил старательно. Даже при таких неприятностях его удалось довести в оба конца. А что ты там так долго делал в этой Перми?

— Изучал набухание древесины, будь она неладна. Маленькие-то лодки нам многое прощали, а как построили серьёзную посудину, всё и вылезло. Я её, почему пригнал — чтобы использовать Стирлинг и доски обшивки. А набор получился не в дугу.

— Слушай! А почему ты замахнулся на такую сложную конструкцию?

— Так для моря же готовили. А при плавании по волнам в носовой части корпуса рекомендуется делать глубокое «V», то есть вот так, — Димка обвёл руками. — Ну а у меня сразу перед глазами, как живые возникли гнутые рёбра. И ещё очень повезло, что мы палубу не настелили и не успели поставить мачту. Могли бы не заметить вовремя, что бимсы начали вылезать из гнёзд. Ну и обшивка немного придержала процесс. Да ладно — потом потолкуем. Надо медь выгрузить, да вытаскивать этого Левиафана на разборку.

— А ты много привёз?

— Тонн пять. И латуни пару тонн. Корапь-то большой, и бежит отлично. Если бы не норовил на ходу рассыпаться — цены бы ему не было.

— Ты это, Дим, не строй пока ничего морского — пусть будут речные теплоходики. Похоже, нам до Мирового океана нескоро удастся дотянуться. Наращивай размер постепенно, без революций. Сначала линию до Перми сделаем постоянной, а там уже и о морских прогулках будем думать. Ни на север, ни на Балтику без волока не пройти, а на юге только закрытые водоёмы.