Пленница пророчества - Анна Катнер

– Темные. Ты хотел рассказать про темных, – невежливо перебила Каталлина. – Жутких злодеях-отступниках, наплевавших на все правила Ковена. Только покороче, умоляю.

– Есть области магии, в которые лучше не соваться: подобные знания развращают разум. Ковен взял на себя ответственность за магов и установил границы дозволенного. А темными называют тех, кто эти границы нарушает. Это не делает их абсолютным злом, хотя хорошего про них нельзя ничего сказать, они просто увлекаются весьма специфическими занятиями…

– Как создание слуг из ходячих мертвецов? – аппетит так и не появился, и я вернула парню еду.

– Кстати, полезный навык, – не унималась девушка. – Мертвые точно не предадут.

– Несомненно. Тебе бы понравилось, если бы тебе за столом прислуживал полусгнивший лакей?

– Мне бы понравилось, – мечтательно проговорила девушка, щурясь от собственных мыслей, – если бы меня защищал красивый могущественный маг, который бы отринул страх перед собственной смертью ради меня…

– Откуда в твоей голове такие розовые сопли? Иногда поверить не могу, что в наших жилах течет общая кровь, – со вздохом признался Айден.

– Общая? – Я не удержалась от вопроса. Каталлина беззаботно обняла парня за шею и прижалась щекой к его щеке:

– Похожи? Да мы просто копии друг друга.

Положа руку на сердце, эти двое были совершенно разными. Айден – молчаливый, словно лишенный эмоций, бледный, черноволосый, высокий и худой, вокруг зеленых глаз угадывались тени от долгой ночной зубрежки. Каталлина – живая, переполненная энергией, смуглая и кареглазая брюнетка с пухлыми розовыми губами. Тем не менее они оказались кровными братом и сестрой, наделенными сильным магическим талантом. Как и полагается в таких случаях, их отношение к этому факту было разным. Айден стремился учиться, Каталлина жалела, что приходится тратить лучшие годы молодости на штудирование книг.

После того как о родстве стало известно, их сходство прямо-таки бросалось в глаза: оба одинаково морщили нос, задавали вопросы с одинаковой интонацией и понимали друг друга с полуслова. Я почувствовала легкий укол зависти: у меня тоже был кровный брат, но о таком взаимопонимании и речи не шло.

Лоренц был старше всего на четыре года, и в детстве мы были довольны дружны: носились по саду, играли в прятки среди многочисленных комнат поместья, вместе слушали сказки нянюшек или украдкой утаскивали из кухни сладости. В десять лет, как того и требовал обычай, Лоренц отправился в королевский дворец, а я осталась в летнем поместье. Мы часто переписывались, подросший молодой принц даже навещал меня несколько раз в год. А потом все изменилось. Умирающая Витория так и не пустила к себе родного сына, но зато послала за мной. И я помнила, каким взглядом провожал меня брат, когда старый звездочет вывел меня из королевских покоев. Мы по-прежнему обменивались письмами, но с каждым разом ответы из дворца приходили все реже и короче. В конце концов я смирилась, что у брата, должно быть, совсем нет времени, и была рада даже паре небрежных строк. А когда мы все-таки вновь оказались под одной крышей, прошло слишком много лет: мы стояли друг напротив друга и не знали, что сказать и как себя вести. Со временем отношения потеплели, но о былой близости можно было не мечтать. Лоренц вел себя, как подобает будущему королю, хотя иногда нет-нет да и случались между нами задушевные беседы. После них отстраненность и вежливая снисходительность делали только больнее. Искал ли меня брат, горевал ли от потери по-настоящему? Или выдохнул с облегчением, когда такой непонятный родственник перестал попадаться на глаза? Все-таки от моих поисков Лоренц отказался чересчур быстро. Я даже не была уверена, что он ответит на послание о внезапно найденной родственнице.

Беззлобное препирательство между братом и сестрой о том, кто из них лучше справляется с ролью старосты курса, я пропустила мимо ушей. Слова Каталлины заставили крепко задуматься и взглянуть под другим углом на сказанное Ормаком в библиотеке.

Для чего Фэрфаксу впутываться в очередные неприятности? Темный интересуется не им, а мной. И, судя по словам толстяка, это сулит такие проблемы, что лучше от меня держаться подальше.

– Насколько темные опасны? – Я дернула Айдена за рукав.

– Да это же очевидно. Только настоящие чувства способны подтолкнуть кого-то к добровольному противостоянию темному, – авторитетно заявила девушка. – Любой другой, даже самый храбрый воин, предпочел бы отступить.

– А если таких чувств нет? – Я почувствовала новый прилив уныния. – Если речь скорее про долг или… дружбу?

– Тогда я бы посоветовала твоей подруге заняться приготовлениями к похоронам: заранее выбрать могильный камень, цветы, нанять плакальщиц, подобрать саван.

– Не драматизируй, – осадил девушку Айден. – Против целого Ковена ни один темный не выстоит.

– А если Ковен не будет вмешиваться? – Не зря Ормак в своей речи ни словом не упомянул возможную помощь магов, поэтому иллюзий у меня не было. – Что он с ней сделает?

– Темные не просто опасны. – Айден облокотился на ступеньки и запрокинул голову, разглядывая небо. – Они непредсказуемы. Хитры. Беспринципны. Идут на все, чтобы получить желаемое.

– Чем же они отличаются от остальных магов? – невесело пошутила я.

– На месте твоей подруги я бы обеспокоился безопасностью. Пара-тройка защитных заклинаний лишними не будут.

– Она не умеет колдовать. – Я неопределенно пожала плечами. Часы принялись негромко отбивать четверть второго, сообщая, что обеденный перерыв подошел к концу.

– Тогда хорошо, что у нее есть тот, кто может защитить. Пойдем, у нас занятия, – Каталлина встала, грациозно потянулась и с сожалением бросила прощальный взгляд на небо. – Хоть бы не было дождя. Говорили, что сегодня за стенами будет большое выступление.

Айден пропустил нас вперед, но у самого порога требовательно тронул меня за плечо:

– Хотел уточнить: никакой подруги ведь нет? – Он наклонился как можно ниже, чтобы сестра его не услышала. Я едва заметно кивнула. – Тогда стоит воздержаться от шуток про магов. Вдруг твой приятель обидится.

– Он и так знает все, что я о нем думаю. Вряд ли это изменит его отношение.

– А ты уверена, что знаешь, что он на самом деле думает на этот счет? Никто не будет рисковать жизнью ради того, кто эту жизнь не ценит. – Парень резко выпрямился и отступил. – Уверена, что у тебя все еще есть защитник?

– У него чересчур чувствительная совесть.

– Мертвых совесть не беспокоит, а живые всегда найдут способ с ней примириться, – пожал плечами Айден, отворачиваясь. – Я бы не обманывался на его счет.

Прежде чем я успела обдумать его слова, меня позвала Каталлина. Она стояла возле перил, разглядывая зал на первом этаже.