Потерянный рай - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Дерек погрузился в свои воспоминания. Я поторопил его:

– Ну и?

– Ну и ничего!

Он принялся беспорядочно молотить кулаками по переборкам вокруг себя. Удары заменяли слова. Потом устало пробурчал:

– Ненавижу Панноама. Гнусный человек. Я бы все отдал, чтобы не иметь с ним ничего общего.

У него на глаза выступили слезы. Меня внезапно охватило сочувствие к нему.

– Что он тебе сделал?

С искаженным лицом Дерек рухнул на палубу.

– А тебе? Мерзости, как и мне! Он не мог этого не делать. Его жажда власти и эгоизм были превыше всего.

– Ты прав, – против воли признал я. – Мне потребовалось столько времени, чтобы догадаться.

– А я понял в девять лет.

Сказав это, Дерек замер. Губы, глаза, все его лицо застыло в неподвижной гримасе. В полумраке вырисовывался его темный неподвижный силуэт. Я впервые осознал проницательность Тибора: «Он очень несчастен! Бедолага…» И я опасался, что его горести происходят не от того, что он мне открыл, а от того, что по-прежнему таил в себе.

В смятении, охваченный жалостью, я поднялся, вернул ему Хама и шепнул:

– Я ничего не скажу, Дерек. И ты тоже. Ты прекращаешь красть, а я покрепче приколачиваю доску переборки. Я убил крысу.

Он с трудом вернулся к реальности и понял, что я ему сказал. В его глазах зажегся слабый огонек, и своим высоким голосом он совсем по-детски пробормотал:

– Спасибо, брат.

Вопреки моему новому чувству сострадания, эта близость между нами, братство по крови и связавшая нас ложь заставили меня еще больше отдалиться от него.

* * *

Чего мы ждали?

Мой взгляд блуждал вдоль пустого горизонта. На нем ничего не выделялось. Я постоянно натыкался на огромность. Огромность неба вверху. Огромность воды внизу. Огромность дали вокруг.

Однако самой угнетающей была огромность неизвестности. Где мы? Куда мы движемся? Вся ли земля покрыта водой? Уйдет ли вода, после того как поднялась? Нас окружали одни загадки.

Неизвестность – мать ужаса. Люди избегают неведения. Когда им не удается приспособить пустоту к полученному знанию, они заполняют ее воображением. В этом искусстве Дерек был виртуозом: он превратил то, что с нами произошло, в логичную историю.

По его словам, Озеро наказывает Богов, Духов, Нимф и Демонов, которые не почитают его. Оно покарало Землю за то, что загрязнила его; реки и ручьи – что осквернили его; Зиму – что заморозила, Ветер – что раздразнил, взбудоражил, отшлепал, углубил. Заодно оно осерчало на низшие существа, которые расплодились по его берегам, – на этих ничтожных тварей, что вели свое существование, не испытывая благоговения перед ним; так оно решило приструнить зверей, что думают лишь о случке, жрачке и спячке; ополчилось на людей, которые, полагая себя некой отдельной, особой породой, оторвались от остальных и установили культ самих себя, позабыв об Озере. Явив свою власть, оно напомнило о своем превосходстве всем особям как мужеского, так и женского пола. Оно погубило такое количество живых существ, чтобы вернуть оставшихся к почитанию, к благочестию. Почему этот апокалипсис пощадил нас? Потому что некоторые из нас не погрязли в пустой беспечности: мы поняли послание Озера, проявили проницательность и подготовились. В этом месте Дерек украшал свое повествование несколькими выдуманными подробностями. Первые герои – Тибор и он – получили послание Озера. Позже Ноам и Влаам подвели свой народ к принятию верного решения. И наконец, сельчане последовали за своими вождями и лицом к лицу встретились с испытанием. Непрестанно прославляя руководителей, Дерек воздавал по заслугам каждому, и не только за удачу – он намекал, что спасением каждый обязан не случаю, а подчинению вождям, а главное – Озеру. Дерек оказывал уважение и внушал гордость агонизирующим посреди бескрайних вод несчастным. Мы становились избранниками Озера.

Дерек доказывал мне то, на что он претендовал, – свою полезность. Никогда Тибору, подлинному целителю, неоспоримому чародею, не сочинить такой сказки. Что же до нас с Влаамом, то мы были слишком прагматичными, чтобы встраивать наши действия в божественно-космическую эпопею.

Знание глубинной двойственности Дерека позволяло мне анализировать его проповеди со стороны. Его искусность приводила меня в недоумение. Беспринципность сочеталась в нем с действенностью. Признавая главную, великую роль за Тибором, Влаамом и мною, он не только улещивал нас – он укреплял нашу власть, наше право на нее. С чего бы нам злиться на него? Его лукавое пустословие упрочивало общую сплоченность. Дерек защищался, защищая нас; заставь мы его умолкнуть, мы ослабили бы наши позиции.

Одно возбуждало мое любопытство: Дерек устанавливал иерархию вселенной. До потопа никто не поместил бы вверху какого-нибудь одного Бога, разве что согласно деревенскому или семейному предпочтению. Наш тогдашний мир представлялся разнородным, богатым, полнокровным, смешанным и пестрым. В нем совместно проживали Боги, Духи, Нимфы и Демоны – порой они скандалили, но чаще между ними царила гармония. Дерек объявил нам, что это время игр и веселья между Богами завершилось: многочисленные культы он заместил единым – культом Озера – и подчинил нас одному Богу, стоящему над остальными Богами. Высшему Богу.

Это оказалось невероятно разумно. После того как возникла необходимость в едином сильном вожде и полнейшем подчинении, нашему сообществу требовалась крепкая сплоченность, Дерек описывал пассажирам плавучего дома переустроенное царство Богов. Я без всякого удовольствия отмечал, что его талант фальсификатора не только помогает мне, но и благотворно сказывается на общине[36].

– Почему в Озере больше нет ни окуней, ни щук? Даже ни одной форели?

Всматриваясь в поверхность воды, Барак яростно скреб свою гриву:

– Мой желудок не отказался бы от рыбки!

Голод усиливался. Чтобы продержаться дольше, с каждым днем мы питались все скуднее. Я удвоил количество часовых перед кладовой и хлевом, поскольку предчувствовал, что голод подтолкнет некоторых на нарушение правил.

– Нет ли там лосося? – воскликнул Барак, указывая на пятно пены.

В воде плесневело столько обломков прошлой жизни, что ничего нельзя было различить.

Дерек позади нас изрек:

– Попросим Озеро, чтобы оно смилостивилось над нами и снова кормило нас. О сжалься над нами, Озеро, будь как прежде!

Загудели какие-то голоса, потом Дерек затянул молитву, и она вознеслась под обжигающим солнцем.

Барак с усмешкой обернулся ко мне:

– Не стану я молить Озеро, лучше осмотрю его.

И с этими словами он бросился в мутные воды.

Я отправился в хлев, который распространял чудовищный, но восхитительно земной запах: навоза, мочи, козлиной кожи, трухлявой древесины и подгнившего сена. Выжили четыре муфлона и две козы; остальные сдохли от страха