Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ю. Л. Это – отдельная тема…
А. Ж. Ну, ладно! Наговорил я тебе много, и книжку подарил, так что можешь всё это использовать в своей работе.
04.01.14
Беседа с Валерием Романовичем Таскаевым, Главным специалистом лаборатории оптики океана Института океанологии РАН им. П. П. Ширшова
16.68. В. Р. Таскаев во время беседы 04.01.14.[278]
Валерий Романович – мой старый студенческий друг. Однако, жизнь сложилась так, что общаемся мы с ним очень редко. Поводом для тех бесед, краткие стенограммы которых приводятся ниже, послужила моя работа над этой книгой. Первая состоялась на традиционной встрече выпускников факультета ТНВ 1971 года (в контексте этого разговора – «младших учеников» Жоржа Абрамовича). Мы покинули коллектив, собравшийся в квартире Е. Б.Фёдоровой, и уединились для беседы в квартире В. С. Сущёва – двумя этажами ниже той, где кипело застолье. Однако, поскольку Валерий Романович – редкий гость на таких встречах (а они проходят практически ежегодно), наши товарищи довольно быстро вернули нас в коллектив. И многое осталось недоговорённым. Поэтому позже (14 мая) состоялась вторая беседа стала продолжением первой, прервавшейся «не по нашей вине».
Ю. Л. Прежде всего, я хочу разъяснить тебе следующее. В прошлом году, на такой же нашей встрече «младших учеников» Жоржа Абрамовича, бражничающих сейчас двумя этажами выше, в преддверии его столетия, было принято решение собрать книгу воспоминаний о нём. И главной задачей при сборе воспоминаний было решено сделать характеристику его «человеческих качеств». Реализовать это решение поручили мне. А, поскольку ты знал Жоржа именно с этой стороны лучше многих из нас, будь готов откровенно ответить на мои вопросы!
В. Т. Я готов!
Ю. Л. Должен тебе сказать, что эта работа чрезвычайно увлекла меня. Как оказалось, в ней проявился такой «квантовый эффект», как холичность – кроме важных и интересных конкретных подробностей биографии Жоржа, из совокупности воспоминаний вырастает объёмный образ его личности, неразличимый вне этой совокупности…
В. Т. Количество переходит в качество…
Ю. Л. Да, можно сказать и так…
Ну, теперь начнём работать по моей программе, а куда нас заведут ветвления твоей памяти – посмотрим! Да и я в этой беседе – не зеркало. Моя память тоже повлияет на конечный продукт нашего разговора…
В. Т. Ну, да: художник так видит!..
Ю. Л. Итак, начнём! Представься, пожалуйста, Валерий Романович!
В. Т. Таскаев Валерий Романович, один из первых «младших учеников», кто узнал о Жорже Абрамовиче… После, конечно, Гены Коваля…
Ю. Л. Мой первый вопрос: где, когда и при каких обстоятельствах ты впервые услышал о человеке, которого зовут Жорж Абрамович Коваль? Именно услышал о нём, а не узнал его?
В. Т. Я услышал его имя и отчество позже, чем увидел и познакомился с ним!
Ю. Л. Как так?
В. Т. Я был другом его племянника – Геннадия Исаевича Коваля. И однажды мы с ним – Геннадием – поехали к нему домой. И там меня в тёплой домашней обстановке очень вкусно накормила жена Жоржа Абрамовича – Людмила Александровна, которую все звали «тётей Милой».
Ю. Л. Когда это было?
В. Т. Это было весной 1967 года… Я ведь, после восстановления в Менделеевке, был зачислен в вашу студенческую группу во втором семестре первого курса.[279]
Ю. Л. Значит, ты, ничего не зная о том, где и с кем живёт Геннадий, просто поехал к нему домой…
В. Т. Да, я тогда любил столоваться у своих друзей! Там я и познакомился и с Жоржем Абрамовичем и тётей Милой… Хотя, наверное, когда мы ехали к нему домой или уже в подъезде дома, Геннадий сказал мне, как зовут его дядю… Но точно я этого не помню…
Ю. Л. Итак, ты увидел его в первый раз сразу в домашней обстановке… И каковы были первые впечатления?
В. Т. Меня поразила его необыкновенная доброта…
Ю. Л. Что такое доброта в данном случае?..
В. Т. Не знаю, как это выразить точнее… Может быть, отзывчивость, мягкость в обращении…
Ю. Л. Ну, я-то тебя прекрасно понимаю…
В. Т. Но для меня тогда это было открытием! Мне тогда казалось, что «взрослые люди» не могут так понимать нас, мальчишек…
Ю. Л. То есть, при первой же встрече вы с ним поговорили о чём-то текущем, жизненном, что волновало тебя?
В. Т. Да, конечно… И потом, когда я, после отчисления из Менделеевки, «скакал» с одного места на другое, в наших разговорах (а я продолжал бывать у них, поскольку наша дружба с Геннадием оказалась прочнее простого студенческого знакомства), Жорж Абрамович постоянно расспрашивал меня об очередной работе и интересовался – нравится ли она мне? И каждый раз я отвечал отрицательно…
Ю. Л. Возвращаюсь к первому вопросу. Значит, ты узнал о Жорже где-то в подъезде его дома от Геннадия. Мол, вот мы сейчас заходим ко мне, а я живу у дяди и зовут его Жорж Абрамович…
В. Т. Примерно так…
Ю. Л. И застал ты Жоржа в домашней обстановке…
В. Т. Да, можно сказать, что его представление состоялось в домашних тапочках…
Ю. Л. И при знакомстве с ним дома тебя не удивил его акцент?
В. Т. Американец, да! С чистейшим русским языком! Такой «железный» акцент при великолепной лексике…
Ю. Л. Я представляю себе твоё состояние!.. Шёл к приятелю пообедать, и такая неожиданная встреча! В связи с этим вопрос – когда ты, вкусив тёти Милиных явств, душевно поговорив с Жоржем, услышав его акцент, шёл к себе домой, о чём ты думал?
В. Т. Я шёл пешком по Минскому шоссе, мимо Мичуринского проспекта, желудок мой переваривал откушанное… И думал: «Странный человек мой друг Генка Коваль!».
Ю. Л. В том смысле, что у твоего друга такие странные родственники… В тот момент друг интересовал тебя больше, чем его дядя!
В. Т. Да, конечно…
Ю. Л. Хорошо… Теперь у меня «промежуточный вопрос»… Когда ты учился в институте, бегая по коридорам и лестницам с этажа на этаж, сбегая с очередной лекции, ты не обратил внимания на стенд «Наши ветераны»?..
В. Т. А как же! Гейби Коваль!..
Ю. Л. Гейби Коваль? Это та мраморная доска, которая в холле около МАЗа, у входа
