Немезида - James Swallow

нет

Слово пришло как удар далёкого колокола, разносясь по бурлящей поверхности исстёганного болью разума Гарпуна. Тихое поначалу, оно  с каждым моментом звучало всё громче и ближе, и настойчивее, чем раньше.

нет нет Нет Нет НЕТ НЕТ НЕТ

– Убирайся! – Гарпун выкрикнул слова изо всех сил, амальгама его некогда человеческой плоти неистово колотила по спаянной с ней оболочке демонической шкуры-симбионта. Кожа и шкура извивались, рвали и кромсали. Чёрные жидкости булькали из новых, причинённых самому себе ран, пятная разбитую каменную кладку. Он извернул свою голову вниз и ударил ей по каменным обломкам, слыша влажный хруст кости. После невероятной, обволакивающей боли, причинённой оружием-распылителем, настоящее, физическое страдание казалось бодрящим тоником. Оно сбросило хватку призрачных голосов, прежде чем они успели оформиться.

НЕТ НЕТ НЕТ

– НННННннннееет! – взревел Гарпун, настолько обессиленный своими мучениями, что он был способен лишь на то, чтобы стараться продержаться до самого конца.

Бледнокожий человек подходил ближе. У него было что-то, смахивавшее на оружие.

Тариэль раскрыл пальцы, и из ладони перчатки выдвинулся конический штырь эмиттера импульсного генератора. Вокруг кончика устройства концентрировались крошечные голубые искры. Инфоцита трясло, и он схватил свою кисть второй рукой, придавая ей устойчивость, и попытался прицелиться в корчащуюся отвратительную массу, которая вопила и истекала кровью, повалившись на камни.

Пси-дистрапторные гранаты были всего лишь опытными образцами. По правде говоря, он не ожидал, что они сработают – Тариэль полагал, что ему в лучшем случае удастся убежать под прикрытием взрыва, что они, возможно, ослепят чудовищного ассасина Хоруса на время, достаточное для спасения.

Вместо этого существо завывало как душа, которую затаскивало в пучины ада. Мучаясь, оно терзало себя, отрывая лоскуты собственной плоти. Тариэль зачарованно медлил –  абсурдно, но он не мог отвести взгляд от этого извивающегося спектакля.

Из торса и живота твари выросли лица. Вибрирующая красная кожа выгнулась наружу и превратилась в отчётливый образ мужского лица, повторяющийся снова и снова. Оно безмолвно говорило ему что-то, но слова были искажены и смазаны. А вот его выражение не оставляло сомнений. Лица просили его, заклинали.

Шипящий шумовой поток, исходящий из его вокса, на мгновение прервался, и Тариэль услышал в своём ухе монотонный, лишённый эмоций бубнёж Койн.

– Не связывайся с ним, Ванус, – произнёс искажённый помехами голос. – Мы идём к тебе...

Сигнал снова поглотили шумы, когда где-то в далёком городе была взорвана новая партия боеголовок.

Приступы боли, испытываемые убийцей, утихали, и Тариэль подошёл так близко, как только посмел. Он колебался, держа наготове гудящий импульсный генератор. В голове вертелся вопрос. Атаковать или бежать? Бежать или атаковать?

Лица расплылись, слившись с кожей малинового оттенка, и, внезапно, на него снова уставились те самые чёрные, бездонные глаза, ясные, как упавшая ночь.

Тариэль выпустил сфокусированный электромагнитный импульс, но было слишком поздно. Гарпун, двигавшийся со скоростью ненависти, бросился на него с вытянутыми вперёд пальцами с веером выпущенных когтей и отбил руки инфоцита в сторону. Зловещие лезвия вонзились в туловище Тариэля и прорвались через уплотнённую кожу, образовывавшую гибкий доспех, и мышцы вглубь, к костям и внутренним органам. Затем руки разошлись в стороны и вскрыли грудную клетку Тариэля, опорожняя содержимое его тела на влажные камни.

Вонь скотобойни, ознаменовавшая кровавую кончину Тариэля, достигла Койн, когда Тень вылетело из разрушенного на одном конце воздушного перехода, который был перекинут над атриумом главного терминала. Каллидус затормозило и сплюнуло от досады, когда краснокожая тварь стряхнула то, что осталось от инфоцита, со своих когтей и свалила в груду у своих ног.

Койн увидело скопления ртов, появившихся по всей поверхности тела чудовища, которые облизывали и заглатывали дымящиеся останки Вануса. Внутри ассасина поднялась волна яростного негодования: с самого начала миссии было ясно, что Тариэль плохо для неё подходил. Если бы командование операцией поручили Койн, что было бы более здравым выбором, Каллидус устроило бы так, что Ванус вообще не покинул бы "Ультио". Тариэль относился к той породе, которая просто-напросто не обладала инстинктами, необходимыми для работы "в поле". По этой причине Официо Ассасинорум держало их на их рабочих станциях-прорицалищах, и сейчас эта напрасная смерть лишь подтвердила это. Вина целиком лежала на Виндикаре – вся миссия расползалась по швам, летя ко всем чертям.

Но сейчас было слишком поздно сворачивать операцию. Убийца, существо-Гарпун, осматривалось, чувствуя присутствие Каллидус – и теперь весь выбор ассасина свёлся к единственному варианту.

Койн согнуло правую руку в запястье, и в неё упала рукоять меча с эффектом памяти. Каллидус спрыгнуло с подвесного мостика. В левой руке у Тени был нейросекач, и ассасин нажало на спуск, породив расширяющуюся волну экзотической энергии, каскадом помчавшуюся в сторону Гарпуна.

Краснокожее извращение едва избежало светящейся кромки нейро-выброса и ускользнуло от неё назад, закувыркавшись среди пятен тёмных теней и столбов серого, водянистого солнечного света в серии балетных сальто.

Койн крутнулось волчком, приземляясь на видоизменённые ноги и перераспределяя мышечную массу, чтобы лучше поглотить удар от соприкосновения с полом. В памяти без усилий всплывали коаны преподавателей оборотничества, выученные в додзё клана, и Каллидус усилием воли насильственно перестроило секрецию полиморфина из последовательности имплантированных мед-желез. Благодаря синтезированному веществу кости и плоть поплыли как стеарин, которым Койн непрестанно манипулировало – в этом деле оно было мастером. Ассасин дало химическим соединениям нарастить бугры мышц и уплотнить кости, и затем атаковало.

Из отверстий в нижней части предплечий Гарпуна выросли огромные секачи из похожего на зубную эмаль вещества, и эти клинки со свистом рассекли воздух вокруг головы Койн. Рубящий нисходящий удар меча с эффектом памяти стремительно раскроил плечо Гарпуна, но борозда снова заросла почти сразу же после того, как была прорезана. Ещё один нейро-выстрел ушёл мимо цели. Койн было слишком близко, чтобы надлежащим образом использовать пистолет, и сделало обманное движение назад, сопротивляясь искушению сойтись с вражеским убийцей врукопашную.

Гарпун открыл рот и с выкриком выбросил в воздух шила из чёрного хряща. Зеленоглазую маску Койн усеяли стрелки, попавшие в неё на излёте. Они видоизменились, разделившись на полчища паучков, которые впились в армированную ткань своими острыми жвалами. Каллидус разочарованно хмыкнуло и, сорвав капюшон, избавилось от него прежде, чем они успели прогрызться через изумрудные линзы к мягким тканям глаз Койн.

Ассасин заметило знакомое лицо-которое-не-было-лицом, мельком отразившееся в плоскости упавшего стекла. Оно не было чистым, как холст, каким ему надлежало быть –  внешность Койн подёргивалась, изменяясь по собственной воле. Каллидус ещё сильнее разозлилось, и откликаясь на это, лицо стало более чётко выраженным. Оно изменялось в сторону слабого сходства с  изуродованным шрамами обликом Гарантина.

Койн не понравилась эта мысль, и оно отвернулось прочь, когда Гарпун снова атаковал. Клинки-зубья продолжали расти, удлиняясь и становясь коричневато-серыми вдоль краёв. Прежде чем убийца успел приблизиться, Койн нацелило нейросекач и нажало на спусковую пластину. Из фокусирующего кристалла запульсировала энергия, расширяющийся поток которой захлестнул Гарпуна и опрокинул его назад.

Каллидус забрало этим оружием много жизней. Это было кошмарное, уникальное в своём роде устройство. Пистолет, не удовлетворяясь прекращением жизни, вместо этого  вёл себя как пожиратель ментальной энергии[29],  разрушая связи между нейронами органического мозга, убивая  только память и разум с безжалостностью несущегося через лес урагана.

С любой другой мишенью, это могло сработать. Но Гарпун был амальгамой неконтролируемых человеческих мутаций, слитых с разновидностью хищной твари из измерения, которое было сотворено из безумия. То,  что можно было назвать её рассудком, являлось сплетением инстинктов и послушания, упрятанным где-то за пределами досягаемости чего-либо с физического плана бытия.

Гарпун стряхнул с себя искры энергии. Складки кожи и листовидные отростки шкуры, хрустя, отшелушивались  от его головы, как разрушенный слой абляционной брони. Оскаленный, усеянный рядами клыков рот под ними был влажным от жидкостей и гноя. Убийца взмахнул своими тесаками, и начисто снёс ствол нейросекача.