Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

Через двадцать минут после того, как Трейси устроился на месте для обозрения аукционов, к нему приблизился с запиской слуга в ливрее Гриффинов. Проклятие. Они это сделали. Конечно же, Трейси в конце концов мог бы понравится Нелл, она могла бы быть даже счастлива с ним. Но для Валентина это было неприемлемо. Только не тогда, когда он будет смотреть на нее со стороны и знать, что мог бы получить ее для себя, если бы только предпринял хоть какие-то действия.

Значит, настало время действовать, и к черту последствия. Глубоко вдохнув, Валентин приблизился к герою войны.

— Трейси, я вижу, что вам выпала честь получать корреспонденцию от Мельбурна, — прокомментировал он, указывая на записку.

— Деверилл. Да, это — очевидно, мне нужно явиться сегодня днем на аудиенцию.

— Есть какие-то идеи, зачем?

Джон посмотрел на маркиза.

— Да, у меня есть одна идея. Но если вы не знаете о чем речь, то я не думаю, что должен обсуждать это с вами.

— Конечно же, я знаю, почему вас вызвали, — ответил Валентин, сумев как обычно беззаботно растягивать слова. — Вы заинтересованы в этой партии?

— А кто бы не был заинтересован? Леди Элинор — красивая женщина.

— И к тому же приданое не такое, над которым стоит смеяться.

Трейси нахмурился.

— Могу я спросить, каков в точности ваш интерес в этом деле?

— Я друг семьи. Я просто хочу быть уверенным, что леди Элинор будет счастлива.

— Тогда спросите у нее. — Аукционист объявил следующую лошадь, и Трейси повернул голову. — Извините, но мне нужно предложить свою цену на упряжку.

Валентин кивнул и пошел прочь. Теперь он знал достаточно. Мельбурн, и возможно даже Элинор, остановили свой выбор на этом кандидате, и потенциальный супруг также не имел возражений против брака.

Отлично, возражение имелось у него. Никто не спросил Валентина, кто, по его мнению, будет самой лучшей партией для Элинор, и никто даже не станет рассматривать его в этом качестве. Нет, только не погрязший в грехе маркиз Деверилл. Нет — даже если он сумеет убедить их, как… важна Элинор для его жизни, или что он не представляет себе, как прожить остаток дней, если он не сможет поговорить с ней, поцеловать ее, просто бросить на нее взгляд.

Согласно мнению церкви в лице отца Майкла, ему нужно предоставить Элинор компенсацию. Сделать это было просто единственно правильной вещью. И учитывая, сколько времени он провел, спускаясь в ад, ему лучше прислушаться к этому. Валентин мрачно усмехнулся. Он собирался сделать кое-что, чего поклялся избегать любой ценой: последовать за своим сердцем. Маркиз надеялся, что этот высохший орган был настроен на приключения.

Элинор внезапно проснулась. Она ощущала себя вялой и дезориентированной, словно спала слишком крепко и проснулась слишком быстро. Часы на камине были укрыты чернильно-черной темнотой, но по тишине в доме и на улице можно было предположить, что сейчас где-то между двух и пятью часами утра.

Вздохнув, девушка повернулась на бок и снова решительно закрыла глаза. Не думай ни о чем, приказала она себе, когда ее сознание наполнилось угрожающими образами обаятельного Джона Трейси и того, как счастлив он был встретиться с ее братом. Лучше посчитай каких-нибудь овечек.

Внезапно рука зажала ее рот, а другая рука пригвоздила ее сложенные руки к постели.

Сердце девушки застучало о ребра. Элинор взвизгнула, но этот звук был заглушен закрывавшей рот твёрдой рукой. Отбросив ногой тяжелые одеяла, она попыталась освободить руки.

— Сюрприз, — прошептал хриплый мужской голос Элинор в ухо.

Ее сознание вопило. Всего в нескольких ярдах от нее спали три ее огромных брата. Разбитая ваза, крик — все, что угодно, могло разбудить их. А затем звук мужского голоса проник сквозь ее панику.

Он поднял ее на ноги, лицом к себе. Элинор смутно различила черную полумаску пантеры — и пару зеленых глаз — под потрепанной черной шляпой.

— Валентин?

— Ш-ш.

— Уходи — убирайся отсюда! — прохрипела она.

— Вот этого я как раз и не могу сделать. — До того, как девушка отпрянула, маркиз повязал шарф вокруг ее лица, прикрыв и заглушив рот. — Стой спокойно, — прошептал он, вытягивая ее руки вперед и точно так же связывая их.

Снова уложив ее на спину на кровать, Валентин направился к гардеробу и вытащил большую дорожную сумку. Он начал открывать ящики и бросать одежду в сумку, раздумывая и несколько раз меняя свое мнение по поводу различных предметов одежды.

Даже зная, кто обыскивает ее вещи, Элинор все равно не могла до конца в это поверить. И хотя ее сердце громко стучало, ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы абсолютный ужас превратился в гнев. Что бы он ни замышлял, и насколько безумным он бы не выглядел, она не станет мириться с бесцеремонным обращением.

Подол одного из платьев зацепился за угол гардероба и маркиз, выругавшись, наклонился, чтобы отцепить его. Ухватившись за этот шанс, Элинор вскочила на ноги и босиком побежала к двери. Со связанными вместе руками ей потребовалось время, чтобы открыть задвижку. И она промедлила всего лишь секунду.

Одна сильная рука прижала ее к твердой груди, в то время как свободная рука снова закрыла дверь на задвижку.

— Прекрати это, — прошептал он ей в волосы, почти таща девушку снова к кровати.

Элинор пнула его. Валентин зарычал, сбросив ее на приведенные в беспорядок простыни, перед тем, как нагнуться и потереть свое колено. Если бы у нее была секунда, чтобы прицелиться, или если бы на ней была обувь, то сейчас он бы уже валялся на полу. Невозможно вырасти вместе с братьями и не научиться эффективно пинаться.

Элинор, извиваясь, подкатилась к краю кровати и снова встала на ноги. Но до того как она смогла нанести еще один удар по его склоненной голове, маркиз снова опрокинул ее спиной на матрас, приземлившись на нее сверху.

— А я думал, что ты хочешь приключение, — пробормотал он, схватив девушку за руки, чтобы не дать ей ударить двумя кулаками в его закрытое полумаской лицо.

— Какого черта ты делаешь? — попыталась произнести девушка через кляп.

— Сожалею, но я не имею понятия, о чем ты говоришь. Так что лучше помолчи.

Маркиз бросил последний предмет в дорожную сумку, закрыл ее и вернулся к кровати. Одной рукой подняв ее на ноги, он потянул девушку к двери.

— Я никуда не пойду с тобой, — проворчала она, а ее сердце все еще стучало в четыре раза быстрее нормального темпа.

Валентин коротко посмотрел на нее в слабом лунном свете. Волосы Элинор были в диком беспорядке, они спадали вниз на ее плечи и торчали под странными углами из-под туго завязанного шарфа. Ужас исчез из ее глаз, но они оставались большими и наполненными подозрением. Он не хотел пугать девушку, но было совершенно очевидно, что маркиз недооценил степень ее злости. Если она еще раз ударит его подобным образом, то, вероятно, его член превратится в пудинг.