Лаций. Мир ноэмов - Ромен Люказо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, в противоположность Плавтине из ее сна, та, что видела этот сон, знала, на что так сосредоточенно смотрел Виний: перед ними, на видео, снятых домашними автоматами, были остатки Человечества, последняя, скудная группка выживших.
– Посмотрите, – сказал он глухо. – Они уходят. Уже к вечеру в мире не останется смысла.
Плавтина промолчала. Агония начиналась, и многочисленность умирающих еще усиливала ужас. Некоторые вдруг просыпались, и их широко раскрытые глаза блестели от невыносимой боли. Другие, зная о неминуемой смерти, предпочли, чтобы их усыпили – эту миссию поспешили выполнить их слуги.
Финальная фаза начиналась с огромного выброса тепла. Псевдо-вирус начинал работать в полном режиме. Он уже захватил изнутри тело человека и все, что находилось к нему близко. В отсутствие паллиативного лечения одного жара хватило бы, чтобы убить любого смертного.
Болезнь была оружием. Она разрушала все, что на несколько сантиметров приближалось к пациенту, и его самого.
Больные начинали умирать – каждый на своем экране, с разницей меньше десяти минут. Плавтина не могла смотреть на всех одновременно, но в любом случае процесс у всех проходил одинаково. Все начиналось с волдырей на коже, которые исчезали, превращаясь в бляшки, после – в раны, которые сперва сочились сукровицей, а после обугливались, источая едкий запах подгоревшего мяса и кератина. Те из больных, что предпочитали оставаться в сознании, начинали кричать, черты их лиц искажались от ужаса. Некоторые хватались руками за лицо, когда оно начинало плавиться и сплющивалось, превращаясь в темную корку. Эпидермис, а потом и дерма в конце концов отклеивались и исчезали, когда вся поверхность тела обращалась в неподвижный пепел, который скоро развеивался от последних конвульсий умирающего.
На каждом экране изображение дрожало, а беспомощные слуги суетились в напрасных попытках… чего? Узы приказывали им спасать Хозяев, но невозможно было приблизиться к погибающему телу и не сгореть самому. Природа болезни не оставляла никакого сомнения: то был артефакт, изобретенный военными. Разработка такой заразы наверняка потребовала огромных усилий, но Плавтина не нашла в архивах никаких ее следов. Они пришли к общему выводу: речь о наследии неспокойных времен войны против Алекто, а может, и об изобретении самой Алекто. Однако полубожественный искусственный интеллект повстречал собственную Немезис. То, что от него осталось, давно уже разобрали по косточкам и проанализировали. Ничего, связанного с ужасной Алекто, не оставили без внимания. Плавтина, помимо прочего, сама в этом удостоверилась. А может быть, она ошиблась? Что-то пропустила? Та Плавтина, которая во сне проживала воспоминание трехтысячелетней давности, теперь задалась этим вопросом.
Однако зловещая метаморфоза отвлекла ее от этих мыслей. Теперь болезнь набросилась на более глубинные. Даже самые стойкие из пациентов к этому времени умерли от шока. Стоны смолкли, наступила мертвая тишина. Тела теперь напоминали людей без кожи, изображения которых люди до сих пор вешали на медицинских факультетах. Нервы, мышцы, связки, органы – все слой за слоем обратилось в пыль. Стремительная и методичная декреация, не оставляющая ничего на волю судьбы, не пропускающая ни пяди живой ткани. Последние следы плоти исчезли, открывая взгляду оголенный скелет. От лиц теперь оставались только черепа с пустыми глазницами, с застывшей улыбкой – улыбкой самой Смерти. Но разрушение продолжалось. Кости почернели, на секунду над ними взвился жирный дым, а потом остался только небольшой осадок, серый слой тонкой пыли, припорошивший все вокруг. Над останками продолжал свою разрушительную работу псевдовирус, отыскивая и сжигая все следы мертвых клеток, беспощадно уничтожая малейший участок ткани. Из-за этого над обращенным в прах телом засиял небольшой ореол. Можно было и не проверять: от погибших не осталось и малейшей крохи ДНК.
И это стало концом. Худшее массовое убийство в истории совершилось под беспомощным взглядом кучки автоматов. Плавтина, видящая сон, по-прежнему смотрела на экран, где ничего не происходило. В голове у нее зародилась мысль. Вопрос, которым она раньше не задавалась. Кто в ответе за это?
Это ведь не эпидемия и не несчастный случай. И она, и ее собратья искали этому причины. Они пошли по ложному пути, потому им и не удалось спасти тех, кого полагалось защищать. Правда ударила ее, словно под дых, сломала бы ее, не будь Плавтина всего лишь тенью внутри древнего воспоминания: Гекатомба – так называется не какое-то событие, не несчастный случай, не явление природы. Но что же?
Массовое убийство – и в гигантских масштабах. Убийство. Слово крутилось у нее в голове, и Плавтина разглядывала его с раскрытым ртом, ужасаясь очевидному. Один за другим экраны гасли, когда слуги выключали связь. И всякий раз, как один из мониторов становился черным, слово прочерчивало ее разум обжигающей чертой. Убийство. Убийство. Убийство.
В этот момент никакой внутренний императив, никакие Узы, казалось, не властны над ней.
– Они все умерли, – услышала она собственный тихий голос.
– Возможно. Даже в глубоком космосе болезнь развивалась так же и в это же время, – отстраненно проговорил Виний. – Во всех файлах по отслеживанию болезни – одна и та же информация. Мы проиграли.
– А те, кого мы поместили в стазис?
– Технология «нуль-Т» не сработала, так же как и криогеника. Псевдовирус преодолел все препятствия, что мы пытались ему чинить, с коварностью, которая превзошла мои самые мрачные ожидания. Не осталось ни следа генома человека или примата.
Значит, ничто больше не имело значения. Плавтина из сна закрыла глаза, попыталась собрать разрозненные мысли, метавшиеся в ее голове. Узы не позволяли ей даже допустить существования новой немой вселенной, сведенной к неминеральной концепции мира. Не из-за
