Откровения знаменитостей - Наталья Дардыкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Жена заметила?
— Естественно. Она непримиримо сказала: «Заканчивай со своей Гоголианой, пока цел!» И я в Москве дописал свой последний опасный сюжет — и все! Хотя намеревался прикоснуться к теме «Гоголь и болезнь». И теперь считаю: Гоголь запретил мне касаться этой проблемы, а ведь у меня уже написались рядом с его именем слова «…и воздух», «…и ад», «…и рай». И даже «Гоголь и призрак точки».
Исследовательское чутье и прозорливая догадка Владислава Отрошенко отправляют его перо к судьбам замечательных людей. Десять лет назад он издал повесть «Веди меня, слепец» о драматурге Сухово-Кобылине, богатом русском дворянине, обвиненном в убийстве. Вещь, основанная на документах судебного дела об убийстве француженки, любовницы барина, Луизы Симон-Деманш, сочетает в себе разные жанры: это и детектив, и психологическая повесть, и поэтическая песнь во славу любви. Есть у Отрошенко свой парадоксальный взгляд на древнего Овидия.
— Еще с университетских лет я полюбил Овидия. О нем нам читал Михаил Леонович Гаспаров, не только исследователь, но и переводчик «Метаморфоз» Овидия. Гаспаров — большой знаток античной поэзии. Таких блистательных ученых почти не осталось. Сюжет моего эссе родился моментально после чтения стихов Овидия. Он описывает городок Томы в Румынии, сейчас он называется Констанца. Это черноморский порт с очень мягким климатом, где Овидий якобы пребывал в ссылке. Овидий рисует в стихах совершенно иной — холодный, даже мерзлый — мир, людей с сосульками в бородах. Там морозы такие, что вино замерзает в кувшинах. Если бы Август сослал Овидия куда-нибудь в Подмосковье, все написанное поэтом можно было бы принять как факт его пребывания на чужбине.
— Значит, Овидия кто-то ввел в заблуждение?
— В его время вышла «География» Страбона. И, по-видимому, Овидий описание своей ссылки заимствовал у Страбона. Отсюда моя уверенность: на этом Черноморском побережье Овидий никогда не был. Но я защищаю его «Письма с Понта», несправедливо обруганные советскими исследователями в шеститомной «Истории мировой литературы», названные «порождением старческого пессимизма». Я считаю, что эти сочинения Овидия гениальны. Это первая мистификация в мировой литературе.
— Как отнесся Гаспаров к вашей фантасмагории?
— Я позвонил Михаилу Леоновичу, изложил основные положения своего эссе. Он ведь и сам обнаружил, что никаких исторических фактов пребывания Овидия в ссылке на Черном море нет, кроме собственных его писем и стихов. Если бы такая ссылка поэта была реально, то о ней обязательно упомянул бы Светоний. Гаспаров признал мои фантазии достаточно убедительными.
16 мая 2006 г.
Певец Стамбула и Шампани
Глеб Шульпяков: «После цунами в Таиланде меня считали пропавшим»
Повезло же парню! Выпустил первую книжку стихов — и попал в двадцатку молодых дарований, отмеченных в 2001 году поощрительной молодежной премией «Триумф — Новый век». Его заметил и благословил Андрей Битов.
— Глеб, какие вы — тридцатилетние: самопогруженные, самодостаточные мужи или равнодушные рационалисты?
— Мы лояльны и уступчивы до безобразия, но где-то внутри у каждого сидит совершенно непрошибаемая личная правда.
— Во сколько лет вы почувствовали себя мужчиной?
— На пятидневке, когда меня няня уложила на ночь с девочкой. Мужчине было года три. Странное ощущение…
— А вообще, что такое быть мужчиной?
— Время от времени быть тем человеком, на ком демократия заканчивается.
— Часто меняли подружек до женитьбы?
— Был влюблен пять раз в жизни. Случайные романы не в счет.
— Вы ревнивы?
— Все пять раз грыз от ревности ножку стула.
— Сами жертвой ревности бывали?
— Пару оплеух получил. Но они были настолько беспомощны, что отвечать на них посовестился.
— За обиду станете мстить, давать сдачу?
— Мстить никогда не буду, но запомню. Если за дело, то какая сдача? А если из подлости, то лучший рецепт — встать на место обидчика, и сразу увидишь, какой он жалкий. И обиду как рукой снимет.
— Своих недоброжелателей знаете в лицо?
— Да. По именам и по партийным кликухам. Они, как правило, все партийные.
— В «Новой Юности» от вас часто зависит, кого напечатать. Даете ли кому-нибудь поблажку?
— В «Новой Юности» печатаем талантливых, не глядя на имена и паспортные данные.
— К себе, любимому, бываете снисходительны?
— Постоянно. Однако лень и халтуру себе не прощаю.
Когда турецкий писатель Орхан Памук получил Нобелевскую премию, наше телевидение показало сюжет о лауреате, побывавшем в Москве в 2003 году. Комментировал событие и сопровождал будущего лауреата по столице Глеб Шульпяков. Возник невольный вопрос: как же молодой журналист познакомился с великим турком? Этой зимой вместо снега посыпались книги Глеба: «Желудь» (стихи), «Дядюшкин сон» (эссе), «Книга Синана» (роман). На обложке романа мелким бисером сияют похвальные слова Орхана Памука.
— Глеб, что привело вас в Турцию?
— Мой интерес к Турции возник после того, как я прочитал роман Памука «Черная книга». Невероятное описание Стамбула! И я загорелся желанием там побывать. В тот год я мог позволить себе такое путешествие: молодежный «Триумф» наградил каждого премированного двумя с половиной тысячами долларов. Благотворительные деньги я благополучно потратил на это путешествие. Я в ту пору работал редактором «Экслибриса». Но поездка в Стамбул была моей личной блажью. С трудом добыл телефон-факс Памука… В отеле с наглой надеждой написал ему текст: мол, прочитал роман, в восторге, прошу дать мне интервью. Указал отель и номер телефона. Потом спустился с листом в холл и попросил помочь мне отправить факс Орхану Памуку. Шокированные служители посмотрели на меня насмешливо, как на чокнутого. Памук в Турции очень известен, настоящая звезда. А тут какой-то русский парень запросто посылает ему свое письмо! Тем не менее мой факс они отправили.
И Памук позвонил! Часа через два я встречал его в холле. На лицах консьержа изумление переросло в подобострастие. И я стал для них VIP-персоной, хотя мой вид не внушал им никакого уважения: джинсы, кеды. Еще утром в их глазах читалось: «Какой же ты гость, если не ходишь в начищенных ботинках!» Мы отправились ужинать, поговорили, записали беседу. Орхан — по-европейски общительный человек, очень открытый. Его английский прекрасен. Я тоже спокойно могу общаться на английском.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});