Гитлер в Москве - Литературный Власовец

— А я на их волне с немцами связался, сам радиостанцию собрал, в детстве и юности занятия в кружке, а потом в радиошколе помогли. Разъяснил им, что и как. Вот они и согласились.

А задумка командира была проста. Они по команде поднимаются в атаку, их «выкашивают» пулеметные гнезда противника. Ведь не видно заградотрядам, что бойцы РККА и немецкие пулеметчики, чуть вверх стреляют. Прямо над головами, но попаданий нет. А бойцы падают, и делают вид, что убиты. Немцы, тоже два пулемета, вроде как потеряли. И вот тут пошла контратака немцев, причем с легкой бронетехникой. Вобщем раскатали загранотряд НКВД, который в случае отступления по своим должен был стрелять, в тонкий блин. Выживших не было, раненых пристелили, ибо даже немцы ненавидели тех, кто был готов стрелять по своим воинам. А дальше бойцы, живые, естественно разоруженные, и даже накормленные из немецкой походной кухни, отправились в лагерь военнопленных. И им повезло, они остались в живых, не выполнив самоубийственного приказа.

Брест. Лагерь военнопленных.

Июль1941 г.

Лагерь был нормальный. Всем, кто ранен немцы оказали медицинскую помощь, даже при лагере медсанбат был, причем лучше организованный чем у наших воинских частей. А так, двухъярусные койки, как в казарме, две печки, которые сейчас не топили. Потому что и так было тепло. Днем выгоняли на работы. Очистка завалов в городе, после бомбежек, строительство и восстановление зданий. Питание нормальное, не хуже советского казарменного, но полный запрет на спиртное. И обязательно периодический санконтроль. По воскресеньям банный день и свободное время. Привезли несколько шахматных досок и шашки, но в карты или любые другие азартные игры, играть запретили, нарушившим — карцер. В подвале оборудовали, без света, кормежка хлеб и вода, и ведро для отходов жизнедеятельности. Диспутам по вечерам среди военнопленных немцы не мешали, но естественно следили, нет ли попыток договориться о побеге. Для этого в каждом бараке были «шептуны», как и в советских лагерях.

— Слышь, а ты как в плен попал, ты же танкист, а они говорят не выживают, — обратился к новоприбывшему старый обитатель барака.

— Да они промахнулись, — не стал скрывать танкист, — вмазали снарядом нам по гусеницам, естественно те в глухую. Но я-то не знал. Вылез через люк, вокруг бой, а я как Дирак к гусенице той, только и увидел, что она — все, только на заводе можно восстановить, как второй снаряд прилетел, вот тут моему танку хана и настала. А меня взрывной волной отбросило, и оглушило заодно. Очнулся, а передо мной уже немец улыбается, что-то из шприца вкололи, а потом сюда.

— Повезло тебе, — вполголоса ответил сосед справа, — наших комиссар почти всех положил, единицы остались. И сам-то не погиб. Погиб наш командир. А он в окопе отсиделся. Потом его немцы и расстреляли.

— Еврей штоли? — раздался вопрос справа.

— Нет, русский, просто он людей на убой повел, а сам струсил. Командир ведь командовал. А он в окопе залег и ждал, когда с остатками нашего полка отступить можно было бы. А что, контратака провалилась, значит отступать. А если вопросы у особиста, то все на командира погибшего валить.

— Верно говоришь, знаю я этих комиссаров. В бою их не найдешь, а как к наградам — здесь они первые.

Летчик, не поддержав собеседника, занявший пустовавшую койку вызвал новый шквал вопросов.

— Эй, летун, а тебя как подбили? Говорят, у вашего брата посте встречи с немецкими истребителями шансов нет.

— Это смотря с какими, — устало ответил молодой парень, но с лицом, как будто на десять лет постарел, — с обычными Мессерами, то шанс есть. Хотя могут и расстрелять, если не над их территорией падаешь. А вот если «стрела» попадется, то пиши пропало. Они так из автоматических пушек вдарят, что если окажешься живой, то выпрыгнуть из кабины не успеваешь. А у них катапульта.

— Чего?

— А того, что если даже «стрелу» собьешь, летчика из кабины выбрасывает специальная система, и даже парашют ему раскрывать не надо, все автоматически. Вот и летит он в кресле, со всем комфортом. Потом кресло отстегивается, и как обычно на парашюте приземляешься. Нам рассказывали, те англичане, что на нашу сторону перешли и капитуляцию не приняли.

Это было действительно так, небольшая часть английского флота и морской авиации пересекла границу Советского Союза и попросила об убежище и защите. Наши конечно им все это предоставили в обмен на разведданные.

Через четыре недели после начала войны, по лагерям военнопленных покатились «культурные команды». Руководил ими естественно доктор Геббельс. Приезд такой команды в лагерях встречали с оптимизмом. Скучно ведь. Хлеб есть, кормили немцы нормально, но нужны же и зрелища. Вот и пропагандиские студии стали разъезжать по лагерям пленных. Во-первых показывали фильм «Если завтра война», в наскоро сколоченном кинозале, с лавками, и сразу начинались протестующие возгласы.

— Хватит над нами издеваться!

— Да, Селиб так все и было, то…

— А ну молчать тут же одергивал всех голос из-за кулис. Это не немцы снимали, это ваши снимали. Так что смотрите и наслаждайтесь.

Потом шел спектакль, с небольшими переделками «Черный человек, или я бедный Соси Джугашвили». Это уже воспринимали нормально, большинство апладировали актерам. А на «десерт» пьеса Филатова «Сказ про Федота-стрельца». Вот это произведение все принимали на «ура». Вообще за три месяца войны жизнь в лагерях военнопленных приобрела из угрюмо-ожесточенного характера вполне мирный. Иногда устраивались поединки в шахматы или шашки между русскими и немцами. Часто приезжали пропагандиские бригады, и развлекали пленных, но с определенным уклоном. Антибольшевтиским конечно, но что больше всего удивило русских военно пленных, так это агит бригады против курения и алкоголя. Ну если против курения многие были готовы согласиться, то компании против алкоголя искренне воспротивились. А так нормально работали на стройках по восстановлению, слушали радиоприемники, причем Совинформбюро слушать разрешалось, как и любые другие радиостанции. И все ждали окончания войны. Нет были конечно, личности, которые подговаривали совершить побег, прорываться к «нашим», твердили, что «наши», все равно победят. Но таких быстро отлавливали по донесениям пленных, и отправляли уже в совсем другие лагеря. Обычно это были переодевшиеся в солдатскую форму командиры или комис ары, а иногда просто «идейные» коммунисты. Первые боялись, что их раскроют, а вторые, действовали из убеждений, которые в них вбила партия. Но остальные понимали. Если ты проиграл, то реванш можешь взять только потом. Да и то если хватит на это сил и желания.

Москва. Кремль, кабинет Сталина и прилегающие к нему помещения.

Июль 1941 г.

Операцию «Оберштурм» готовили очень тщательно и сверяясь с малейшими новыми разведданными. Этой операцией Рейх намеревался закончить войну. Цель — захватить в плен или убить Сталина. Все знали какой шок случился у людей, когда они в нашей истории узнали о кончине «любимого вождя» У заводов дежурили «скорые», на прощание скопилось такое массовое количество людей, что случилась давка. Но оставался вариант с двойниками, которое политбюро, понимавшее, что от немцев им ждать ничего хорошего не стоит, подготовило. Нескольких двойников Сталина, которые в случае его гибели, должны были выступить перед народом, держалась наготове, и естественно в особом секрете. Вот поэтому Рейхом была разработана масштабная операция, когда арестовывалась, или уничтожалась вся верхушка советской власти, более-менее известная народу. Остальное народ сделает сам. Оказавшись без лидеров, он поверит в то что ему говорят. Недаром Ленин первым делом захватывал средства связи и массовой информации. Но оставался главный вопрос — как отловить Сталина, если он уже готовиться сбежать в Куйбышев. Германские агенты задействовали всю аппаратуру из другого мира, но установили как, когда и где пройдет эвакуация вождя и ЦК. Планировалось вывезти вождя через «Метро-2», вернее ветку метрополитена, на обозначенную на картах. Как и остальных членов ЦК. И в Германии узнали точную дату эвакуации. А дальше начиналась силовая часть операции. И главную ставку сделали именно на вертолеты. И они не подвели. Понятно, если бы все диверсанты сходились бы к Кремлю, то это было по крайней мере подозрительно. Поэтому они сделали несколько огневых и снайперских точек рядом с Кремлем. А вот потом действовать стали вертолеты. Они шли над самыми крышами домов, и поэтому ПВО кремля отреагировали на них слишком медленно. К пулеметным точкам и зениткам уже устремились трассеры ракет. И начался бой. Вертолеты выдержав обстрел по бронированному брюху из «Максимов», другие средства ПВО просто не успели повернуть на их высоту, и поливая огнем из пулеметов и скорострельных пушек пулеметные гнезда, высадило десант, и «товарищу» Сталину и другим деятелям ЦК не дали уйти в заварушке. Сталина взять живым не удалось, он раскусил ампулу с ядом. Берию — тоже, он просто застрелился, понимая, что его ждет в плену, а у остальных мужества покончить с собой не хватило. Их и взяли, скрутив руки и надев наручники. С двойниками Сталина тоже не заворачивались — расстреляли и все. Слишком большая угроза народному мнению. Чтож, на войне, как на войне. Все это было заснято на видеокамеру с высоким разрешением. По окончании операции, над зданием Сената развивался триколор. К подтягивающимся к Кремлю частям красной армии было объявлено, со стены через громкоговоритель, что Сталин и Берия убиты, остальные члены ЦК взяты в плен. И части РККА остановились, они просто не могли ни с кем связаться, и получить инструкции или приказы как действовать. Бойцы лишь глядели вслед улетающим вертолетам. По всей стране эта весть вызвала бурю анархии. Люди просто не знали что им делать дальше. Но дальше выступил новый правительственный комитет, который крепко взял власть в свои руки, не без немцев конечно. Он то и подписал акт о полной и безоговорочной капитуляции СССР. Некоторые части конечно под предводительством командиров и комиссаров пыталась бунтовать, но их быстро «успокаивали» элитные части СС, и «Брандербург-800». А дальше пошли будни нового правительства. Закон о декоммунизаци, потом закон о частной собственности, кроме заводов и земли больше ста гектар. Порядком на территории СССР на первых порах командовала фельджандармерия, а потом начали набирать полицию. И что интересно, из бывших милиционеров. А кому как не знать местный криминал. К криминалу тоже подошли очень сурово. Немцы сортировывали людей, но при этом тщательно изучали их дела. Если по доносу сел — на свободу. И самое главное, доносчик, если написал донос без фактов, то доносчик отправлялся сидеть тот срок который сидел тот на которого он написал донос. Если сам доносчик сел, а было и такое, возвращайся туда, откуда пришел, досиживай. Причем к сроку добавляли тот срок, кто по его доносу не досидел. Но в одном все потом читавшие эти разбирательства были правы, судили людей по справедливости. «Упаковал» сосед соседа на Колыму через НКВД, просто ради его комнаты, то после возвращения сидельца, сам отправлялся валить лес или добывать руду. И очень многие призадумались, а стоит ли писать анонимки в Гестапо. У уголовников тоже рассматривали дела по-новому. Те у кого больше двух судимостей — расстреливали. А у остальных по существу дела. И вносилось два разных категории преступления — преступление против личности и преступление против имущества. Первое, это когда вас банальным образом ограбили, показав нож или пистолет. А вот второй просто кража, и если хозяин имущества задержал вора, и тот не оказал сопротивления, по переходил во вторую категорию. Первое — каралось жестко, а второе мягче, но не более двух судимостей. Когда по радио объявили об этих нормах, то уголовники только посмеялись. Через месяц смеяться стало некому. Одни не могли смеяться, в силу обстоятельств оказавшись под землей, то есть на кладбище. А вторым было как-то не смешно, перед возможностью их расстрела.