Однажды в Америке - Гарри Грей

— Деньги уже кончились, — сказал он с сожалением. — Но я вернулся в офис, и… — Он наклонился и прошептал: — У меня есть большое дело, по-настоящему крупное, как раз для вас, парни.

Я попытался поймать взгляд Макси, но не мог. Бетти заслонила его от меня. Она что-то шептала ему на ухо. Ее язык почти влез Макси в ушную раковину.

Джон продолжал:

— Мы искали вас целую неделю.

— Сейчас мы слишком заняты, чтобы думать о новых делах, — сказал я. — Говоря по правде, мы планировали взять небольшой отпуск и отдохнуть месяц-другой во Флориде.

— Сначала бизнес, потом удовольствия, Лапша, — бросил Макс.

Меня удивили его тон и механическая улыбка. Похоже, эта сучка Бетти произвела на него впечатление.

Джон начал в деталях обсуждать новое дело. Речь шла о сумме двести тысяч долларов — недельной зарплате для работников судостроительной верфи, с которой его страховая компания вела дела и о деятельности которой он знал практически все.

Я подумал о Еве и о том, что это новое предприятие разрушит все наши планы на совместный отдых. Само дело выглядело довольно привлекательным. Оно обещало большие деньги, но зачем они были нам нужны? Деньги сами по себе не являлись для нас самоцелью. Меня беспокоило, что Макс продолжает слушать его не перебивая.

Эти двое — сомнительная парочка, люди психически неустойчивые. Ненадежные и странные во всех отношениях. На них нельзя полагаться, потому что они дрогнут при первом же нажиме. Да, раньше мы уже имели дело с двумя этими иудами, но сейчас? Лучше послать их к черту.

Макс был весь внимание. Он слушал и кивал. Неужели он собирается одобрить этот план? Меня охватило раздражение.

Я вмешался:

— Послушай, Джон, бесполезно об этом говорить. Мы не заинтересованы. Мы не хотим ввязываться в это дело. Мы слишком заняты. Кроме того, мы собираемся на отдых.

Лицо Макси стало пунцовым.

— Какого черта ты тут раздаешь приказы? С каких пор ты стал главным? — Он перегнулся ко мне через Бетти, глядя на меня с вызовом. Я опешил, не ожидая от него такой реакции. — Ты стал слишком высоко задирать нос, Лапша. Если иногда тебе приходили в голову хорошие идеи и я к ним прислушивался, это еще не значит, что каждое твое слово здесь закон.

Бетти ущипнула Макси за бедро. Ее смех стал последней каплей. Вот сучка, она смеялась мне прямо в лицо.

Я встал. Я перегнулся через стол с таким же вызывающим видом, как Макс, и сказал:

— Ладно, ты здесь босс. Им и оставайся. Но только не со мной. — Я повторил это ему в лицо. — Один или с двумя другими идиотами, — я имел в виду Патси и Косого, — но не со мной.

Мы встали, глядя друг на друга, как два бойцовых петуха.

Джон нарушил повисшее молчание:

— Это слишком большое дело, чтобы от него отказываться. Бабок хватит на всех.

Я повернулся к нему и прошипел:

— Послушай, ты, паршивый ублюдок, один раз я уже чуть не перерезал тебе глотку. Еще одно поганое слово из твоего вонючего рта, и я это сделаю. Я перережу горло вам обоим, тебе и твоей поганой шлюхе.

Я почувствовал, что еще минута, и я уже не смогу отвечать за свои поступки и слова. Я развернулся и ушел из зала.

Глава 42

В ту же ночь я упаковал два чемодана и едва успел на последний рейс в Майами. Я позвонил Еве в Северную Каролину. Она взяла билет на следующий день. Я провел счастливейшее время в своей жизни: две недели купания, солнца, тихого блаженства и покоя.

Возвращаясь на север, я завез Еву домой. Я оставил ей пять тысяч долларов и сказал, чтобы она ничего не делала, пока не получит от меня известий. Я был в нерешительности. Я не знал, что мне делать — бросить все и уйти на покой или придумать что-нибудь другое.

Прибыв в Нью-Йорк, я оставил вещи в гостинице и поехал на такси прямо в «Райский сад». За стойкой стоял Шмули.

Я спросил:

— Где Макс?

Он удивился:

— Разве ты не знаешь, Лапша? Макси продал заведение мне.

— Я не знал, я был в Майами.

— Да, это видно по твоему загару, — заметил он.

Мы немного выпили, и я взял такси до «Толстяка Мо».

Я отпустил машину на углу Деланси и Бауери-стрит. Я по-прежнему не знал, что делать. Я быстро зашагал по Деланси-стрит, продолжая колебаться и спорить сам с собой. Я только что прибыл из страны мира, радости и чистоты, где все было пронизано свежестью и солнцем, где со мной находилась нежная, очаровательная, понимающая женщина, с которой я чувствовал себя полностью расслабленным.

Теперь я оказался на Деланси-стрит. Инстинктивно я весь напрягся. Я нащупал кнопку на ноже в кармане. Я бросал испытующие взгляды на всех прохожих. Я был насторожен и натянут, как струна. Я надвинул на глаза поля шляпы. Воротник моего плаща был поднят. Ко мне вернулся высокомерный и грозный вид. Я был Лапша Нож с Деланси-стрит.

Спорить с этим бесполезно. Я — Лапша. Это моя жизнь, и тут ничего не поделаешь. Я был как хищный зверь, которому на время захотелось стать ягненком и попрыгать на солнышке и по зеленой травке.

Я рассмеялся. Какой же я был шмак. Я вел себя как полный идиот. Думал, что смогу жить спокойной жизнью, в которой один день похож на другой. Но моя настоящая жизнь здесь. Незачем себя обманывать. Я должен жить тут, в Ист-Сайде, на зловонной и кишащей людьми Деланси-стрит. Не для меня теплое золотое солнце, чистый песок и ленивое безделье. Я принадлежу к другому миру.

Даже если бы я захотел его покинуть, разве эти люди приняли бы меня? Ни за что. Я заклеймен. Мы все заклеймены. Посмотрите, как они сторонятся, когда я прохожу мимо. Жмутся к другой стороне улицы. Освобождают мне дорогу. Они боятся. Они не верят мне. Они шепчутся у меня за спиной.

«Он был плохим парнем; он и сейчас плохой; он всегда будет плохим. Плохой, плохой, плохой. Это Лапша Нож с Деланси-стрит. С ним надо быть поосторожней. Он человек безнравственный. Он вор. Убийца».

Что толку возражать? К чертям все это. У меня есть то, что мне нужно. Нож в кармане, револьвер под мышкой и презрение ко всем и ко всему, что признает закон.

Я вошел к Толстяку Мо. Они играли в карты. Макс едва поднял на меня голову.

Он пробурчал:

— Значит, отпуск у тебя закончился.

В его тоне звучала насмешка. Я ничего не ответил. Косой приветствовал меня дружеским кивком.

Патси сказал: «Привет» — и улыбнулся.

Я сел за стол и налил себе виски. Я вытащил из ящика оселок и стал точить нож. Никто со мной не разговаривал.

Я посмотрел на Макса. Господи, что у него был за вид! Я никогда не видел его в таком скверном состоянии. Он держал карты дрожащими руками. Его щеки глубоко ввалились. Под глазами висели мешки. А его глаза — господи, они были красными от крови! Такая перемена за каких-то три недели! Он выглядел выжатым и истощенным до предела.

Макс прервал игру и в ярости швырнул свои карты через всю комнату.

— Чертова игра. — Он выпил один за другим два бокала. — Тут была куча проблем, — процедил Макс в мою сторону. — Где ты шлялся, черт тебя побери?

— А в чем дело? — Я продолжал точить нож.

— Контракты сыпались на нас без перерыва.

— Что за контракты?

— Нападения на грузы. Это стало просто эпидемией. Сейчас у нас новый контракт, мы ждем информации от водителя.

Я кивнул.

Макс продолжал:

— Кроме того, Синдикат потерял много своих лодок.

— Нападения?

— Нападения и таможни.

— Что ж, пусть этим занимается морская команда в Бруклине.

— У них дел выше головы, — сказал Патси.

Он незаметно кивнул мне. Я проследил за ним взглядом. Патси встал из-за стола и начал бить боксерскую грушу. Я как бы между прочим подошел к нему.

— Я насчет Макси, — прошептал Патси между двумя ударами.

— Да?

— Он каждую ночь проводит с этой сучкой Бетти, с той чертовой мазохисткой, женой наводчика Джона.

По нему это заметно.

— Она выжала из него все соки.

Эта сука может выжать десятерых мужчин за одну неделю, — согласился я.

— Она высасывает из него мозги.

— Она может высосать все до последней капли.

Мо просунул голову в дверь. Он увидел меня:

— Привет, Лапша.

— Привет, Мо.

— Как отпуск?

— Все замечательно.

— Там пришел Хоган, водитель. Впустить его?

Макс прорычал:

— А зачем, по-твоему, его прислали из офиса? Конечно, впустить.

Мо внимательно посмотрел на Макса. Потом он пожал плечами.

Он сказал:

— Ладно, Хоган, можешь входить.

Появился Хоган. Это был невысокий и плотный ирландец с лысым черепом и сломанным носом.

Макси резко спросил:

— Сможешь узнать тех двух ублюдков, которые на тебя напали?

— Да, Макс. Думаю, что я узнаю тех парней, которые напали на мой грузовик. Где-то я их уже видел раньше, только вот не помню где.

Макс пыхнул сигарой и бросил на Хогана хмурый взгляд:

— Кто они были — итальянцы, евреи?