Российская психология в пространстве мировой науки - Ирина Анатольевна Мироненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время открытого кризиса, или, как его еще называют, борьбы школ, между этими направлениями существовала активная полемика, велись постоянные дискуссии. «Исторический смысл психологического кризиса» написан Л. С. Выготским в 1927 г. – и написан непосредственным наблюдателем и участником событий. В этой книге поражает абсолютно точное видение автором тех тенденций, которые в полной мере развились позже и определили развитие мировой науки во время так называемого третьего этапа кризиса психологии. Во время Выготского дискуссия между школами еще существовала, но ведущей уже стала тенденция к прекращению контактов, полному распаду психологии на отдельные не согласующиеся между собой «науки», обозначенная ученым так: «В психологии происходит не борьба воззрений, которые можно привести к соглашению и которые уже объединены общностью врага и цели; даже не борьба течений или направлений внутри одной науки, а борьба разных наук. Есть много психологий – это значит: борются различные, взаимно исключающие друг друга реальные типы науки. Психоанализ, интенциальная психология, рефлексология – это все типы разных наук, отдельные дисциплины, тендирующие к превращению в общую психологию, т. е. к подчинению и исключению других дисциплин» [Выготский, 1982, с. 374].
Выготский последовательно анализирует причины и признаки происходящего раскола. Корнем раскола является разное понимание самого предмета психологии. Подобно тому как астроном, наблюдая солнечное затмение, фиксирует не все случайные признаки, но лишь то, что делает явление астрономическим фактом, психолог, исследуя разнообразные явления душевной жизни, непременно должен выделять, описывать в них лишь то общее, что делает их предметом его науки. При этом традиционный психолог определяет в качестве психических явления непространственные и доступные восприятию лишь самого переживающего субъекта. Рефлексолог выделяет в качестве предмета своего анализа факты поведения, соотносительной деятельности, рефлексы. Психоаналитики считают психическими явления, в основе которых лежит бессознательное. Соответственно определены три разных предмета изучения – три разных науки. Любой факт, выраженный в понятиях каждой из этих трех систем, примет три различные формы. Вернее, пишет он, это будут три различных факта. По мере накопления фактов мы получим три различных обобщения, три различных закона, три отдельные системы, которые будут тем дальше от первого факта и друг от друга, чем успешнее они развиваются. Выготский отмечает, что психоанализ, бихевиоризм и субъективная психология уже оперируют не только разными понятиями, но и разными фактами: «Для В. Штерна <…> психоаналитические толкования, столь же обыденные в школе З. Фрейда и столь же несомненные, как измерение температуры в госпитале <…>, напоминают хиромантию и астрологию XVI в. Для Павлова утверждение, что собака вспомнила пищу при звонке, есть тоже не больше чем фантазия» [Выготский, 1982, с. 300].
Выготский отмечает, что сама мысль о том, что психологические направления расходятся и тяготеют к превращению в самостоятельные, не связанные между собой науки, носилась в воздухе. Об этом говорил К. Коффка, в этом смысле высказываются Павлов и Бехтерев.
И все же книга Выготского проникнута удивительной верой в необходимость и возможность синтеза, формирования единой науки, в структуре которой были бы соотнесены все научные знания о закономерностях душевной жизни в единстве ее субъективных и объективных проявлений.
Выготский говорит как о проблеме первостепенной важности для только что сложившегося профессионального сообщества психологов о проблеме разработки общей психологии. Существенно, что под общей психологией он понимает не теоретическую психологию в ее противопоставлении прикладной, не психологию некоторого усредненного взрослого человека в ее противопоставлении дифференциальной, возрастной, сравнительной, патопсихологии, но общую науку, в структуре которой были бы обобщены, соотнесены и систематизированы знания, накопленные отдельными психологическими дисциплинами.
«В последнее время, – пишет Л. С. Выготский в 1927 году, – все чаще раздаются голоса, выдвигающие проблему общей психологии как проблему первостепенной важности. Мнение это, что самое замечательное, исходит не от философов, для которых обобщение сделалось профессиональной привычкой; даже не от теоретиков-психологов, но от психологов-практиков, разрабатывающих специальные области прикладной психологии <…>, представителей наиболее точной и конкретной части нашей науки. Очевидно, отдельные психологические дисциплины в развитии исследования, накопления фактического материала, систематизации знания и в формулировке основных положений и законов дошли до некоторого поворотного пункта. Дальнейшее продвижение по прямой линии, простое продолжение все той же работы, постепенное накопление материала оказываются уже бесплодными или даже невозможными. <…>. Из необходимости – на известной ступени знания – критически согласовать разнородные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и основные понятия, заложить фундаментальные принципы <…> из всего этого и рождается общая наука» [Выготский, 1982, с. 292].
Выготский верил, что такая общая наука необходима, что она будет создана, что она будет служить нуждам практики и что основой ее послужит марксистская философия (в последнем пункте в полной мере проявилась его принадлежность к одной из школ – к советской психологии). Этой верой обусловлены и его выводы о сущности кризиса психологии, и его видение грядущего пути развития психологической науки, пути выхода из кризиса.
Выготский полагал, что материалистическая психология, развиваясь в непосредственном взаимодействии с практикой, сможет достичь единства и что основой для нее послужит марксизм. Этот прогноз не оправдался. Исторически сложилось, что раскол единой психологической науки на малосвязанные между собой независимо развивающиеся направления продолжился в длительном третьем этапе кризиса, который начался в 30-е годы и получил название периода «затухания» борьбы школ. Отечественная теория, основанная на марксистской философии, не стала базой для объединения зарубежных школ, но, напротив, вступила в длительный период относительной изоляции за «железным занавесом». Связь отечественной науки с практикой, в которой Выготский видел важнейший нерв ее развития, была практически полностью разорвана после разгрома педологии и психотехники во второй половине 30-х годов, практически направленные исследования для советских психологов на многие десятилетия стали областью смертельного риска.
Мировая психологическая наука вслед за периодом открытого кризиса вступила в так называемый период затухания кризиса, когда связь между школами практически прекратилась и развитие психологии на протяжении большей части XX века осуществлялось в рамках отдельных школ, которые, в соответствии с гениальным предвидением Выготского, становились тем дальше друг от друга, чем успешнее они развивались.
Можно ли говорить как о типичном явлении о муках недостаточного понимания психологией своего предмета, о симптомах «онтологического» кризиса применительно к данному периоду, к периоду максимальной разобщенности школ? Я думаю – нет. Если выводы о принципиальной недостаточности психологических теорий и делались, то лишь по отношению к чужим теориям и
