Восстание - Юрий Николаевич Бессонов

«Почему она нахмурилась, когда я заговорил о Берестневе, — думал Василий. — Наверное, она знает что-то о нем, но молчит… Почему она отказалась взять меня с собой?»

На улице ветер рябил лужи. В окне противоположной избушки за мутными стеклами рдела герань.

«А что, если Павла здесь нет, — думал Василий. — Что, если его здесь нет…»

В чужом городе без Берестнева для Нагих все становилось сложным и трудным. Денег, подаренных теткой Марфой и вырученных от продажи лодки на Стрелке, оставалось немного. Нужно было приниматься за работу, но могла ли послужить для заводской конторы документом старая справка о льготе, выданная воинским начальником на имя Михаила Федотова?

Плеск воды за дверью оторвал Василия от его тревожных мыслей. Он бросился в кухню.

Самовар исходил паром, выбрасывая крупные брызги воды. На полу растекалась широкая лужа.

Василий поспешно снял трубу и накрыл жаровню колпачком. Вода в самоваре перестала бурлить, и заглушенные угли запели комариным писком.

Нагих поискал глазами на полу тряпку, чтобы подтереть лужу, но тряпки нигде видно не было. Он в досаде махнул рукой и снова вернулся к окну.

Вскоре на улице он увидел возвращающуюся Василису. Однако теперь она шла не одна. С ней была какая-то высокая молодая женщина. Лица женщины Нагих не разглядел. Не доходя до дома, она простилась с Василисой и повернула к площади.

Василий видел, как, подобрав подол, женщина перебегала через дорогу. Она бежала так быстро и легко, что ноги ее едва касались земли и грязь не пачкала ботинок.

Нагих хотел подойти к другому окну и посмотреть, куда так спешит эта молодая женщина, но услыхал на ступеньках крыльца шаги старой Василисы и пошел встретить ее.

— Пока чай пить будем, нам все справки, все новости принесут, — сказала Василиса, входя в кухню. — Все разузнать обещались.

— Та женщина, с которой вы по улице шли? — спросил Василий.

— Не женщина она — девка, — сказала Василиса и недовольно взглянула на Нагих.

— Высокая такая… В платке пуховом и куртка короткая? — спросил Василий.

— Уже все приметил… В окно, что ли, глядел?

— Вас у окна поджидал.

Василиса поставила палку в угол, повесила на гвоздь пальто и, увидав под самоваром лужу, сердито покачала головой.

— Или без рук, ишь чо наделал, с самоваром не управился… Герой!

Голос у Василисы был низкий, грубый, почти мужской, Говорила она медленно, разделяя слова, будто наперед взвешивала каждое.

— Задумался я, — сказал Василий. — Не заметил, как он и закипел.

— Плохой из тебя сталевар, — сказала старуха и, достав из-под печи тряпку, принялась подтирать пол. — У тебя и печь металл выплеснет…

— Не выплеснет… Печь не самовар, — сказал Василий.

— То-то, гляди…

Закончив вытирать пол, Василиса сполоснула под умывальником руки и неторопливо стала доставать с полочки, занавешенной марлей, чайную посуду.

— Звать-то тебя Василием, говоришь? — спросила она, расставляя на столе синеватые стаканы, чайник и тарелку под хлеб.

— Хоть так зовите, — сказал Нагих.

Василиса пристально посмотрела на него и спросила:

— Какая же нужда тебя пристигла сюда ехать? Или там робить нечего?

— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше, — сказал Василий.

— Выходит, счастье искать приехал? — Василиса усмехнулась. — В самый раз угадал. Лучшего места, чем наше, поди что до самого края земли не сыщешь. Люди отсюдова бегут, а ты сюда явился…

Она нарезала хлеб, налила в стаканы чай и села к столу.

— Подвигайся.

Василий подвинул табуретку и сел напротив Василисы.

Она, опустив глаза, поглаживала рукой по столешнице так, словно наощупь искала что-то спрятанное под скатертью. Лицо у нее было строгое и властное, лоб — нахмурен, а губы плотно сомкнуты.

— Сам приехал, а жену-то, поди, в Сибири оставил? — спросила Василиса, не глядя на Нагих.

— Не женат я, — сказал Василий.

— Чего же до сих пор холостым ходишь? Баловство одно…

— Недосуг было. Вот здесь осмотрюсь, да и женюсь, — сказал Нагих.

Старуха вздохнула.

— Экий край сюда за невестами ездить, там, что ли, невест нету. — Она помолчала и прибавила: — В эдакое-то время невесты где хочешь есть. Женихов поубивали да поразогнали по разным местам, девки одни сидят тоскуют, да и вдовых молодух много, только выбирай…

За окном стукнула калитка палисадника.

— Видать, Наталья пришла, — сказала Василиса. — Недолго же ходила…

Дверь распахнулась, и в дом стремительно вошла высокая стройная девушка — та самая, которую Нагих видел на улице вместе с Василисой.

— Здравствуйте, — сказала она, подойдя к Василию и протянув ему руку. — Я сестра Паши, а вы, видать, и есть тот самый Василий Нагих, что из Иркутска приехал?

— Я, — сказал Василий.

— Брат вам кланяться просил…

— Кланяться… А сам-то он где?

— Арестованный он. Здесь в поселке в арестном доме сидит, где контрразведка помещается. Передачу я ему сейчас носила, шепнуть удалось, что вы приехали. Кланяться просил, наказывал вас за брата считать…

— Не тараторь, — сказала старая Василиса. — Садись к столу да по порядку рассказывай.

— И то правда, и то правда, — сказала рассеянно Наталья, расстегнула курточку, спустила на плечи платок и привычным движением пригладила волосы. Потом присела на краешек табуретки. — В коридор меня пустили, а его ко мне из камеры вывели, чтобы, значит, передачу принял. Худой