Я иду искать... Книга первая. Воля павших - Олег Верещагин

Бок плотно закрывал бинт, слегка пахнущий уже знакомой мазью. Плечо тоже забинтовано. Олег осторожно повозился — кроме головокру-женья не было никаких неприятных ощущений. Похоже, он долго уже валяется без сознания, а его в это время починили…

Стараясь не делать резких движений, Олег устроился удобней и удоволетворённо вздохнул при мысли, что остался жив. Взгляд его без-думно скользил по окошкам, резному столику, половикам на полу, ковру с красивым орнаментом на стене, двум большим сундукам в углах, белё-ному печному боку… За косым оконным переплётом дул ветер, и Олег, поёжившись, натянул одеяло и спокойно уснул…

…Второй раз он проснулся от тихого смеха и лёгкого прикоснове-ния ко лбу.

— Бранка, — сказал он радостно, ещё не открывая глаз. И широко распахнул их.

Бранка сидела рядом на табурете, держа на коленях поднос с дымящимися чашками. Склонив привычным милым жестом голову к плечу, она улыбалась:

— Проснулся наконец.

— Как я тут оказался? — задал Олег естественный вопрос. — И что с Гоймиром?

— Живой, — равнодушно ответила Бранка. — А тебя я… привезла, так-то.

Она решила не говорить «принесла», зная, что парень может оскор-биться — они привыкли считать себя самыми сильными, ловкими, умелы-ми. Но Олег, как оказалось, думал о другом:

— Бранка… — он замялся, — тебе его не жаль?

— Кого? — девушка осторожно повернула поднос.

— Гоймира, — нетерпеливо пояснил Олег. Глаза Бранки сузились:

— А знаешь, что он за малым тебя не убил?! Из тебя крови вылилось, как из телка порезанного, он тебе потроха вспорол, я сама не управилась, Йерикку покликала, мы в ту ночь до утра тебя у Белой Девки отбивали!

Она говорила горячо и быстро. А Олег всё равно не мог — вот глупость-то?! — разозлиться на Гоймира. Скорей жалел его и чувствовал себя немного виноватым, потому что Бранка сидела около НЕГО и жалела ЕГО. Подумав об этом, Олег протянул руку и кончиками пальцев коснул-ся губ девушки. Бранка умолкла, растерянно и почему-то умоляюще гля-дя на него. В светёлке повисла странная, напряжённая тишина. Улыбнувшись, Олег убрал ладонь от лица Бранки:

— Что ты принесла?

Девушка вздрогнула — словно проснулась.

— Йой, забыла!.. Вот тут жидель одна… суп да чай, тебе другого временем нельзя… ешь вот.

— Покорми меня, — жалобно сказал Олег. — Я лежу весь израненный, только язык и ворочается… и, может быть, даже совсем больной…

— Одно и отваги у парней, что воюют, — фыркнула девушка, аккуратно переставляя поднос на одеяло, — а потом плачутся да стонут… Открывай рот-то, быть так, покормлю с ложечки, а там повязки сменю…

— Бранка, — тихонько сказал Олег, приподнимаясь, — я тебя люблю.

— Я знаю. — на миг прикрыла глаза девушка…

…Гостимир не удивился, когда Гоймир переступил порог дома. Ско-рей уж ему стало тоскливо. Но он поднялся из-за стола, за которым чинил рогатину и приветливо сказал старому другу и неудавшемуся шурину:

— В гости? Проходи.

— Этот… — Гоймир словно задохнулся. Голова у него всё ещё была перевязана, хоть и прошло три дня — крепко его Бранка приложила. Рука сжимала меч. — Этот, — с трудом повторил он, — тать у тебя?

— У нас Вольг, — Гостимир выделил слово "у нас", — дома.

Он умолчал, что Олег — в светёлке Бранки. Но Гоймир, похоже, и сам догадался. Тёмный румянец хлынул у него по щекам, словно дур-ная вода, глаза вспыхнули. Больше ничего не говоря, Гоймир шагнул ко всходу, но Гостимир поставил ногу на ступеньку:

— Не надо тебе туда. Добро?

Гоймир неверяще посмотрел в глаза Гостимиру. Будь он поспокой-ней сейчас — увидел бы в них острое нежелание ссоры и сочувствие. Но сейчас видел он только ногу на ступеньке…

— Пусти, — выдохнул он запалённо.

— Не надо тебе туда, — терпеливо сказал Гостимир.

— Я одно войду! — Гоймир шагунл назад, и меч с шипением полез из ножен, словно радуясь свободе.

— А и то, — спокойно согласился Гостимир, — ты рубиться горазд, мне — куда. Войдёшь.

Шипение повторилось и завершилось стуком — меч скользнул обратно.

— Род, — вырвалось у Гоймира, — так мне что оставили — смерть?

— Пойдём, попьём квасу, — предложил Гостимир, словно и не было ничего. — И не вини их, — он указал глазами наверх. — Помнишь, как сказано было: тот, кто чужую любовь убивает, собственную душу убивает. Так уж выбралось. Не прикажешь.

— Была у меня душа — она, — ответил Гоймир. — А часом нет у меня души — одни головни стылые…

— Кидай добро вперёд — оно тебя там подождёт, — Гостимир положил ладонь на спину друга. — А Вольг — парень добрый. Ты прости, но оста-лось тебе без злобы счастья им желать — по-достойному.

— Нет, — Гоймир повернулся и пошёл к выходу, ступая чунями так, словно они были сделаны из свинца. У самой двери обернулся, взялся рукой за косяк — выступили на тыльной стороне ладони струны сухожилий. — Не желаю я его им. Нету мочи желать.

И — вышел, чиркнув ножнами.

Гостимир, посвистывая сквозь зубы, смотрел ему вслед. Потом по-дошёл к двери, провёл ладонью по косяку. И свистнул уже громко, изум-лённо.

В косяк, сколоченный из местной плотной, кручёной ветрами сосны были глубоко впечатаны, словно зубья капкана, следы пяти человечес-ких, когтями разведённых гневом — пальцев.

На шестые сутки после ранения Олег вовсю трескал твёрдую пищу и мечтал разбогатеть, наладив поставки отсюда того же бальзама. Но бо-льше своего выздоровления удивляло его отношение к происходящему окружающих — в том числе — семьи Бранки. Они ничуть не сетовали на то, что он порушил намечавшуюся родственную связь с будущим князем. Похоже, Бранка не привирала, когда говорила, что девушки тут сами вы-бирают, с кем быть и кого бросать.

Часто заходили ребята. Но больше всего обрадовался Олег, когда зашёл Йерикка. Усевшись на табурет, пододвинутый ногой, скрестил ру-ки на рукояти поставленного между ног меча и долго изучал Олега. Ясно было, что новостей от него не дождёшься, зато сейчас будут точно описа-ны моральный облик и трудное, короткое будущее Олега.

Угадал. Йерикка шевельнулся, сел удобнее и сказал:

— Тут в одной вёске есть двое мужиков. А прозванья у них — Преступляк и Кровопущенко… Ну, фамилии, по-земному.

— Ты к чему это? — напружинился Олег.

— Вот я и думаю, кто из вас кто. Судя по всему, Преступляк ты. А Кровопущенко…

— Ладно тебе, — рассмеялся Олег. Йерикка вдруг с интересом спросил:

— Слушай, а ты понимаешь, что Гоймир тебя чуть не убил?

Ответом был удивлённый взгляд — Олег о том и думать позабыл. Йерикка громко расхохотался, откинув голову:

— Да, Олег, я бы хотел иметь такого…

— Друга? — серьёзно спросил Олег. Горец посерьёзнел и покачал головой:

— Да нет, друг у меня вроде уже есть… Я бы не отказался от такого младшего братишки, как ты! Жаль, что расстанемся…

— Может, ещё и встретимся, — Олег подмигнул. — Приедешь к нам, и мы с тобой Думу разгоним на х…р.

— Можно, — легко согласился Йерикка, не уточняя, что это за Дума и за что её разгонять. Олег продолжал развивать планы:

— И девчонки у нас тоже ничего.

Йерикка почему-то смутился. А Олег уже осторожно спросил — словно тропку на болоте нащупывал:

— Значит, ты на меня не сердишься, что… ну, короче…

— Я? — Йерикка поднял брови. — Погоди-погоди, а почему Я должен сердиться?

— Ну, ведь ты же меня предупреждал, — пожал голыми плечами Олег.

— Именно ПРЕДУПРЕЖДАЛ, а не бегал за тобой с мечом, чтобы заставить отказаться от Бранки. Ты выбрал? Выбрал. Теперь пожинай плоды своих грязных деяний… а мне на тебя сердиться не за что.

— Очень приятно слышать, — улыбнулся Олег. — Только… как с Гоймиром?

— Э, а вот это тоже твои проблемы, и тут тебе никто не поможет.

— А ещё друг, — с деланной обидой ответил Олег, но Йерикка не принял шутки:

— Драться вместе с тобой, закрыть тебя от пули или клинка, веселиться или вынести с поля боя, грустить или странствовать — это пожалуйста… и не только я. Но любовь… любовь, Олег, это такая стервозная штука… она только для двоих. И все проблемы, с ней связанные — тоже. А иначе это уже не любовь. — и Йерикка пропел:

Не бывает любви несчастной…Может быть она горькой,Трудной,Беззащитной и безрассудной.Но несчастной любви не бывает,Даже если любовь убивает!Тот, кто этого не усвоит -И несчастной любви не стоит…Слышал такое?

— Не-ет… — медленно ответил Олег. — Эрик, а у тебя есть девчонка?

— У меня? — Йерикка поднялся. — Ну, выздоравливай. Пойду, мне сегодня на поля.

Он очень быстро вышел, даже не пожав руку и оставив Олега в по-лнейшем недоумении — то ли обиделся, то ли что-то вспомнил, то ли про-сто не захотел ответить, то ли правда опаздывал?..