Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

— Я всё равно не смогу поднять на него руку. Только не я.

— Конечно, нет.

— Тогда что я могу сделать?

— Загляни в свой мешок.

Алька удивлённо сбросил с плеч лямки. Он так свыкся с ношей, что порой забывал о её существовании. Мешок не тяготил, за время долгого похода — что в нём осталось-то? Остатки вяленого мяса, усохший кусок хлеба да украденный в замке сатаны наконечник копья, с глухим стуком бьющийся на ходу о бок скрипки.

Воинство у разодранной ткани мира не торопилось нападать. Ждало от дьявола какого-то ответа? Или же подкреплений, которые целыми легионами втекали и втекали через разрыв?

— Сыграй нам, певун, — попросил Дьявол. — Сыграй в последний раз для меня и для Плачущего. Только я прошу тебя, не разводи тоску, как в прошлый раз, здесь слёз хватает и без этого. Сбацай нам что-нибудь такое, чтобы у этих вон, — он ткнул когтем, — уши увяли. Чтобы даже мёртвые восстали и пришли поплясать с нами!

Алька аккуратно вынул из мешка инструмент. Протер гриф от налипших крошек и прижал обечайку к шее.

— Мёртвые чтобы встали? Да, я знаю одну такую песню.

Он взял высокую, скрипучую резкую ноту. Потом ещё одну. В пределе Плачущего не было воздуха, музыка здесь не должна была звучать, но она не просто звучала, а долетала до уха каждого с одинаковой силой и чистотой. Алька заиграл быстро, в стиле своей любимой джиги, приведя в замешательство всю гигантскую разномастную армию.

Поднимались из могилы

Кости старые сухие,

Открывали двери склепов

Десять тысяч упырей

Повинуясь страшной силе

Брали камни, колья, вилы,

Шли к проклятой цитадели,

Где нет окон и дверей.

Через тайные подвалы,

И зловонные темницы

Сквозь бойницы бастиона

Пробирались мертвецы:

Собирались в тронном зале,

Пяля черные глазницы,

Поколенья беспокойных:

Внуки, деды и отцы.

Легкий, едва ощутимый ветерок обдал затылок Альки. Он едва не сбился с ритма, потому что знал — в этом месте нет воздуха и не может быть ветра. Но кто-то подошёл со спины и встал совсем рядом, и от этого движения волосы чуть шевельнулись.

Злой колдун камлал у трона,

Лик свело гримасой жуткой.

Семь кровавых амулетов

Поднимал над головой.

Но над этою препоной

Хохотали, как над шуткой,

Орды духов и скелетов,

Поплотней смыкая строй.

Новая тень скользнула правее его локтя и замерла, остановившись на полшага позади. Алька скосил взгляд и сфальшивил. Рядом стоял мертвец в ржавых, рваных рыцарских доспехах. Сквозь дыры в броне виднелась истлевшая плоть, в иных местах кости держала вместе лишь бледная призрачная субстанция.

— Ну же, певун! Хватит тоски!

И когда весь зал стал полон,

Вспыхнул под хайлом каминным

Изумрудный сноп волшебный,

В черный грот открыв проход.

Под стенанья, вой и гомон

Старый лич в тряпье старинном

Выходил вперед, замшелый,

Открывал беззубый рот.

— Сядь на трон, колдун великий! —

Раздалось над головами. —

И не трать напрасно силы,

Не исполним мы приказ!

Триста лет тебе, безликий,

Были верными рабами.

Мы клялись служить вовеки —

Но увы, не в этот раз.

Алька нашел в себе силы отвернуться от врагов и увидел, что происходит за спиной дьявола. Тьму за источником слёз рассёк алый разрыв. Оттуда медленно, молча, неколебимо выступала совершенно иная армия. Без флагов и хоругвей, без ярких одежд и блестящих лат. Без бравых призывов и громких угроз. Обитатели Стикса, ужасные монстры и простые смертные, проклятые и отринутые собирались со всех берегов на бой за своего приёмного бога, Бога-отчима.

Ты сегодня отвечай нам,

Для чего, с такою властью,

Страшной силой тьмы владея —

Души в тело возвращать,

Ты к другим стремился тайнам,

Как дитя, прельстился сластью,

И не стал пред юной девой

Вожделенье укрощать?

Горькая вода под ногами двух армий переливалась искрами света. Один из демонов, стоявших в строю по правую руку от Азраила, опустил щит и пристукнул его краем о поверхность. Раздался тихий гул. Демон стукнул еще раз, другой, третий, удачно попадая в лад с нотами. Алька усмехнулся, повторил залихватский проигрыш, и другие слушатели охотно присоединились. Кто ногой, кто копытом, кто рукоятью топора они отбивали такт.

Неужели ты не ведал,

Что нельзя вернуть былое?

Породнившися со Смертью —

Человеком вновь не стать?

Ты же знал, что всех нас предал,

Начертив на аналое

Пентаграмму с адской плетью,

Чтобы Вербовщика призвать!

Ты не мог забыть, что бесы

По тебе уже изнылись:

Тыщи тыщ твоих созданий

Недосчитаны в аду!

Мы тебе служили честно,

На твою мы жизнь молились.

Нам — отсрочка от страданий,

Им ты — словно гвоздь в заду.

Один из Всадников подмигнул Альке, кивая на скрипку. Тот широко улыбнулся и оттопырил большой палец, продолжая гонять смычок вверх-вниз, словно иглу в швейной машине. Жор кивнул, довольный, что угадал с подарком. Вынув меч из ножен, он встал бок о бок с остальными тремя. Пришло время кое-кому ответить за обман и подлог.

Почему же ты, послушай,

Не проникся подозреньем?

Сговорился с этим сбродом,

Всем накликал страшный час?

Подписав заклад на душу,

Что в твоем сейчас владенье,

Ты одним движеньем продал

Души каждого из нас!

Оглянись, колдун, ошую:

Демон огненный там кружит,

Исполненья договора

Нынче вечером он ждет.

Зря добычу ждет большую,

Мы тебе уже не служим!

Как избегнуть приговора

Выход твой народ найдет!

Новый Верховный гракнул. Войска на той стороне пришли в движенье. Здесь, у источника, музыка заглушила его слова, но армия божьих тварей услышала приказ и ощетинилась лезвиями. Альке показалось, что они сделали это как-то нестройно. Неуверенно. Испуганно.

Расползались по могилам

Старые сухие кости,

Разбредалися по свету

Десять тысяч упырей.

Только демон выл бессильно,

Выл и труп терзал