Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

Отчим

138:9

И сидел Бог-Отчим в месте Своём, и плакал.

Наполнялись Его слезами Горькие воды

Проклятой Реки Стикс.

Проливались они на миры созданные,

растворяли в себе миры проклятые,

забирали себе тварей презренных,

и тварей разумных, и тварей высших.

138:10

Видели это Боги, равные среди равных,

И отвечали Брату своему так:

Виноваты Мы перед Тобой, наш Брат,

Ибо гордость Наша стала виной горю Твоему,

А любовь Твоя — его оружием.

Примем Мы приговор Твой, поскольку он справедлив,

А слово Наше исполненное отменить невозможно.

138:11

Будь же Ты Богом-Отчимом для всего,

Что отринуто, и проклято, и забыто Нами.

Вечно наполняй горькую Реку Стикс,

Пусть терзает она Нас за преступление Наше.

Никогда Ты не сможешь осушить слёзы Твои,

Потому что не может быть любви сильнее Твоей,

Чтобы избавить горе Твоё.

138:12

Так сказали Равные среди Равных

И ушли в пределы Свои,

Ужасаясь содеянному.

Останавливаться нельзя.

Азраил твердил это до тех пор, пока окончательно не упал без движения. Алька раза три-четыре пытался поднять его, но без особых иллюзий. Тело дьявола оставалось бы для него неподъемным, даже если ободрать панцирь. Кое-как удалось столкнуть тушу с дороги в глубокий овраг, и то хорошо.

Алька не опасался, что преследователи заметят пятна чёрной крови на чёрной же жухлой траве. Тут каждая упавшая капля жадно всасывалась чёрной сухой землёй. Облачка чёрной пыли, взлетающие под ногами, показывали, насколько скупы на влагу здешние небеса цвета перезрелой спаржи.

На дне оврага растительность торчала чуть погуще и чуть повыше. Всё равно недостаточно, чтобы укрыться от чужих глаз. Грязно-белое пятно чьей-то широкой спины в траве Алька разглядел уже на спуске. Сначала в груди ёкнуло, потом сразу же отпустило. Это труп волка, его тут бросила рысь перед уходом в Стикс. Ну правильно, зачем тащить с собой такую тяжесть, если планируешь вернуться?

Смотреть на животное Алька не пошёл. Чего он там не видел? Один из тысячи трупов, через которые пришлось переступать за последние дни. Похоже, время, проведенное с дьяволом, начисто отбило ему любопытство, даже на уровне безусловного инстинкта, присущего всему живому. Да, большого и красивого зверя было жаль, но его смерть являлась необходимостью. Конфликт между сочувствием и желанием жить мучал душу недолго — победила усталость.

Алька бухнулся в траву, привалился спиной к жёсткому боку Азраила и со стоном вытянул ноги. Капля черной крови случайно попала на плечо и прожгла дыру в рубахе. Он зашипел от боли и быстро стёр пятно рукавом, отчего пересушенная ткань сразу же расползлась и у запястья. Алька выругался, а потом плюнул и лениво махнул рукой. Даже пересаживаться не стал, просто наклонился, чтобы не касаться обломка плечевой кости.

Скафандр бы выдержал. Но всё равно хорошо, что от него избавились. В нём не удалось бы пройти и половины пути, а так несравнимо легче. К тому же, Луара при очередном погружении нашла проход из Стикса в какой-то божий мир и быстренько организовала там следы пребывания Азраила. Жаропрочный костюм, зацепив за корягу, отправила вниз по горной быстрой реке, заметив, что ищейки обязательно учуют его и потратят некоторое время на поиски.

Алька спросил, что именно за ищейки. До этого лярва не считала человека достойным беседы, но тут снизошла и описала в общих чертах. Так что теперь Алька совершенно не опасался, что преследователи разглядят следы крови в пыли у дороги. Они унюхают беглецов гораздо раньше.

Теперь все надежды, конечно, только на Луару. И на то, чем она занималась почти всё время после головокружительного падения в пропасть — даже не в бассейн, а в жалкую лужу Стикса, открытую на лету хитроумной бестией. Стоило Азраилу и Альке плюхнуться в горькую воду, Луара застегнула промоину, растворила её усилием воли. И тут же создала новую, чтобы вытащить всех на иной берег и сбить со следа неизбежных преследователей.

Потом это повторилось бессчетное число раз. Она создавала и закрывала проходы, прорывала ткань миров и зашивала её. Иногда заставляла глубоко нырять, но порой вскрывала и проходила мимо — просто оставляла свежие швы, запутывая гончих. Регулярно исчезала, проверяя тыл, а возвращалась с каплями крови на длинных тонких усах. Снова открывала проход и увесистыми пинками заталкивала в него человека и дьявола. С каждым переходом горькая вода становился всё гуще и темнее, а миры за его пределами — мрачнее и пустынней.

Резко проснувшись, Алька прислушался. Нет, вроде бы тишина. Показалось. Что-то рысь отсутствует дольше обычного. Надо же, боязнь, которую раньше вызывала эта тварь, уступила место некоторому волнению за её судьбу!

Снова звук? Да, это рысь, наконец-то. Пришла почему-то с другой стороны, не от дороги, а из леса. Не удостоив человека взглядом, ухватила труп волка зубами за глотку и утащила, урча, в жидкие заросли. Такие же чахлые и сухие, как всё здесь. Вернулась быстро, уже без признаков нервозности, как будто приободрённая и повеселевшая. Велела Альке помочь с переноской Азраила.

— Я не дотащу этого жука-переростка в зубах. Попробуй взвалить его мне на спину. Да держи крепче, чтоб не свалился!

Кошачья морда и длинные клыки не позволяли ей внятно произносить звуки. Рысь то шепелявила, то срывалась на гласных в мурчание, словно кошка в марте. Алька убеждал себя, что шутить на эту тему будет неосмотрительно. Он постарался отвлечься, получше исполняя поручение. Почти справился: к концу оврага Азраил свалился с загривка всего три раза.

— Я проложила фальшивый след петлёй по пятнадцати разным мирам, — неожиданно сочла нужным поделиться Луара. — Но это не поможет. Такой облавы ещё Стикс не видывал. Они повсюду, просто повсюду!

— Почему бы нам тогда не вернуться в Горькую воду?

— Там от них не укроешься. Кругом полно высших. Из тех, что знают Стикс, ныряют туда.

— Вроде бы Азраил говорил про запрет для божьих созданий?..

— Запрет запретом, а шпионаж и контрабанду никто не отменял. К тому всё катится, что вдоль берега скоро светлоликих будет жить больше, чем старых асуров. К тому же у высших, если они не полные кретины, всегда есть в Горькой воде знакомцы. Готовые выполнить грязную работу за свой интерес. Не считая простых хищников