В глухом углу - Сергей Снегов

— Ссора — это не то же, что неудача.

— Во всяком случае, Лена уехала от вас.

— Выслушайте меня, — попросил Николай. — Я не знаю, что Лена говорила обо мне, но хочу рассказать, как сам отношусь к ней.

— Валяйте! — Георгий решил не давать сбить себя на сентиментальный тон.

Николай начал с того, как мальчишкой познакомился с Леной, как долго и неровно шла их дружба, как она выросла в такую же неровную любовь — нежность прерывалась ссорами, ссоры превращались в разрывы, разрывы заканчивались горячими примирениями. Георгий мог бы издевательски расхохотаться: Николай описывал случайные прикосновения рук, случайно брошенные и пойманные взгляды. Георгий не смеялся, забыл, что собирался иронизировать. Этот холодный, внешне такой сдержанный человек, его соперник, не только знал Лену так, как Георгию и не думалось узнать, он понимал ее проникновенным пониманием. Георгий видел теперь, что сам он скользил по внешности, спроси, что он видит в Лене, он бы ответил: «Некрасивая, зато фигура на пять, характер колючий». Этот же человек проникал в суть, он не отмахивался от того, что Георгию представлялось досадно-неприятным и случайным, все было для Николая ясным, случайное становилось необходимым. Георгию казалось, что у него самого открываются глаза, он был знаком с Леной скоро год, в последние месяцы они встречались каждый день, но как же многого не замечал в ней, Николай за час показал в ней больше, чем он узнал за год. Георгий старался защититься от этого удивительного понимания, он крикнул на себя запальчивой мыслью: «Вздор! У него манера такая — влезать в психологию. Молодой Чударыч — докапывается до корней!» Но дело было не в умении докапываться до корней, Георгий вскоре понял и это. Николай так необыкновенно и глубоко понимал Лену, ибо любил ее глубокой любовью, уважал необыкновенным уважением. Нет, сказал себе Георгий, далеко твоему чувству до такого, вряд ли ты способен испытать что-либо похожее!

И, слушая Николая, размышляя над его рассказом, Георгий вспоминал свою любовь к Лене. Она тоже шла неровно и трудно, это была иная неровность. Лена сказала как-то: «С тобой мне хорошо и спокойно, но это оттого, что у нас нет любви». Я не понял тогда, теперь понимаю — любовь оставалась здесь, я ее отстранил, но не устранил. Николай всегда стоял между нами, он был в воспоминании, им болела душа. Она не говорила о нем, с ним было порвано, обратной дороги нет, так ей казалось. «С тобой мне спокойно», — вот так говорила она, всего непереносимей и трудней было это полусонное, полуравнодушное спокойствие. Чего же добиваться дальше? Николая я Лене не заменю, даже если бы она и стала моей женой. Я просто иной человек, мне не по плечу быть таким, как он. Точка, Георгий, точка!

Георгий сказал грустно:

— Ты приехал как раз во время. На первомайские праздники мы решили расписаться. Она долго отказывалась. Скажу по-честному: мне жаль, что я не уговорил ее раньше…

Он чувствовал, что было бы кощунством говорить «вы» Николаю, породнившемуся с ним чувством к Лене.

6

Николай сказал:

— Как бы мне Лену повидать — сейчас, понимаешь?

— Понимаю, — сумрачно ответил Георгий. — Она, вероятно, не спит. Но сам я не могу пойти. Постучим к Чударычу.

Чударыч сидел на топчане с книгой в руке, но не читал, а размышлял. Георгий проговорил, запахивая пальто:

— Иннокентий Парфеныч, у Николая к вам просьба.

Чударыч не расспрашивал, все шло, как неизбежно должно было идти. Георгий удалился. Николай изложил свою просьбу. Чударыч молчал. Николай тронул его за руку.

— Она ждет меня, поверьте!

— Да, ждет, — со вздохом повторил старик. — Несомненно, ждет.

— Я знаю, что вам неудобно, но наш разговор нельзя откладывать. Очень вас прошу, очень!

Чударыч медленно поднялся.

— Побудьте в зале, Николай.

Чударыч брел по сонному поселку, через каждые десяток шагов отдыхал. Перед дверью в комнату Лены он стоял несколько минут, потом постучал. Стук был так тих, что он сам еле услышал его. За дверью сейчас же послышались шаги.

— Кто там? — спросила Лена.

— Это я, — зашептал старик. — Надо с вами поговорить.

Лена вышла в коридор.

— Пойдемте со мной, — попросил Чударыч. — Вас ожидает Николай. Они разговаривали…

— Я не хочу никого видеть. Пусть он уезжает.

— Раньше поговорите с ним.

После некоторого молчания Лена сказала:

— Хорошо, я пойду. Подождите, пока я переоденусь.

На востоке светлело. Шаги Чударыча и Лены гулко отдавались в рассветной тишине. Лена молчала, кутаясь в платок.

Николай шагнул ей навстречу, помог раздеться. Чударыч сказал:

— Я пойду к себе, Леночка… Зайдите ко мне потом.

— Да, да, идите, — сказала она. — Я зайду.

Когда Чударыч вышел, Николай поспешно заговорил первый:

— Лена, я все знаю — и от этого старика, и от Георгия. С Георгием мы расстались по-дружески.

— Что значит — по-дружески? — спросила она, садясь у столика.

— Он понял, что я имею больше прав на тебя… — Николай сел рядом, она отодвинула свой стул. — Слушай, Лена! — сказал он. — Помнишь, я поставил единственное условие нашего примирения: чтобы ты извинилась передо мной. Ты отказалась это сделать. Теперь я вижу, что ты была права. Я приехал попросить у тебя прощения.

Она громко заплакала, опустив голову на столик.

— Ты приехал поздно, — сказала она. — Я обещала Георгию…

Он прервал ее:

— Георгий сам только что говорил, что я успел, а не опоздал. Больше мы не расстанемся. Хватит того, что я зимой чуть не потерял тебя навсегда.

Она подняла голову.

— Не понимаю, Коля.

— Помнишь то мое письмо? Я хотел выяснить отношения до конца — рвать так рвать! Ты ответила, что не возвратишься.

— Но Георгия еще не было…

— Это не имело значения. Я разорвал с тобой. Я забыл тебя, Леня, месяцами не вспоминал. Правда, я был очень занят — дни и ночи над проектом… А если и вспоминал, то думал о тебе равнодушно и благожелательно, как о чем-то пережитом. Я приучил себя к мысли, что ты вышла замуж, я искренне желал тебе добра с мужем, которого вообразил себе. А потом завершилась мука с проектом, и мне предложили выбрать место работы. И тут я опять затосковал по тебе. Я понял, что не могу без тебя, ты одна нужна мне, Лена! Я говорил себе — не безумствуй, она с другим, она так прямо и писала, что все порвано… Остальное ты знаешь: я взял сюда направление, чтоб жить около тебя, чтоб вернуть твою любовь, снова завоевать тебя, даже если придется разрушить уже созданную тобой семью. Я ожидал худшего, чем оказалось на деле, Лена, я не лгу — худшего!

Он наклонился над ней, обнимал, она уже не отталкивала его. Он шептал ей ласковые слова, успокаивал ее смятение. Она проговорила с тоской:

— Не могу, Коля, не могу! Каждый день встречаться с Георгием, каждый день вспоминать, что обманула его… Ты не знаешь, как он хорошо относится ко мне, как терпеливо сносил мои капризы, выполнял мои условия. Я так виновата перед ним… Нет, это выше моих сил!

Он ожидал этого возражения. Он имел на него готовый ответ.

— Тебе не придется встречаться с Георгием. Сегодня же мы уедем отсюда.

— Куда уедем? В Москву? Но тебя же послали на работу сюда.

Он спокойно пояснил:

— У меня направление на вашу стройку, но не обязательно оставаться в поселке. В пятидесяти километрах вверх по Ларе начинается строительство электростанции, оттуда на рудник проложат линию электропередачи. Там сейчас, правда, глушь, но ты ведь не побоишься глухих углов? Согласна, правда?

7

Утром Саша, проснувшись, увидел, что брат одетый лежит на постели и хмуро глядит в его сторону. Саше померещилось, что случилось новое несчастье, он теперь отовсюду ожидал напастей. Брат успокоил его движением руки. Саша поспешно одевался, его по-прежнему тревожило лицо брата.

— Не торопись, — сказал Георгий. — У меня была маленькая ночная прогулка, к тебе не имеет отношения. На работу ты пойдешь без меня.

— Почему? — спросил Саша, снова пугаясь. — Ты не заболел, Жорка?

— Нет, конечно. Передашь, что дела задерживают меня в поселке. Выйду в вечернюю смену.

На этот раз дела имели прямое касательство к Саше. Георгия, Васю, Игоря и Веру вызвали к следователю. Георгий условился с Васей потолковать, какой линии держаться на допросе. Он добивался смягчения наказания, без общего согласия провести это было невозможно.

Когда Георгий вошел в кабинет к Васе, там уже сидели Игорь и Вера.

— Ты просил нас всех собраться, — сказал Вася. — Чего ты хочешь от нас?

— В протоколе милиции написано, что произошла драка между тобой и Сашей, — объяснил Георгий. — Я, Вера и Игорь вызваны как свидетели. Драка есть драка, она может потянуть много, может оказаться пустячком — как ее истолковать.