Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
What’s Hecuba to him, or he to Hecuba,
That he should weep for her?
О новом направлении своей политики князь Бисмарк торжественно заявил в своей речи, произнесенной 6 февраля 1888 года в прусском ландтаге. В этой знаменитой речи железный канцлер объявил, что немцы боятся только одного Бога, но в то же время нашел нужным в самых льстивых выражениях отозваться об Императоре Александре III. Вскоре после этого скончался Император Вильгельм I. Бисмарк воспользовался этим событием, чтобы еще сильнее подчеркнуть чувства симпатии Германии по отношению к России. Князь Бисмарк собрался внушить принцу Вильгельму, долженствовавшему в непродолжительном времени вступить на престол, что Германия должна поддерживать с Россией возможно лучшие отношения. Между прочим, Koln. Zeitung поведала миру, что Император Вильгельм I, будучи уже на смертном одре, завещал своему внуку оставаться верным другом Русского Царя. Помимо того, все с той же целью приобрести расположение России, Бисмарк на страницах немецких газет разражался энергичными протестами против проектированного в то время бракосочетания дочери Императора Фридриха с принцем Александром Баттенбергским.
Император Вильгельм II последовал советам своего деда, т. е., другими словами, советам князя Бисмарка, – но не в той форме, в какой это было угодно имперскому канцлеру.
Вскоре по восшествии на престол Император Вильгельм II, в сопровождении графа Герберта Бисмарка, посетил Петербург. Посещение это, однако, ничуть не сблизило Россию с Германией, на что так сильно рассчитывал юный монарх. Бисмарк, собственно, не советовал Императору ездить в Петербург, указывая на то, что Император Александр III не любит, чтобы Его тревожили в Его Собственном доме. Никто не осмелится отрицать в Бисмарке способности узнавать людей; он прекрасно предвидел, что разница темпераментов обоих императоров сделает невозможным их взаимное сближение. Но и помимо этого обстоятельства, у Бисмарка были еще и другие причины, в силу которых он желал воспрепятствовать поездке Императора Вильгельма II в Петербург. Бисмарк угадывал, при каком императоре можно быть собственным своим канцлером; Бисмарк думал помешать императору взять в свои руки заведование делами внешней политики.
Первое свидание императора в окончательной форме определило их взаимные отношения. По возвращении из Петербурга Император Вильгельм II произнес речь, в которой, между прочим, сказал, что: «Германия скорее увидит все свои восемнадцать корпусов на походе, чем согласится на уступку хотя бы одной пяди ее территории». Эти слова до некоторой степени свидетельствуют о том, что во время пребывания Императора Вильгельма II при Русском Дворе были разговоры о временах бисмарковских побед и завоеваний. Из Петербурга Император Вильгельм II проследовал в Фридрихсруэ, где его ожидал обед, сервированный на двенадцать приборов, но император уехал, не пожелав воспользоваться гостеприимством канцлера. Уже в то время стали говорить о разладе, поселившемся между императором и его канцлером.
Еще 10 июня 1888 года Император Франц-Иосиф в речи, сказанной делегациям, подчеркнул непрочность политического положения Европы. Но последнее направление бисмарковской политики должно было предостеречь Австрию, – если не Венгрию, против всяких агрессивных попыток. Благодаря этому положению, мир не был нарушен. В начале 1889 года франко-русские отношения были несколько натянуты вследствие несколько неуместной энергии, выказанной французским правительством по отношению к свободному казаку Ашинову. Но Бисмарку не пришлось извлечь из этих недоразумений никаких выгод для Германии. Император Александр III дал блестящее удовлетворение английскому уполномоченному Морье за те нападки, которые позволил себе против него граф Герберт Бисмарк 19 февраля, на балу у английского посла. Тогда Император Вильгельм II окончательно решил перейти на сторону тройственного союза. 20 мая 1889 года король Гумберт прибыл в Берлин, причем, только при помощи Криспи, Бисмарку удалось помешать поездке, которую Император Вильгельм II и король Гумберт собирались вместе совершить в Страсбург. Положение Европы снова стало критическим. Император Александр III вскоре после этого провозгласил тост в честь князя Черногорского, как единственного и истинного друга России. В августе того же года Император Франц-Иосиф, в сопровождении своего начальника главного штаба, прибыл в Берлин, – к этому же времени послы России и Франции оставили столицу Германии.
Но и Император Вильгельм II оказался так же мало постоянен в своей антирусской политике, как и князь Бисмарк. 11 октября Император Александр III отдал Императору Вильгельму II визит, в ответ на посещение германским императором Петербурга. «Наконец-то!» – таким возгласом немецкая пресса и германские официозы приветствовали прибытие в Берлин Императора Александра III. Тон немецких газет отличался удивительною холодностью. Сам Бисмарк сильно колебался, не зная, как ему поступить: ехать ли в Берлин на встречу Императору или нет? По словам его органов, Бисмарк прибыл в Берлин только вследствие предписания своего монарха. Сдержанность Царя вполне отвечала холодности немецкой прессы. В день приезда Императора Александра III в Берлин в императорском замке состоялся парадный вечер. Бал этот не представлял собой ничего особенного, если не считать названия пятого блюда, подававшегося за ужином: poulets de Metz. Царь держал Себя очень холодно и имел скучающий вид. С членами германского императорского дома Царь обменивался редкими, отрывочными фразами. Когда подали шампанское, Вильгельм II громким голосом провозгласил следующий тост: «Я пью за благоденствие моего высокого друга и гостя Его Величества, Императора всея России, за прочность нашей дружбы, более ста лет связывающей наши дома, дружбы, которой я дорожу как наследием моих отцов!» Затем Император, сказав несколько слов на русском языке, крикнул: ура!
Речь Императора была очевидной попыткой сломить русский лед, и все с напряженным вниманием ожидали ответа Царя, – но ожиданиям этим не суждено было оправдаться. Император Александр III сказал несколько слов исключительно Вильгельму II, а потом громко, на французском языке, предложил следующий, самый обычный тост: «За здоровье Его Величества Императора Вильгельма! Ура!»
Общественное мнение Германии было сильно заинтересовано тем, что сказал Императору Русский Царь. Вышедшее на другой день особое приложение к «Имперскому Указателю» раскупалось в массе экземпляров, но правительственный орган не мог дать никаких подробных разъяснений. В приложении было только сказано, что «Его Величество, Русский Император встал, поблагодарил на французском языке за выраженные Его Величеством Императором Вильгельмом чувства дружбы и выпил за здоровье Его Величества». В Nord-deutsche Zeitung было сказано, что Император Александр III, прежде чем
