Император Александр III - Владимир Петрович Мещерский

названном конгрессе. Он хорошо сознавал, что Россия, в конце концов, не пожелает примириться с существованием сильной Германской империи, а потому он употребил все старание к тому, чтобы подрезать крылья России и ослабить ее оборонительные силы по отношению к Австро-Венгрии. Поведение князя Бисмарка по отношению к Габсбургской монархии после 1870 года представляется верхом политического искусства. Весьма естественно, что Австро-Венгрия стремилась вернуть свое положение в Германии, – таково и было направление политики Бейста. Но Бейст, подобно Виктору-Эммануилу, струсил в решительный момент; он отвернулся от Наполеона III и, после падения Седана, приостановил мобилизацию австрийской армии. Но и позднее, уже после провозглашения в Версале короля Прусского императором Германским, могла бы существовать сильная коалиция, направленная против Гогенцоллернов, и во главе этой коалиции стояла бы Австро-Венгрия. Но князь Бисмарк успел заинтересовать государство Габсбургов делами восточной политики, что отвлекло внимание последнего от событий, совершавшихся в то время в центре Европы. Со стороны Бисмарка это был в высшей степени удачный шаг, так как в первое время существования Германской империи было сильно заметно антипрусское движение. Железный канцлер отвлек внимание Австро-Венгрии на Восток и тем самым заставил ее конкурировать с Россией.

Тут, однако, князь Бисмарк сильно разочаровался, так как русско-австрийская конкуренция не привела к войне, и железному канцлеру не удалось пародировать в излюбленной роли примирителя. С той минуты, когда на берлинском конгрессе он узнал от графа Андраши, что Австро-Венгрия, еще до русско-турецкой войны, вела переговоры с Россией, мысль о коалиции представилась князю Бисмарку в высшей степени угрожающею, и он потерял всякое спокойствие и уверенность. Когда Император Александр III потерял терпение, тогда, как выразился Бисмарк в своей речи, произнесенной в прусском ландтаге 6 февраля 1888 года, «спор, относительно инструкций, данных нашим уполномоченным касательно хода переговоров на юге, перешел в настоящую угрозу войны со стороны компетентной», Бисмарк стал искать поддержки у Австро-Венгрии.

Алонзо Чаппел. Портрет Отто фон Бисмарка. 1873

Этим шагом он как бы признался, что Германия далеко не так сильна и что у нее не хватит ни нравственных, ни материальных средств к самостоятельному разрешению европейских вопросов. В сущности, австро-германский союз был со стороны Бисмарка простой уловкой. Он думал, конечно, что Австрия, польщенная союзом в Германией, наберется храбрости и вступит в борьбу с Россией, что дало бы Бисмарку возможность войти в любимую им роль примирителя, или же Россия, напуганная австро-германским союзом, поспешит возобновить прежние дружественные отношения с Гогенцоллернами. Но тогда Бисмарк еще не открывался перед Европою. Его престиж должен был долгие годы держать Европу в полной неизвестности относительно слабости Германской империи, для укрепления которой он и создал австро-германский союз. В это время Император Александр III был совершенно один с Своею, хотя и обширною, но слабо вооруженной и истощенной в финансовом отношении империей; Ему угрожал союз двух великих держав, из которых одна была безусловно сильнейшим государством Европы; это же государство могло во всякое время найти еще и других союзников. К тому же, как раз в 1881 году, состоялась тунисская экспедиция, поселившая раздор между Францией и Италией. Император Александр III в то время был лишен возможности найти союзников; Франция не успела еще окончить свое вооружение, и, наконец, совершенно неожиданное падение Гамбетты (январь 1882 года) свидетельствовало о неустойчивости государственного режима Франции, где даже и наиболее выдающиеся и популярные государственные деятели не могли считать прочным свое положение.

При таких условиях вполне естественно, что Император Александр III на первых порах ровно ничего не предпринимал, изучая положение и стараясь избежать всяких инцидентов, которые могли бы вызвать преждевременный разрыв с Германией, тем более что Бисмарк делал всевозможные авансы к сближению с Россией. Император Александр III не скрывал своих чувств по отношению к Бисмарку, не внушавшему Императору ни малейшего доверия. Когда на похоронах Императора Александра II германский наследный принц пытался восстановить между Берлином и Петербургом былые дружественные отношения, Александр III ответил, что: «Это ведь входит в планы Бисмарка». Этим самым император намекал на известные планы, приписывающиеся в России князю Бисмарку относительно прибалтийских провинций. Но Император не уклонялся от известного сближения с Германией. Назначение графа Игнатьева на пост министра иностранных дел возбудило некоторые опасения относительно возможности возникновения крайней панславистской политики, и эти опасения послужили темою совещания, состоявшегося 4 августа в Гаштейне между императорами Францем-Иосифом и Вильгельмом II. В то же время Бисмарк хлопотал о другом свидании, и свидание это между Императорами Александром III и Вильгельмом II состоялось в Данциге 9 сентября. Еще до данцигского свидания Бисмарк, желая сделать любезность, сообщил Императору Александру III подробный текст австро-германского союзного договора. Данцигское свидание, успокоившее Германию, вызвало тревогу в Австрии. Тогда впервые Европа имела случай наблюдать венско-берлинскую перебранку, показавшую всю непрочность и неестественность союза Габсбургов с Гогенцоллернами. Но тогда еще Европа не могла понять всего значения этого венско-берлинского обмена любезностями.

Но, невзирая на внешнее примирение России с Германией, Император Александр III не считал нужным скрывать свои истинные чувства. Эта политика Императора произвела в Германии сильную сенсацию. Немцы были сильно недовольны и разражались громовыми статьями против генерала Скобелева за произнесенные им панславистские речи – в феврале 1882 года, в Париже, а затем в Варшаве; негодовали и на Каткова, причем изумлялись той свободе, какой пользовался он как публицист. Ввиду такой самостоятельной политики России, Бисмарк в 1882 году поспешил усилить значение австро-германского союза, с участием Италии. Летом 1883 года произошло знаменательное событие, показавшее, что проницательный наблюдатель Гладстон уже тогда понял все великое значение Императора Александра III как политика. Первый министр Англии явился в Копенгаген, чтобы засвидетельствовать чувства своего глубокого уважения и почтения Императору Александру III и греческому королю Георгу. Попытки Гладстона добиться сближения с Россией остались без всяких существенных результатов, но Император все же извлек известную пользу: заискивания Англии помогли Ему поддержать европейский мир, невзирая на нидервальдские демонстрации и всю важность инцидента, вызванного королем-уланом, возвращавшимся через Париж в Мадрид из поездки в Германию, где он присутствовал на больших маневрах.

Для удовлетворения возбужденных умов Император Александр III, в ноябре 1883 года, поручил министру иностранных дел Гирсу посетить Вену и Берлин. Его попытка умиротворить Бисмарка окончилась так удачно, что мадьяры пришли в сильное беспокойство. В феврале 1884 года Тисса должен был в венгерском парламенте отвечать на запрос о русско-германском сближении.

Вскоре после этого события внимание Императора Александра III было отвлечено другими заботами. Оккупация русскими войсками Мерва, 11 февраля 1884 года, прошла почти никем