Черный тюльпан. Учитель фехтования (сборник) - Александр Дюма

Он получил и его: купил ценой отречения от престола.

Да, этот странный, непостижимый человек, которому достаточно было нахмурить брови, чтобы заставить трепетать целый народ, словно перед гневом царствующего на Олимпе громовержца, отдал за любовь девушки власть над Востоком и Западом, иначе говоря, трон государства с населением в пятьдесят три миллиона подданных, владеющего седьмой частью планеты, берега которого омывают шесть морей.

Иоанна Грудзинская получила от императора Александра титул княгини Лович.

Таким был человек, с которым мне предстояло встретиться. Ходили смутные слухи, будто в Петербург он прибыл потому, что обнаружил в Варшаве нити какого-то обширного заговора, оплетающего своей сетью всю Россию, но эти нити оборвались в его руках из-за упорного молчания двух арестованных там заговорщиков. Как видим, обстоятельства не слишком благоприятствовали тому, чтобы соваться к великому князю с такой легкомысленной просьбой как моя.

Тем не менее я решил попытать счастья и отправиться туда в надежде на прием, хотя и понимал, что он наверняка будет достаточно странным. Я нанял дрожки и на следующий день утром поехал в Стрельню, с письмом к генералу де Родна, адъютанту царевича, и прошением, адресованным императору Александру. Через два часа езды по великолепной дороге, слева от которой тянулись сельские дома, а справа простиралась равнина, доходящая до самого Финского залива, мы достигли Сергиевского монастыря (Сергий у русских самый почитаемый святой после Александра Невского), а еще через десять минут подъехали к селению. Посреди его главной улицы мы, чуть не доезжая почтовой станции, свернули направо. Еще несколько секунд – и я уже стоял перед дворцом. Часовой преградил мне дорогу, но я показал ему письмо к господину де Родна, и меня пропустили.

Я поднялся на крыльцо, затем вошел в переднюю. Господин де Родна был занят, он находился при царевиче. Мне предложили подождать в гостиной, окна которой выходили на чудесный парк. Канал, пересекавший его, шел прямиком к морю. Между тем офицер отнес мое письмо и почти тотчас вернулся и сказал, что я могу войти.

Царевич стоял возле камина: хотя сентябрь еще не кончился, погода уже испортилась, было холодно. Господин де Родна сидел и писал, Константин, диктовавший ему депешу, как раз заканчивал. Я не ожидал, что меня так быстро введут к великому князю, и потому в растерянности остановился на пороге. Как только дверь за мной закрылась, царевич выдвинул вперед голову, причем тело его оставалось совершенно неподвижным, и устремил на меня пронизывающий взгляд:

– Твоя страна? – спросил он.

– Франция, ваше высочество.

– Возраст?

– Двадцать шесть лет.

– Имя?

– Ж…

– Ты хочешь получить патент учителя фехтования в одном из полков его величества императора, моего брата?

– Это предмет моего самого горячего желания.

– И ты утверждаешь, что ты первоклассный мастер?

– Прошу прощения у вашего императорского высочества, но я этого не говорил, не мое дело утверждать это.

– Однако ты так считаешь.

– Вашему императорскому высочеству известно, что гордыня – главный грех злополучного рода людского, однако я устроил состязание, ваше высочество может осведомиться…

– Я знаю, как оно прошло, но ты имел дело только с второсортными противниками, с любителями.

– Поэтому я их щадил.

– Ах, так ты щадил их? Ну, а если бы не щадил, что бы изменилось?

– Я бы нанес десять уколов против двух.

– Ах-ах!.. Стало быть, ты и мне, к примеру, нанес бы десять против двух?

– Это зависит…

– Как так? От чего зависит?

– От того, как ваше высочество пожелает, чтобы я с ним обходился. Если бы вашему высочеству было угодно, чтобы я воспринимал его как великого князя, это вы нанесли бы мне десять уколов, а я – не больше двух. Но если бы вы мне позволили действовать так же, как с любым другим противником, вполне возможно, что и ваше высочество не избежали бы десяти уколов.

– Любенский! – закричал царевич, потирая руки. – Подай мои рапиры, Любенский! Ах-ах, господин фанфарон, сейчас мы увидим!

– Как, ваше высочество позволит?..

– Мое высочество не просто позволяет, моему высочеству угодно, чтобы ты ему нанес десять уколов. Уж не думаешь ли ты пойти на попятный?

– Когда я приехал в Стрельню и пришел во дворец, я сделал это затем, чтобы предоставить себя в распоряжение вашего высочества. Итак, извольте приказывать.

– Что ж, бери эту рапиру, надевай маску, и мы посмотрим!

– Значит, ваше высочество вынуждает меня к этому?

– Ну да, сто раз, тысячу раз да, тысячу миллионов раз да!

– Понял.

– Так что подавай мне десять уколов, слышишь? – сказал царевич, приступая к атаке. – Мои десять уколов, и чтобы ни одним меньше, ясно? Я тебе ни одного не уступлю. Ха! Ха!

Несмотря на такие ободрения со стороны царевича, я парировал его удары очень сдержанно, а выпадов даже не делал.

– Прелестно! – закричал он, распаляясь. – Похоже, ты меня щадишь? Ну, постой же… погоди… Ха! Ха!

Сквозь прорези в маске я видел, что его лицо багровеет, глаза наливаются кровью.

– Ну же, эти десять уколов, где они?

– Ваше высочество, почтение…

– Иди ты к черту со своим почтением! Коли, тебе говорят, коли!

На сей раз я воспользовался позволением и вмиг нанес три укола подряд.

– Вот это славно! – заорал он. – Теперь мой черед… Ну-ка… Ха! Укол! Еще… Да, ты не врал.

– Полагаю, что ваше высочество меня не щадит, а за мной еще семь туше.

– Так давай, плати свой долг… Ха! Ха!

Я задел его еще четырежды, и он ответным ударом тоже достал меня и возликовал, завопил, притопывая ногами:

– Туше, туше! Де Родна, ты видел, я уколол его два раза против семи!

– Два раза против десяти, ваше высочество, – возразил я, наступая в свой черед. – Восемь… девять… десять! Вот мы и квиты.

– Здорово, славно, отлично! – кричал царевич. – Все бы ладно, да только одного умения тыкать шпажонкой еще не достаточно. Для чего оно послужит моим кавалеристам? Тут потребна большая шпага, а то и сабля! Саблей-то владеешь?

– Примерно так же, как шпагой.

– Да? Что ж, ты, пеший, сможешь защититься саблей от всадника с копьем?

– Думаю, что смогу, ваше высочество.

– Ты так думаешь, но ты не уверен… Ах-ах! Ты, стало быть, не уверен?

– Если будет нужда, я уверен, что справлюсь, ваше высочество.

– Ага, ты, значит, уверен, что смог бы отбиться?

– Да, ваше высочество.

– Ты берешься парировать удар копья?

– Я сделаю это.

– При условии, что противник будет на лошади?