Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

Царь Александр II, отменяя в 1861 году крепостное пра­во, открывал для своей страны путь дальнейшего развития, позволявший ей избавиться от этой гангрены Средневековья.

Но, тем не менее, старые основы крестьянского жизнен­ного уклада сохранялись. Крестьяне жили сельскими общи­нами. Знаменитый «мир», сельская община со своими чле­нами, доминировала над другим любым институтом, и кре­стьянин не мог жить за ее пределами.

Он должен был спрашивать разрешения у своих соседей, когда ему нужно было купить новый плуг, продать лошадь или сменить работников.

Достигнутые результаты совсем не соответствовали по­вседневному труду каждого человека, его усилия рассредо­точивались, его малопроизводительный труд не приводил к личному обогащению и посему он утрачивал к нему всякий интерес. Столыпин, вырабатывая бессонными ночами свой план, предложил удачное, совершенно новое решение. Си­стема крестьянских обшин была упразднена, теперь кресть­яне могли выходить из нее на хутора и отруба, и теперь они трудились на основе частной собственности.

Здесь между скобками следует добавить, что все же какая разительная ирония заключена в этом! Именно люди цар­ского строя пришли к такому демократическому решению, а не эти красные «спасители» народа, которые его загонят после революции в еще куда худшее рабство под обманчи­вым видом «народного благосостояния».

Николай строго изо дня в день следил за работой своего премьера. Он не только не чинил никаких препятствий на пути осуществления этого плана, перевернувшего вверх дном все обычные действовавшие институты, но и горячо апло­дировал новой реформе. Он даже сделал щедрое предложе­ние: продать правительству четыре миллиона десятин земли, принадлежащих царской короне. Правительство должно было перепродавать земельные участки из этих площадей по гораздо более низкой цене, чем на рынке, чтобы тем самым оказать материальную помощь беднейшим крестьянам.

Все шло как по маслу. Оба государственных мужа — го­сударь и его премьер-министр — отлично понимали друг друга и выражали друг к другу глубокое доверие.

Тем не менее Николай, этот беспредельно честный чело­век, который всегда испытывал угрызения совести, знако­мясь с некоторыми земельными законами, изданными его предшественниками на троне, пришел к выводу, что он не может подписать такой указ, не получив на это согласия всех членов императорской семьи.

Но семья, всегда желчная, всегда настроенная на резкую критику всех действий несчастного государя, восстала. В ее лоне все могли распускать слухи, порочащие царицу, могли приходить к заключению, что Николай слишком слабый человек и ведет страну к гибели, могли болезненно кривить физиономии при виде появления Распутина в царских са­лонах или перешептываться о том, что Александра — исте­ричка, нотам никто, ни один человек не одобрял либерализ­ма государя, этого его такого гуманного жеста, этого права, даруемого народу, наивному и невежественному, которого они сами на протяжении поколений так жестоко эксплуа­тировали!

Мария Федоровна тут же заявила, что она против такого наглого «грабежа»! Ей вторил великий князь Владимир

Александрович. Александра же хотела только одного: еще большего сближения царя со своим народом. Она требова­ла от него не сдаваться, бороться со своими родственника­ми. Николай благодаря близости жены и находившегося рядом Столыпина, набирался мужества. Он считал, что его примеру последуют и другие крупные землевладельцы им­перии, эти толстосумы, которые гонялись только за прибы­лями и никогда не думали об интересах национальной эко­номики,..

Битва была короткой и быстро подошла к концу. Сто­лыпин с царем победили, выиграли. Императорские зем­ли были проданы, началась грандиозная земельная рефор­ма...

Но, увы, образцовому примеру царя так и не последова­ли крупные дворяне, — ни один из них не сделал подобного щедрого жеста!

Тем не менее эта добрая весть быстро распространялась повсюду, по всей стране. Целыми семьями народ молился за благородный поступок «царя-батюшки*, который делал столько добра для тех, кто выращивал русский хлеб.

Сразу же возник новый класс, о котором прежде никто и не думал. Целый миллион мелких собственников земли. Но все эти наделы не могли давать свою полную отдачу, если только не была при этом гарантирована стабильность строя.

Порой наблюдались просто комичные сценки: те агита­торы, возмутители спокойствия, которые только накануне требовали своих земельных наделов, вдруг словно по вол­шебству превратились в горячих сторонников реформы.

Бунты, забастовки, покушения пошли резко на убыль. Перемены, осуществленные в ходе 1908 года, оказались на­столько эффективными, что уже в 1914 году девять милли­онов крестьянских семей стали собственниками земельных наделов и имели свое хозяйство.

Казалось, наконец-то Небо даровало царю то процвета­ние, которого он требовал для своего народа, своей империи. Даже сама природа оказалась на стороне Столыпина, — жар­кое одно лето сменяло другое, зимы выдавались умеренно холодными, в общем, климат был благоприятным для зем­леделия, шли благодатные дожди, способствовавшие ско­рейшему вызреванию семян и более тучному урожаю.

К1911 году бюджет империи был не только сбалансиро­ван, но и успешно обеспечивал все потребности страны. Столыпин, сидя за своим громадным рабочим столом, стремился использовать все, что можно, для развития им­перии, — от небольших кредитов, до громадных займов, которые выделяла России Франция для строительства же­лезных, грунтовых дорог, развития транспортных средств. Вкладывались инвестиции. Заграница, всполошившись из- за быстрого экономического развития России, которое с каждым месяцем только подтверждало свой рост, слала сво­их наблюдателей, предлагала открывать свои рынки для рус­ских товаров.

Никогда еще в стране не появлялось столько новых шахт по добыче угля и железной руды. Промышленники спеши­ли в Россию со всех стран, предлагали интересные совмест­ные проекты. Компания швейных машин «Зингеру другие американские компании решали открыть в России, во мно­гих ее городах, свои филиалы.

Между встречами с Петром Аркадьевичем и заседания­ми Совета министров, Николай весьма скупо уделял время для членов семьи, для этого слабого, хрупкого мальчика, от которого зависело все будущее. Происходившие более или менее регулярно кризы болезни все больше тревожили им­ператрицу.

Как обычно, врачи лишь качали головами. Они постави­ли свой диагноз мальчик может выжить, если его постоян­но уберегать от всех резких движений, от физической уста­лости. Хотя с физической точки зрения, это был вполне нор­мальный ребенок, которому нравилось играть, который любил яркий свет, свежий воздух, любил развлекаться с дру­гими членами своей семьи, своими сестрами.