Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Примерно в 1943 году Пауль Керес, тоже оказавшийся «под нацистской пятой», отказался разыграть с Алехиным титул чемпиона мира. Вот что Пауль говорил шахматисту Карелу Опоченскому: «Что может мне дать Алехин? Какое значение вообще может иметь такой матч? Если выиграю, получу кучу никчемных немецких марок. Будет ли это вообще матч за титул чемпиона мира? Победитель станет чемпионом определенной части суши, оккупированной немецкой армией… Если я проиграю, однако, я навсегда потеряю шанс участвовать в борьбе за титул после неизбежного окончания войны»6.
Несмотря ни на что, между Алехиным и Кересом завязалось приятельское общение, и эстонец даже стал называть чемпиона Алешкой в переписках с друзьями.
Керес участвовал в девяти немецких турнирах и одном матче (опередить русского гроссмейстера не смог ни разу, хотя был намного моложе и считался одним из сильнейших шахматистов своего времени).
Это был элегантный молодой человек с ухоженным лицом, широким лбом (который становился совсем крупным, когда он зачесывал волосы назад) и умными, слегка насмешливыми глазами. Сын предводителя дворянства Алехин, понимавший, как правильно подать себя в обществе, мог по достоинству оценить манеру Пауля Кереса держаться на публике.
В отличие от Алехина, Керес не компрометировал себя, тихо посиживал себе в Университете Тарту и старался занимать аполитичную позицию. Познакомился с девушкой по имени Мария, женился, завел двух детей в период немецкой оккупации, а после войны жил уже в СССР, став украшением советской шахматной империи.
Куда менее осмотрительно вели себя Алехин и Боголюбов, которые заработали в те годы клеймо пособников нацистов. Они проводили консультационные партии, играя с Гансом Франком и другими гитлеровцами. Например, дуэт Алехин – Франк переиграл дуэт Боголюбов – Пфаффенрот (личный адъютант Франка)7. Еще Алехин объединялся с Людвигом Фишером, которого после войны выдали Польше, где за бесчеловечные преступления приговорили к смерти через повешение.
А ведь этого «коллаборационизма» – хотя бы частично – могло и не быть.
* * *
Капабланка давно потерял всякую надежду сыграть с Алехиным, пока не представилась новая возможность. Чемпион мира – очевидно, благодаря антисемитским статьям – добился визы, рванул в марте 1941 года в Португалию, пытаясь договориться о матче, а заодно – своем билете в свободный мир. Именно Португалия стала лазейкой (в том числе в Северную или Южную Америку) для всех тех, кто мечтал сбежать от немцев. Страна соблюдала военный нейтралитет, там отсутствовало враждебное отношение к евреям. Алехин мог договориться о матче, подготовиться к нему и отправиться зарабатывать деньги, которые позволили бы им с женой (если бы ей тоже позволили уплыть) начать все с чистого листа. Но, как водится, что-то пошло не так.
«Когда он второй раз был в Португалии, я сразу заметил, что он снова начал курить. Как-то днем, когда проходили мимо кафе, он сказал мне, не глядя в глаза: “Надо купить сигарет, у меня кончились”. И попросил подождать его у кафе. Я ждал, но ждал долго. Решил пойти посмотреть, что его удерживает. И увидел: он купил бутылку портвейна и пил стакан за стаканом», – рассказывал Франсишку Люпи8.
Алехин потерпел неудачу в переговорах: в США просто-напросто не ждали человека, заработавшего сомнительную славу антисемита, а также игравшего партии с солдатами вермахта. Вариант проведения матча на родине Капабланки тоже провалился. В 1941 году СССР еще до войны с немцами выявил абсолютного чемпиона страны в матче-турнире, но вскоре после того, как Ботвинник вернул себе советскую корону, опередив Пауля Кереса на 2,5 очка, началась Великая Отечественная, и организовать поединок Алехин – Ботвинник стало невозможно. Михаил Моисеевич вынужден был отложить попытки устроить матчевую встречу с эмигрантом. Так что и этот вариант отпадал для чемпиона.
В Португалии с ним не было жены Грейс Висхар. Как шахматист объяснил в 1944 году в интервью News Review, супруга пеклась тогда о недвижимости. В попытке сохранить имущество она решила продать замок «под защитой американского посольства», проживая в тот период рядом на ферме.
Месяцы, проведенные в Лиссабоне, закончились возвращением Алехина к нацистам, которые на тот момент достигли пика своего могущества, – и было совсем не очевидно, что вскоре в войне настанет коренной перелом. Если у Алехина были внутренние метания, то победоносные военные кампании стран «Оси» могли убедить его в том, что любое сопротивление приведет к сомнительным результатам. Немцы по-прежнему не давали визу Грейс Висхар, недвижимость оставалась на оккупированной территории. Похоже, Алехин тогда сдался и окончательно пошел на сделку с совестью. Капабланка остался ни с чем и понимал, что матч-реванш стал химерой.
Алехин поехал из Лиссабона в Мюнхен, чтобы в сентябре 1942 года взять «утешительный титул» – сыграть на «первенстве Европы». По пути останавливался в Испании, где в интервью для местной прессы якобы и подтвердил, что писал статьи, в которых поднималась еврейская тема. Титул в Мюнхене пожаловали Алехину нацисты – вряд ли бы они согласились наделить им человека, в лояльности которого сомневались… В статусе чемпиона Европы Алехин поехал в Польшу, где оформилось его плотное сотрудничество с Гансом Франком. Вот так вместо матча с Капабланкой он заработал себе волчий билет.
Темный период в жизни Александра Александровича мог оборваться и в 1942 году, когда шахматист едва не умер. На тот момент он проживал уже не в Кракове, где активизировалось партизанское движение, а в «протекторате Богемии и Моравии» (бывшей Чехословакии).
Тогда же скончался его заклятый шахматный враг.
* * *
Хосе Рауль Капабланка очень переживал из-за того, что так и не сыграл матч-реванш с Алехиным. Ольга Чагодаева вспоминала, что когда решался этот вопрос, он стал малообщительным и вообще вел себя так, словно мир заиграл исключительно черными красками. Кроме того, кубинца все чаще беспокоили кошмарные головные боли. Как свидетельствовал его лечащий врач Шварцер, однажды цифры на аппарате, который измерял давление, ужаснули: 240/160.
8 марта 1942 года Хосе Рауль снова почувствовал недомогание и головную боль, но отправился в Манхэттенский шахматный клуб, рассчитывая, что свежий воздух поможет. Там азартно
