Дороги. Часть первая. - Яна Завацкая

— Да, — согласилась Иволга, — но ты знаешь, очень многие люди сказали бы — очевидно, что и ты, и он мучаетесь, вы же слишком разные люди, зачем так мучиться, ведь расстаться гораздо проще. Ты знаешь, это действительно кажется таким очевидным... Если не учитывать Бога, то вообще непонятно, зачем это все.

— Мне кажется, что я понимаю, зачем это все, Иволга... но ведь у тебя тоже не идеальные отношения с мужем?

— Да... Но у нас другая ситуация, — глухо сказала Иволга. Ильгет напряглась — подруга почти никогда не говорила о собственных семейных отношениях.

— У вас дети, ты это имеешь в виду?

— Да, но не только. Понимаешь, да, в церкви считается, что люди предназначены друг другу. Но дело в том, что мы-то с Дроном действительно... у нас было что-то настоящее. Мы ведь воевали вместе. И он тогда был женат. На другой. Потом он бросил ее, точнее, она его бросила... потом он пришел ко мне, разыскал, всю Галактику, можно сказать, перевернул. А потом... — Иволга умолкла.

— Что потом?

— Потом он сказал, что с него хватит. Что он не хочет воевать, хочет жить спокойно. Ну вот он и живет спокойно. Мне он не препятствует. Не изменяет, это я знаю. Вообще ведет себя вполне прилично. Только мы теперь чужие, понимаешь?

— Но ведь детей вы воспитываете нормально...

— Да, дети, дом, все это так. Мы же семья. У нас даже есть некоторое взаимопонимание. Но... он отказался идти в ДС, понимаешь?

— Он тоже встречался с сагонами?

— Еще как, — усмехнулась Иволга, — понимаешь, многие отказываются. Это нормально. Человек не обязан соглашаться на такое. Но он мне муж, понимаешь? И... как будто стена между нами встала.

— Да, понимаю...

Ильгет подумала, что Иволге еще здорово повезло. Если бы с Питой можно было нормально жить хотя бы на земле, просто общаться, воспитывать детей, куда-то вместе ходить... чтобы он не предъявлял ей претензий, не закатывал скандалов... Ведь живет же так Мира с мужем, и даже очень любит его. Как Ильгет была бы счастлива!

Но теперь, может быть, так и будет, успокоила она себя.

— Ну все, пойдем спать, поздно уже, — Иволга поднялась.

Ильгет, как обычно, заснула почти сразу, едва голова коснулась подушки. Показалось, что проспала она всего одно мгновение, и тут же чья-то рука потрясла за плечо. Ильгет привычно вскочила, протирая глаза.

Ничего. Никакой тревоги. Она сидела на лавке, медленно приходя в себя. Посреди комнаты стояла Иволга, как сомнамбула, со страшно изменившимся лицом. Горели все свечи, какие только можно было зажечь здесь. Иволга слегка покачивалась, не двигаясь, глаза ее в темноте казались глубокими провалами.

— Ты чего? — спросила наконец Ильгет.

— Иль... я... — выдавила Иволга. Она, кажется, и сказать ничего не могла. Чуть повернула лицо к свету, Ильгет увидела на ее щеках подсохшие следы слез.

— Что случилось? — Ильгет вскочила. Взяла Иволгу за руку, не зная, что сказать, что сделать. Кажется, до нее начало доходить...

— Помоги, — прошептала Иволга, — помоги, мне не справиться.

— Сагон...

— Да.

Ильгет усадила Иволгу на скамью. Что же делать в таких случаях-то?

— Иволга, я с тобой, ты слышишь? — Ильгет накинула на плечи подруги стеганое одеяло: как обычно, ночью было прохладно, — Ты слышишь меня?

— Я... — Взгляд Иволги был совершенно отсутствующим.

Ментальная атака, поняла Ильгет. Надо что-то делать. Что-то делать, сагон, видимо, взялся за Иволгу всерьез. Вот он и добрался до нас... мы уже расслабились, забыли, для чего мы вообще на этой планете. Но он пока далеко.

Далеко, но все равно очень опасен. Ильгет присела на корточки перед Иволгой, взяла ее похолодевшие руки в свои. Лицо Иволги выражало внутреннее глубокое страдание, как у человека, переживающего сильную боль, идущую изнутри.

— Иволга... тебе больно? Что с тобой?

— Нет... — прошептала Иволга, — нет, ничего. Ильгет...

Она умолкла. Ее стало снова пошатывать — из стороны в сторону. Ильгет вдруг вспомнила собственный ментальный поединок с сагоном на Ярне. О чем он говорит сейчас Иволге? На что давит?

Не угадать. У каждого в шкафу свой скелет, и даже если мы увидим чужой, он покажется нам не страшным, так же, как и наши ужасы другому представятся пустяком.

— Иволга, я с тобой, ты слышишь? Я с тобой. Ты не одна, — Ильгет снова присела рядом с подругой, обняла ее за плечи. Что делать-то? Господи, что делать?

— Спасибо, — вдруг сказала Иволга. Ильгет начала про себя молитвы — «Под твою защиту прибегаем, святая Богородица...», потом — Архангелу Михаилу против сатаны и воинства его... На второй строчке она споткнулась и поняла, что больше не помнит ни одного слова. Попыталась вспомнить хотя бы «Отче наш», но и это ей не удалось... «Господи, помилуй!» — это еще помнилось. Ильгет стала повторять эти два слова беспрерывно, все больше наполняясь отчаянием и мольбой. Она вскочила, побежала в кухню, зажгла там керосинку впотьмах, стала разыскивать лекарства... Гезал, отличное снотворное. Но если во сне, пусть даже очень глубоком, медикаментозном, сагон достанет Иволгу? И проснуться ведь она не сможет? Нет, это опасно. Виталин, это еще хуже. Что-нибудь из транквилизаторов? Нет, не рекомендуют применять какие бы то ни было лекарства при ментальной атаке. Просто чаю... Ильгет запалила огонь, поставила чайник. Вернулась к Иволге, та опустилась на лавку и лежала ничком, свесив ноги. Подумав, Ильгет стала поднимать Иволгу.

— Не ложись... Иволга, не сдавайся, слышишь? Я тебе сейчас чаю принесу. Иволга, ты же очень сильная. Ты даже дэггером смогла управлять.

Страшно было видеть, как мучается Иволга — которую все привыкли считать просто железной, старый, опытный боец, прошедший неисчислимые расстояния и огня, и воды, и медных труб — что ей, казалось бы, какие-то мысли, всего лишь мысли и представления, чувства, которые сейчас внушает сагон?

Психотронное оружие, впрочем, тоже валит с ног самых сильных. Необратимо, поэтому оно и запрещено на Квирине.

Ильгет побежала за чаем, положила сахар, из НЗ, на Визаре сахАйре не знали, но Иволге нужно сладкое. Вернулась к подруге. Иволга сидела и покачивалась из стороны в сторону, прижав ладони к вискам.

— Нет, — вдруг явственно сказала она, и еще раз, — нет.

— Миленькая, Иволга, ну что ты? Что с тобой? Вот, чаю попей...

Иволга резко протянула руку и ударила по кружке — вероятно, случайно. Половина чая расплескалась на пол. Ильгет села рядом, обняла Иволгу за плечи и поднесла кружку к ее губам.

— Иволга, ты слышишь меня? — она сделала несколько глотков. Значит, все не так безнадежно, — Иволга?

Никакого ответа.

— Не говори с ним, говори со мной, — Ильгет поставила кружку, — ну что с тобой? Маленькая, ты что? Ты же знаешь, что я люблю тебя. И муж твой любит тебя. И дети. Иволга, ну вспомни детей! Они же тебя ждут. Ты должна вернуться, ты обещала!

Ильгет ощутила нарастающую головную боль. Ничего, это мелочи. Какая же это боль, пустяки. Только все плывет вокруг.

«Сагон, заткнись», — мысленно сказала Ильгет и снова начала молиться.

Вдруг тело Иволги как-то обмякло, она стала валиться на Ильгет. Глаза ее были закрыты, в лице ни кровинки. Заснула... Ничего, на лавку, накрыть стеганым теплым одеялом. Ильгет встала на колени рядом со спящей Иволгой. Какой она проснется? Господи, помоги! Что все это значит? Выдержала ли она атаку? Или умрет во сне? Или сагон продолжает разрушать ее мозг?

К утру Ильгет, пошатываясь и не замечая этого, вышла в кухню. Под утро она все же заснула прямо на полу, и проспала, наверное, часа два. По внутреннему ощущению. Нехорошо это. Надо было не переставать молиться. Ведь это единственное, чем еще можно помочь Иволге.

Какой она проснется?

Возможно, что уже — эммендаром.

Проклятие Дозорной Службы — все мы умеем слышать невидимый и неслышимый мир, и доносятся до нас, увы, отнюдь не ангельские голоса.

Рида уже хлопотала, затапливала печку, чтобы приготовить завтрак. Ильгет села у стола, подперев голову руками.

— Ильгет, — в последнее время Рида и Эннори стали называть «проницательных» просто по имени, — что с вами? Вы так плохо выглядите...

— Ничего, Рида. Ничего, — Ильгет поколебалась, — не удивляйся, если Иволга станет вести себя... странно. Я справлюсь с этим.

Может быть, уже выйти на связь? Сообщить Гэссу, Дэцину? По крайней мере, посоветоваться — что делать, если Иволга... Но что они могут посоветовать?

Я не смогу ее убить, подумала Ильгет. Тошнит при одной мысли об этом. Пусть она меня убивает. Правда, Рида и Эннори... Они уйдут. Не думаю, что сагон пошлет Иволгу их преследовать. Конечно, такой эммендар может причинить немало бед. Очень нехорошо будет оставлять ее в живых. Но я не смогу.

— Ильгет, — Рида подошла, коснулась ее плеча, — вы устали... я вижу. Вы не спали ночью?