Шпионы XX века - Филлип Найтли

Карвер затем приходит к выводу, на который, видимо, и надеялся Филби: «Поскольку круг лиц, знавших о том, что Моррисон подписал документ, был крайне ограничен, для меня самое логичное объяснение состоит в том, что кто-то из этого мозгового центра передал информацию. Это не мог быть Блант, так как он оставил МИ-5 за несколько лет до этого. Я всегда считал, что последовательность событий в тот день дает основания полагать, что существовал ещё один человек, деятельность которого не вскрыта и по сей день. Этот человек занимал очень высокий пост в МИ-6 или МИ-5»(13).

Таким образом, рассказ Филби оставляет подозрения в том, что даже после разоблачения его самого, Бланта, Берджесса и Маклина в системе британской разведки остался ещё один агент, внедренный КГБ. Эти подозрения, как мы увидим, отравят англо-американские отношения в разведывательной сфере и отвлекут энергию спецслужб в обеих странах от более важных дел.

Имеется гораздо более логичное объяснение событий, приведших к бегству Берджесса и Маклина, и ряд фактов, которыми мы располагаем, подтверждает его. Побег Маклина планировался уже давно. Филби говорит, что срок его командировки в Вашингтон истекал осенью 1951 года, после чего он мог быть переведен в Каир или Сингапур и оказаться вообще вдали от дела Маклина, в связи с этим «в интересах безопасности надо было организовать спасение Маклина самое позднее к середине 1951 года». Филби не посвящал Берджесса в курс дела. В этом не было никакой необходимости. Обязанность Филби состояла лишь в том, чтобы информировать своего оперативного руководителя в Вашингтоне о том, как развиваются поиски «Гомера». КГБ должен был решать, каким образом и когда доставить Маклина в безопасное место. Чем меньше Филби будет знать об этом, тем лучше.

Рассказ Филби о Берджессе и о способе, которым тот собирался добиться своего отзыва в Лондон, – дезинформация, к которой Филби прибегает по изложенным выше причинам. С его версией не согласуются также и показания руководителя отдела посольства, в котором работал Берджесс. Денис Гринхилл утверждает, что Берджесс вовсе не был счастлив от такого успеха «его плана» Напротив, он «кипел от ярости», когда услышал от посла о том, что его отсылают в Англию(14). Более того. сопоставление времени событий противоречит версии Филби. Превышения скорости Берджесс допускал 28 февраля. Госдепартамент направил протест 14 марта. Берджесс был уволен несколькими днями позже, но проболтался в Вашингтоне ещё шесть недель. Прибыв в Лондон 7 мая, он провел несколько первых дней в поисках работы и не торопился встретиться с Маклином до конца следующей недели. Они открыто позавтракали вместе в «Королевском автомобильном клубе». который частенько посещают чиновники Министерства иностранных дел. И все же Филби пишет: «Несмотря на все предосторожности, могла вскрыться связь Берджесса с Маклином и расследование его деятельности могло бросить тень на меня» (выделено Ф. Н. – Ред .).

Итак, рассказ Филби о том, как он поделился с Берджессом возникшими проблемами, как организовал отъезд Берджесса в Лондон и как, наконец, предупредив его о необходимости соблюдать тайну, направил на спасение Маклина, содержит множество несуразностей. Филби просто пытается скрыть тот факт, что «элитная служба», к которой он тайно принадлежал, сумела с небольшой помощью квартета своих шпионов провалить важное дело. Можно понять, как это произошло. Первоначально Филби, Берджесс, Маклин и Блант представляли собой лишь группу любителей-непрофессионалов, унаследованную КГБ от Коминтерна. Они не выполняли ни одного из золотых правил КГБ – проживание Филби и Берджесса в Вашингтоне в одном доме должно было выводить Москву из себя. В ситуации, сулившей огромную потенциальную выгоду, КГБ не мог полностью применить существовавшие в организации правила дисциплины и поэтому утратил контроль над ходом событий.

Берджесс узнал о проблемах, возникших перед Маклином, лишь после того, как тот сам рассказал о них. («У меня ужасные неприятности. За мной идет слежка».) Маклин указал Берджессу на каких-то двух типов. Это похоже на правду, Маклин, без сомнения, находился под наблюдением со стороны МИ-5, и агенты контрразведки не могли не заметить присутствия Берджесса. Он должен был неизбежно попасть под подозрение как возможный связной Маклина. Вполне вероятно, что и за ним было установлено наружное наблюдение. К этому следует добавить озабоченность Берджесса, вызванную его встречей в Вашингтоне перед самым отъездом с Майклом Стрейтом, агентом, завербованным Блантом ещё в Кембридже. Позднее взгляды Стрейта изменились, и он в конечном итоге разоблачил Бланта. Если верить его рассказу о встрече, то он якобы пригрозил Берджессу, что выдаст его органам безопасности: «Если вы не покинете правительственную службу в течение месяца, начиная с этого момента, то, клянусь, я все о вас расскажу»(15). Итак, перед нами человек, обе карьеры которого – явная и тайная – подошли к концу. Он не знает, сообщил ли Стрейт о нем в ФБР, но уверен, что МИ-5 им уже занимается. Совершенно логично, что Берджесс в этой ситуации отправляется за помощью к своему оперативному руководителю в Лондоне «Питеру».

Поскольку Берджесс обеспокоен слежкой, он не вступает в прямой контакт с «Питером», руководившим также и Блантом, а просит Бланта выступить посредником. Мы располагаем подтверждением Бланта, что он так и поступил. Какой же совет мог дать «Питер»? Мы знаем о «правиле Питера» для сотрудников КГБ: если полиция вот-вот схватит вас за шиворот, безопасность должна быть на первом месте. (Блант говорит, что, когда он сообщил «Питеру» о допросе, тот посоветовал ему немедленно скрыться.)(16) Весьма вероятно, что он дал такой же совет и Берджессу, который не знал, как выпутаться из создавшегося положения. А поскольку КГБ уже закончил приготовления к бегству Маклина, лучшим решением казалось их совместное исчезновение.

Итак, поспешные действия Берджесса в пятницу не имеют никакого отношения к предстоящему допросу Маклина. Они были, видимо, результатом весточки, полученной от «Питера», в которой содержалось разрешение скрыться и инструкция о том, что Берджесс должен покинуть Англию вместе с Маклином. Берджесс получил это указание в четверг вечером. У нас имеется сообщение Хьюита о том, что, когда он вернулся с ужина в четверг, Берджесс увлеченно беседовал с каким-то иностранцем у себя в комнате. Но, дав свое согласие на отъезд, «Питер» совершил грубую ошибку. Он не знал, насколько близки были Филби и Берджесс в Вашингтоне, так как не имел связей со своим коллегой в столице США, руководившим работой Филби. Ему не пришло в голову посоветоваться с руководством, так как он просто не мог себе представить, что два сотрудника КГБ могли нарушить самое элементарное правило безопасности. Поэтому «Питер» и не думал, что, позволяя Берджессу скрыться, он тем самым «взрывает» Филби. Оперативный руководитель Филби в Вашингтоне мот бы предупредить «Питера», но и он в свою очередь не знал о намерении Берджесса бежать из Англии.

КГБ быстро осознал свою ошибку. Берджесс по прибытии в Советский Союз не был встречен с распростертыми объятиями. Его отправили в один из центров КГБ, в Куйбышев, где подвергли не очень доброжелательному допросу с целью выяснить, не является ли он подсадной уткой английской разведки. Его никогда не прославляли за работу, подобно Филби, и не разрешили написать книгу о своих политических взглядах, как Маклину. Даже когда Филби поселился в Москве в 1963 году, незадолго до смерти Берджесса, они, по-видимому, не встречались друг с другом. Западные журналисты начали атаковать Берджесса вопросами о судьбе Филби после исчезновения последнего из Бейрута, но Берджесс страстно отрицал возможность пребывания Кима в Москве, заявляя: «Я бы был первым, с кем бы он встретился, окажись здесь»(17). Русские простили Берджесса за ту роль, которую он сыграл в крушении карьеры Филби лишь после того, как он предсказал, что после падения Идена в 1956 году премьер-министром Великобритании станет не Батлер, а Макмиллан.

Если изложенная выше версия дела Филби – Берджесс – Маклин верна, значит, рассказ Филби – просто попытка преуменьшить ошибку КГБ и посеять семена подозрений в отношениях между западными разведывательными службами, или, иными словами, извлечь хоть какую-то пользу из катастрофы, вызванной бегством Берджесса. После бегства Берджесса спокойное обаяние Филби перестало оказывать действие на наиболее проницательных сотрудников ЦРУ. «Я не боялся формалиста Даллеса… Другое дело – Беделл-Смит. У него были холодные рыбьи глаза и мозг, подобный тончайшему прибору… Тревожное чувство подсказывало мне, что Беделл-Смит сумеет понять, что дважды два – четыре, а не пять»(18).

Но ошибки совершала не одна лишь советская сторона. Человек, находящийся под подозрением у МИ-5, свободно жил в Англии. Больше того, Филби продолжал пользоваться доверием коллег в СИС, которые считали, что он пал жертвой маккартизма. Правда, шансы на то, что он может вновь оказаться полезен своим русским хозяевам, были весьма мизерны. Однако тайный союз между Гувером и МИ-5 развалился, и Филби смог проработать ещё семь лет.